Анатолий Вилинович - Дальнейшие похождения Остапа Бендера
Пароход вошел в гавань, проплыл вдоль длинного мола и, наконец, пришвартовался к деревянному причалу у небольшого здания пассажирского морвокзала.
Бендер в плотной шеренге пассажиров сошел по сходням на пристань и, осматривая небольшой городок, двинулся отыскивать нужный ему адрес. Сын лоцмана не только написал ему его, но и подробно объяснил как пройти к дому своего дяди — Павла Ивакина.
Но несмотря на то, что было еще рано, в доме брата старого лоцмана никого уже не оказалось. Женщина с соседнего двора на вопрос Остапа сказала, что хозяйка, по всей вероятности, на базаре, а хозяин с мариупольским братом не иначе как уже на постройке. И указала, как туда пройти.
Старого лоцмана великий кладоискатель нашел на берегу Ейского лимана у деревянных высоких крепко сколоченных козлов. Семен Александрович стоял под ними, держа обеими руками ручку полосовой пилы и двигал ею вверх-вниз, вверх-вниз. На козлах, расставив ноги по обе стороны бревна, стоял его брат Павел Александрович. Он также двигал пилу в свою очередь вниз-вверх, вниз-вверх. А от двигающихся с пением и дзеньканьем острых зубьев пилы сыпались пахнущие свежей древесиной опилки. Шел продольный распил бревна.
— Здравствуйте, кораблестроители! — прокричал Остап, понаблюдав немного.
Увидев нежданного гостя, Ивакин-старший сказал:
— Повремени, брат, отдохни малость. Тут сам капитан мариупольского морклуба к нам пожаловал, — и вышел из-под козлов, сбивая с себя руками опилки.
Семен Александрович и Бендер пожали друг другу руки.
— Привет, привет, — спрыгнул с козлов брат лоцмана.
— Знакомьтесь, мой брат Павел, — представил его лоцман.
— Очень приятно, Остап, — ответил прибывший и пожал руку тому.
— Павел отслужил на флоте и привез чертежи моторного баркаса. Вот мы сейчас и строим его, значит, — пояснил Ивакин Семен.
— И с особым усердием, как я вижу, — улыбнулся Остап.
— Рыбачить же надо, — приветливо сказал Павел. — А какой же промысел без хорошего баркаса. И парус и мотор думаем поставить…
И сам того от себя не ожидая, Бендер вдруг сказал, как часто говаривал Балаганов:
— Помогай вам Бог.
— Так вы как, проездом или по делу к нам? — спросил лоцман.
— Узнал, что вы не скоро домой вернетесь, так я к вам, Семен Александрович.
— Вижу. Такая необходимость?
Они отошли в сторонку, уселись на бревна и все трое компанейски закурили.
— Роман адрес дал? — спросил старый моряк, сделав глубокую затяжку из своей трубки.
— Он, — засмеялся Остап. — Добыл я все же карту, Семен Александрович. Но разобраться в ней не могу, вот и приплыл.
— Что, рваная, или потертая сильно? — спросил лоцман. — Давай показывай, капитан.
— И потертая, и подклеенная, и отметины на ней никак мне не указывают на то, что нас интересует, — достал из сумки и развернул на бревнах карту Бендер.
Старый лоцман смотрел на нее и молчал. Затем воскликнул:
— Моя картушка, двадцатых годов, капитан Бендер. Потерлась, склеивали ее. Видать, побывала не в одних руках… — растроганным голосом поговаривал составитель ее, покачивая головой.
Бендер и Павел молчали, глядя на палец лоцмана, скользящий по синему пятну Азовского моря на карте.
— Так, так, так… Потертая, очень потертая… Ну, что ж… Вот здесь лежит самоходная баржа, вот я делаю пометку. От нее координаты привязаны от маяка и к порту. И там, где эти линии перекрещиваются, это и есть место ее затопления. А вот здесь лежит пароход «Ганновер», мина его подорвала. Он примерно в двух кабельтовых, если смотреть от этой баржи на тот же маяк. А дальше лежит на грунте канонерская лодка, но не белых, а наша… Хотела высадить десант, а ее врангелевцы и накрыли… Лазали водолазы в нее, смотрели… Трупов не нашли, кто спасся, кто в плен попал, а кто от взрыва погиб… А вот здесь, насколько помню…
Слушая старого лоцмана, у Остапа чесался от нетерпения язык, чтобы спросить: «Все это хорошо, друг мой лоцман, ты лучше поскорее укажи где лежит заветный катер «Святитель»? Но Ивакин продолжал, не чувствуя немого вопроса гостя.
— А вот здесь деникинский тральщик, сам тралил и подорвался, — провел он тонкую линию карандашом к месту пересечения с другой линией. — А здесь покоится пассажирский пароход, уходил из порта с бежавшими в девятнадцатом… Мы его и потопили. После хотели поднять, когда снова заняли Мариуполь. Но не до него было, снова бежали из города… Вот здесь он и остался лежать. Много тут еще разного… И мелкие… баркасы, моторки, суденышки, катера.
— Так вот я и интересуюсь катером «Святитель», врангелевским, Семен Александрович, а вы о нем и ни слова… — взглянул просительно на лоцмана Остап.
— И ни слова… — протянул в ответ тот. — Помню, вроде, отходил с белыми такой катер… — начал лоцман еще раз рассматривать внимательно свое творение. — Вот здесь пометка, у Кривой косы, кажется… линии здесь не видно, поистерлась, или я ее не проводил, капитан, поскольку катер из мелких…
— Кривая коса? — взглянул на старого лоцмана Бендер.
— Да, может быть, он и лежит неподалеку от нее… На отмели там три сваи торчат… А дальше дно в глубину уходит, капитан.
— Я смотрю, площадь большая и много затопленных… — провел ладонью по карте, как бы разглаживая ее, Остап.
— Хватает. Вот тебе, капитан, и надо пошарить, походить твоим водолазам по дну и тут и дальше от косы, — улыбнулся Ивакин.
— Легко сказать, «походить по дну», — усмехнулся Бендер, покачивая головой.
— Солнце уже высоко, брат. Может, перекусим? И гость у нас, а? — спросил Ивакин-младший.
— Дельное предложение, Павел. Давай, накрывай стол в кают-компании, — кивнул Семен Александрович.
И пока на грубо сколоченном из обрезков досок столе, стоящем в тени развесистых верб, Павел раскладывал еду, Бендер продолжал допытывать старого лоцмана:
— И все же, Семен Александрович, где же может лежать затопленный «Святитель»?
— Скажу откровенно. Не могу указать точно. На карте нет, значит, мелюзга. А по памяти, так не иначе, вот здесь, — очертил ногтем кружок на карте Ивакин. — Так и по рассказам тех, кто помогал эвакуации белых тогда, как я слышал, капитан.
— А как их найти, уважаемый Семен Александрович, фамилии вы знаете? Где проживают? — тихим вкрадчивым голосом спросил великий кладоискатель.
— Моряки среди нас говорили об этом, а кто, что и где такие люди есть, мне неведомо, капитан. Слух такой был и только… — задумался старый лоцман.
— У меня все приготовлено, капитаны! — объявил Павел. — Прошу за стол.
Стол был уставлен обильно. Помимо овощей, хлеба, жареной и отварной осетрины, в центре стоял большой кувшин вина собственного приготовления.
— За приезд гостя, — поднял стакан Семен Александрович.
— Благодарю, — ответил Бендер, — За ваше здоровье, и ваше, Павел.
— Рад был знакомству с вами, капитан, — ответил тот.
Завтрак затянулся. Пили, ели и старый лоцман пустился в воспоминания. Из рассказа его Бендер много узнал интересного, но не того, что касалось местонахождения катера «Святитель».
Остап узнал, как летом 1918 года Ивакин на парусных баркасах из Ейска прибыл в Мариуполь на помощь восставшим против австро-германских войск, хозяйничавших в городе. Как им удалось на Успенской площади захватить австрийскую батарею, а у банка — пулемет. А в двадцатом он на сторожевом катере «Данай» за Бердянском у села Кирилловка напал на десантные баржи, с которых высаживался десант генерала Слащева. Рассказал старый лоцман и о том, как он со своими моряками на канонерской лодке «Свобода» с плавбатареей «Мирабо» на буксире отогнал от Бердянска три врангелевских корабля, которые обстреливали город. Как участвовал в морском бою с казачьим десантом полковника Назарова на Кривой косе и тут Семен Александрович вдруг сказал:
— Ой, что-то мне помнится, что именно у Кривой косы и надо искать ваш катер «Святитель», капитан. Да, припоминается…
Бендер тут же зафиксировал это в своей памяти. И дослушав старого лоцмана за стаканами вина, как тот участвовал в бою в районе станицы Приморско-Ахтырской, куда был высажен восьмитысячный десант генерала Улагая, Остап перевел разговор на более близкую и нужную тему словами:
— А после войны, поднимал ЭПРОН затонувшие суда, Семен Александрович?
— Поднимали. Белогвардейцы успели увести все способные плавсредства. А те, которые не могли, потопили. Помню, подняли в порту буксирный катер «Кальчик», две шаланды и ледокол «Четверка». Потом его переименовали в «Знамя социализма» и он стал флагманом Азовской флотилии, капитан.
— Ну, а мелкие, из катеров, не поднимали? — спросил Остап, боясь услышать, что поднимали и среди них мог оказаться и заветный «Святитель», тогда все его поиски могут оказаться тщетными.
