Лев Гурский - Пирог с казённой начинкой

Единственная уступка здравому смыслу, которую сделал В. Масян, — заменил свой чудовищный «общественный опростатель» на более привычный «общественный сортир». Правда, в данном случае нам не очень понятно, почему член Общественного совета «Литературного Саратова» не выбрал для замены русское слово «уборная» или русское выражение «отхожее место»? Как быть с декларируемой борьбой против «необоснованных заимствований»? Ведь у нашего «сортира», как ни крути, — происхождение очевидно французское. Неужто басурмане победили и Бородинская битва была напрасной?

В редакцию обратился поэт Н. С. Байбуза. Он сообщил об ошибке, найденной им в моей статье «И женские груди, и огурцы»: в цитате из стихотворения Н. С. Байбузы о Гагарине вместо «мысли» следует читать «земли». Поэт совершенно прав, так что мне остается принести ему извинения. И как я мог спутать эти два слова? «Земли», ну разумеется, «земли»! Никакой «мысли» в стихотворении Николая Сергеевича нет и не было никогда.

На ком играл Рахманинов?

В далекие годы в Саратове существовало одно издательство, бесперебойно выпускавшее худлит, — Приволжское книжное. Имелся и фирменный магазин, над рекой, в тени деревьев. Саратовцы и туристы могли приобрести здесь местную литпродукцию. Блеклым томам на полках было просторно, скучающим за прилавками продавщицам — тем более. На случайно забредшего посетителя они взирали с удивлением (не псих ли?), которое перерастало в неподдельное сочувствие, если гость решался что-нибудь купить (ну точно — псих!).

Те времена давным-давно канули. Ныне издателя-монополиста в нашем городе не существует, а саратовская литература еще недавно скукоживалась до стенда в Доме книги на углу Вольской и проспекта Кирова. Теперь нет и этого стенда… а жаль! Честное слово — жаль! Столько экзотики в одном месте уже больше не сыщешь. Пару лет назад я, предчувствуя закрытие этой ВДЛХ (Выставки Достижений Литературного Хозяйства), задержался у того стенда: открывал тамошние книжки почти наугад — и делал выписки.

«Ваня рос, / К дерьму привык, / Хорошел собою, / Стал почесывать язык, — / Нет от баб отбоя…» Николай Ловягин, книга «Сказки прошлого века» (Саратов, издательство не указано). Влияние некрасовского «Генерала Топтыгина» налицо, однако детям, пока еще не приучившимся к тому, к чему уже привык лирический герой Н. Ловягина, я бы, пожалуй, не порекомендовал эдакие сказки.

Юному поколению надо что-то другое: ну там цветик-семицветик, речка-родничок, садик-огородик. Вот, например. Виктор Бирюлин, «Размышления в саду» (Саратов, издательство «Сателлит»). Обложка яркая, зеленая. Раскрываем на первой попавшейся странице и… «Если я не думаю о женщине, значит, я не думаю вообще». Стоп-стоп! Не то.

Попробуем что-нибудь другое. Берем, допустим, книгу «Родниковый пояс» Юрия Дудакова (Саратов, издательство «Новый ветер»). «Зацелую я губы твои / И на грудь печать счастья поставлю. / Чтоб ты помнила дни той любви, / И чтоб ты не рассталась с моралью»… Ишь ты! Круто заверчено. Борьба за моральные ценности — вещь важная, только вот методы… гм… Как бы поаккуратнее выразиться?

«А может, все еще банальней, / И просто бабник ты. Кобель. / Вот так тебя я описала. / Тебе хоть чуточку больней?» Так ему, проклятому! Ох, права лирическая героиня книги Наталии Коротченко «Воздушный поцелуй» (Саратов, типография «Техно-Декор»). Чем такие, с позволения сказать, мужики, лучше уж никаких.

«Часть мужчины на витрине / Непристойного калибра, / Не стесняясь, в магазине, / А еще, представьте, вибро!» Это Светлана Федорова, «Взгляд на настоящее» (Саратов, издательство «Научная книга»).

«Чем дальше в лес, тем больше дров. / Натура тем богаче, / Кто в годы влез, сложнее кровь, / И мозг все боле значим». Из книги И. Юртаева «Мимолетности» (Саратов, издательство «Аквариус»). Мозг! Вот что все важнее с годами! А не то, на что засмотрелась в предыдущем стихотворении лирическая героиня книги С. Федоровой…

Боюсь, куда-то саратовскую музу сносит не в ту сторону. Ну ее, к лешему, интимную лирику! Есть у нас писатели, которые озабочены не только сексуально. «Я родился в Турковском районе, / Повезло мне, ох, как повезло! / Не на Севере Крайнем, не в тундре, не в «зоне», / Не в столице — всем снобам назло!» Это Вячеслав Сидоров, книга «Испытательный срок» (Саратов, АНО «Волга — XXI век»). Чукотские и московские снобы рыдают от зависти.

«Природа, / Женщина, / Россия. / Три образа, как три коня, / Без понуканья и насилия / Через года несут меня». Узнали мощные строки Н. Палькина? (Сборник «Что хотите говорите». — Саратов, Приволжское книжное издательство). У Николая Васильевича в «Мертвых душах» Чичикова несла одна только Русь-тройка, а у Николая Егоровича тут же рядом с Русью впрягаются еще и Природа и Женщина, и все трое, как миленькие, тащат через года почтенного стихотворца — и пусть еще радуются, что он их не бьет.

Доедет ли эта телега до Москвы? А до Казани? «Сколько лет, как Россия по дорогам буксует. / И, к несчастью, ее оскорбляется честь. / А с золотою казною олигархи блефуют, / Человеку безработному нечего есть». Это Валентин Ермолаев, сборник под бесхитростным названием «Стихи» (Саратов, издательство «Научная книга»).

Еще об одной саратовской книжке — чуть подробнее. Издательство — «Аквариус», автор — В. Ганский, а название («…И мой Пушкин») заставляет вспомнить о знаменитом эссе Марины Цветаевой; для наглядности обложка украшена портретом Александра Сергеевича.

До сих пор саратовская публика знала Валерия Михайловича, по преимуществу, как автора курьезных детских стихов (строка «Цап я папу за большой — и пошли мы с ним домой» вошла в анекдоты). В новом сборнике представлена, как правило, гражданственно-патриотическая лирика. Однако и на сей раз читатель не всегда сможет разобраться в прихотливых извивах музы Ганского. «Я в душе всегда берег / Русь есенинских берез (…) / Эстрадность Евтушенки, / Души его оттенки». В одной душе оттенки другой? Тонко. «Здесь арии пел Собинов, / На нем играл Рахманинов». На ком играл Рахманинов? Неужто, упаси Боже, на Собинове?..

А еще в новой книге Ганский предстает не только как поэт, но и как литературовед, и как драматург. Некоторые фразы по-прежнему загадочны («не чуждый пробы собственного поэтического пера»), однако жемчужина книги — пьеса «Близнец». Не будь автор этого драматургического экзерсиса столь пафосен, мы бы заподозрили, что Ганский взялся написать продолжение пародийно-издевательской пьесы «Сергеич» известного юмориста Виктора Ардова: у Ардова поэт точно так же читает хрестоматийные пушкинские стихи, а в промежутках болтает с Пущиным, психует от тоски и безуспешно волочится за Аннушкой Керн. Впрочем, у Ганского вместо Керн на сцену приглашены коллеги-поэты — Маяковский, Есенин, Высоцкий и все тот же Евтушенко. В уста им вложены их собственные строки, но некоторые связки между сценами, увы, принадлежат перу самого Ганского. «Его отношение к Пушкину, его исследовательское видение схожи, по-моему, с позицией замечательного мультипликатора Ю. Корштейна», — читаем в послесловии кандидата филологических наук Ивана Васильцова. Будь фамилия мультипликатора напечатана тут без ошибки, автор «Сказки сказок» едва ли бы обрадовался сравнению с Ганским. Но теперь, к счастью, Юрий Норштейн может сделать вид, будто речь в послесловии идет вовсе не о нем…

Пожалуй, хватит примеров. Среди авторов, чьи книги в разное время были представлены на том самом стенде, еще немало подобных «печальников горя народного», но, судя по всему, нет ни безработных, ни голодающих. Выпуск книги — удовольствие не из дешевых, а продажи книг — вполне символические. Большинство саратовских литераторов, даже членов СП, зарабатывают на жизнь чем угодно, только не литературой. И это радует.

«— Да какой я там писатель?! — Невольно раздражаюсь я. Мне, честно говоря, претит, что меня всегда называют писателем, хотя, что греха скрывать, я очень горжусь тем, что меня печатают, хоть и понемногу» (Из книги М. Меренченко «Городские жители», Саратов, издательство «Саратовский писатель»).

Ну да: саратовский писатель — это звучит гордо. Но, к счастью, тихо.

Между Махмудом и борделем

У президента Ирана Махмуда Ахмадинежада — положение не из легких. Юридически он избран на второй срок, однако оппозиция (а это не меньше трети иранских избирателей) считает результаты выборов сфальсифицированными. Хотя на стороне победителя и корпус Стражей исламской революции, и сам аятолла, глава исполнительной власти в стране чувствует себя не слишком уверенно. Власть ускользает из рук. И вдруг… О радость! Помощь пришла откуда не ждали — с волжских берегов. На страницах саратовской газеты «Земское обозрение» появилась статья с заголовком-призывом: «Ахмадинежад, побеждай!»