Артур Гафуров - Учитель Истории
— Они в «шкуродере».
— И что? — я был настроен по-кутузовски, то есть, на решительное отступление.
— Пока они там, они ничего нам не сделают.
В ее словах была определенная правда.
— И что же ты же ты предлагаешь? Пристрелить их из арбалета, пока они ползут по этой дырке? Извини, я не умею убивать людей.
Но тут мне на ум пришла другая мысль. Заложить проход камнями! А что, тут их полно, «завались» в самом прямом смысле этого слова. Тяжеленные. Пусть попробуют выпихнуть их обратно на вытянутых руках, когда из всей опоры только скользкие отполированные телами ползунов стены «шкуродера»!
— Ну-ка, посвети мне…
Сказано — сделано. Вручив Яне арбалет, я наспех затолкал в жерло прохода несколько находившихся поблизости крупных валунов. Настороженный шепот сменился удивленным, а следом затем и вовсе перешел в возмущенные крики. Видимо, ребята поняли, в какой заднице только что очутились. Минутное дело, а, как минимум, двое врагов теперь отрезаны от своей банды! Маленькая, но победа!
… которая чуть не превратилась в былинное поражение.
— Кто-то идет, Филипп! Вон там свет!
— Блин… Валим, скорее!
Мы побежали, уже совершенно не беспокоясь о сохранности ног: тут бы голову сберечь. Трудно было понять, преследуют нас или нет. Увиденный Яной свет больше не появлялся, однако нас это не останавливало. Пещера все не кончалась, и я уже начал думать, что мы движемся по кругу, и скоро снова окажемся у выхода. Пространство как будто опрокинулось. Я уже не мог с полной уверенностью сказать, где находится верх, а где низ, и есть ли между ними хоть какая-нибудь разница. Мы шли практически вслепую, каждые несколько метров на секунду включая фонарь, чтобы рассчитать следующие несколько метров пути. И так далее, и так бесчисленное число раз. Время застыло, секунды тянулись, как жевательная резинка. Казалось, мы блуждаем уже целый час, но часы говорили, что на самом деле вчетверо меньше. А отсутствие погони пугало еще больше, чем крики «Стоять!» за спиной и лязг ружейных затворов.
— Ай! — Яна коротко вскрикнула, затем я услышал мягкий звук удара человеческого тела о холодные камни.
— Что с тобой? — пучок света вырвал из темноты скорчившуюся человеческую фигуру. — Оступилась?
— Ага… Я, кажется, лоб расшибла.
— А ноги? — я хотел помочь ей подняться, но девочка громко вскрикнула, едва я прикоснулся к ней. — Ладно, подожди…
Кровь в висках застучала, как барабан. Неужели перелом?
— Больно… Я не могу наступить… Не могу идти!
Действительно, идти она больше не могла. Я сел рядом на корточки, погладил ее по голове.
— Тише, Яночка. Не бойся. Мы никуда дальше и не пойдем. Мы уже пришли. Сейчас…
И поднялся на ноги.
— Куда ты? Не бросай меня…
— Я не брошу. Только проверю кое-что.
— Филипп…
Я быстро нашел то, что искал. Наполовину заваленный узкий боковой проход: один из многих, что уже попадались нам на пути. Он мог превратиться в очередной «шкуродер», мог заканчиваться тупиком, а мог и привести к спасению. В любом случае, выбора нет.
— Ты не оставишь меня, нет? — Яна смотрела испуганно, в глазах ее блестели слезы. — Я не хочу умирать.
— Глупая, кто сказал про умирать? — я вернулся к ней, снова сел рядом. — Если я возьму тебя на руки, ты сможешь потерпеть? Будет больно.
— Потерплю, — ответила она.
— Хорошо. Тогда держи арбалет. И держись сама.
Она оказался совсем легкой. Я аккуратно поднял ее, донес до прохода, согнулся в три погибели, и попытался протиснуться внутрь. Прямо с девушкой на руках. Привет тебе, зарождающийся поясничный остеохондроз. Яна чуть слышно застонала, когда ее раненая нога задела известняковый выступ. Камень здесь, конечно, мягкий, но это камень… Я же, обливаясь потом, медленно продвигался вперед. Шажок за шажком, и каждый следующий давался вдвое труднее предыдущего. Их было немного, этих шажков, десять, может двенадцать — но тот участок прохода казался мне дорогой в ад. Но еще немного потерпеть и… Есть! Путь расширился, появилось пространство над головой… Можно распрямиться! Да, так намного проще. Держись, маленькая, еще совсем чуть-чуть… Прибыли.
— Зря ты думаешь, что я вся такая глупая. Я много читаю, готовлюсь к поступлению в вуз. Хочу на медицинский пойти. Знаешь, сколько мне химичка задает?
— Я не считаю, что ты глупая. Иначе не позвал бы тебя тогда гулять по городу. И от опеки твоей избавился бы несколько иным методом.
— Да? А что же тогда ведешь себя со мной, как с маленькой?
— А ты и есть маленькая.
— Неправда. То есть да, я младше тебя, но это ничего не значит. Я прекрасно знаю, что им нужно от нас. И не надо врать, что это не так. Ты сам говорил. Почему они ушли?
— Думаю, они догадались, что преследуют не Сизова. Слышала их крики в лесу? Мы увели их от засады, возможно, даже спутали их планы. Но рано или поздно они должны были понять, что к чему. А может, их кто-то спугнул.
— Или они поймали Шизика.
— Или так… Но надеюсь, что нет.
— Долго нам тут еще сидеть?
— Пока не рассветет. В темноте опасно появляться снаружи.
— Долго… У меня нога очень сильно болит.
— Понимаю… А рука?
— Рука лучше. Еще на лоб нарывает, но терпимо.
— Давай я к ноге арбалет приложу? Он железный, холодный. Жаль, больше ничего нет.
— Давай арбалет. Но лучше бы воды…
Прежде чем заговорить, мы почти час просидели в полнейшей тишине. В конце прохода обнаружился небольшой зал с низким потолком и несколькими глубокими нишами по бокам. Возможно, раньше здесь также можно было пройти, но сейчас все выходы были засыпаны породой. Поэтому мы разместились в зале, приготовившись, если понадобится, к обороне. Собственно, вся подготовка заключалась лишь в выборе наиболее укрытого извне места. Сидели молча, погасив свет и обратившись в слух. Каждый думал о своем. Я — о Жене и о жене. О чем думала Яна — бог весть. Наверное, о своих родителях. Или о смерти. Или о покинувшем ее любимом.
Но к исходу часа царившая под сводами пещеры гробовая тишина так и не была нарушена, а темнота как была, так и осталась непроницаемой. Едва только стало очевидным, что преследователей можно не опасаться — по крайне мере, прямо сейчас, — я зажег фонарь и, стараясь не шуметь, осмотрел свою спутницу на предмет повреждений. Вся заляпанная глиной, перемазанная известью и кровью из рассеченного лба, Яна выглядела довольно плачевно, если не сказать удручающее. Но куда серьезнее внешнего вида меня беспокоила ее нога. Я не мог понять, перелом это или вывих, но коленка распухла, с трудом помещалась в штанине — пришлось ее разрезать. Каждое прикосновение причиняло Яне ощутимую боль. Боже, как я потащу ее обратно? Все, что удалось сделать — это обработать лоб девочки бактерицидной салфеткой да приложить к ноге металлический приклад арбалета. Никаких лекарств у нас с собой не было, воды и еды — тоже. Из всех вещей подсевший фонарь, складной карманный ножик, два телефона да кожаная книженция с документами на авто. Ну и ключи. И всякий мусор по карманам.
Мда, случись держать тут осаду, долго мы точно не протянем.
— Я хочу пить, — протянула девочка, словно услышав мои мысли. — Здесь есть вода?
— Воды здесь полно, — я потрогал стены: влажные, конденсат оседает. — Только вот как ее добыть…
— Ты сможешь?
— Посмотрим, — я осторожно поднялся. — Посидишь тут минут десять?
— А ты куда? — испугалась Яна. — Не оставляй меня!
— Я поищу воду. Судя по влажности, мы если не под рекой, то на ее уровне. Значит, тут могут быть источники.
— Ну…
— Или другой вариант: мы можем слизывать влагу со стен, пока не утолим жажду. Мел, кстати, для костей полезен.
— Ладно, иди… Возьми только мой пистолет. Мало ли что…
— Черт, я и забыл уже про него! Нафига тогда тащили с собой эту бандуру с тетивой…
— Я вообще не понимаю, — саркастически заметила Яна. — Как у тебя хватило мозгов ее купить. Ну, ты идешь, или еще поболтаем?
— Иду, иду…
Сам я тоже выглядел весьма и весьма непрезентабельно, но, хотя бы, обошлось без травм. И на том спасибо. Оставив девочке фонарь, я включил мобильник (на такой глубине связь не ловила, так что по назначению использовать его было невозможно), активизировал вспышку от фотокамеры и, пользуясь таким вот импровизированным источником освещения, отправился на поиски воды.
Конечно, громобои могли затаиться так же, как и мы, и ждать своего часа где-нибудь поблизости, но я в это не верил: едва ли у них есть лишнее время на обустройство засады. Поэтому я смело вернулся в основной проход, где внимательным образом осмотрелся, чтобы понять, куда же, собственно, идти. По всему выходило, что возвращаться назад ко входу смысла нет: там мы уже были и никакой воды не видели. Поэтому я смело двинулся вперед, благо, туда же вел уклон поверхности. Если в нашем гроте влажно, может, где-нибудь еще ниже найдется и подземный ручей? Наивная мысль, но кто запретит мечтать человеку, поводящему ночь в пещере? Некому запрещать.
