Анатолий Вилинович - Дальнейшие похождения Остапа Бендера
Распрощавшись с провожающим их дельцом торгсина, компаньоны отъехали и Балаганов протянул листок, который он читал со словами:
— Прочтите, командор, и вы, Адам Казимирович. Какой-то мужчина бросил мне эту листовку.
Бендер с явным удивлением прочел вслух:
— Торгсин — это торговля с иностранцами, но расшифровывается так: «Товарищ, остановись! Россия гибнет, Сталин измучивает народ. Не сдавай, не продавай за бесценок предметы старины — культурное достояние народа!» Вот это да! — воскликнул Бендер и протянул листовку Козлевичу. — Читайте, Адам.
— Я знаете что думаю, командор? — сказал Балаганов, вполне профессионально ведя по улице автомобиль. — Если возле торгсина ведется подпольная агитация…
— Вы меня радуете, Шура, что выучились думать, — с улыбкой смотрел на своего рыжеволосого друга Остап. — Ну-ну, продолжайте, шофер и стивидор, — затем сказал Бендер, когда Балаганов объехал, едущие по улице, две телеги.
— Что там, у торгсина, как я заметил, шатаются агенты легавых, этих самых энкавэдистов, командор.
— Верно, братцы, верно, нам туда не следует больше соваться, — подтвердил Козлевич. — Раз есть ядие, то найдется там и противоядие. Хорошо, что так все обошлось.
— Резонно, камрады, резонно. Но мы удачно избавились от громоздкости, и удачно приобрели ценную мелкоту. Нет, это… — хотел было произнести свою любимую фразу Бендер, но за него досказал Балаганов:
— Не Рио-де-Жанейро, друзья!.. — и рассмеялся.
Когда приехали домой, Бендер сказал:
— Как только утихнет шторм, Балаганову и Козлевичу усиленно заняться изучением морского дела. Адаму Казимировичу ходовым испытанием наших «Алых парусов», а вы, Шура, будете учиться гребле. Я же, детушки мои, займусь изучением теории водолазного дела, до возвращения из санатория Приходы.
— Принимается к исполнению, капитан, — кивнул Козлевич.
Все трое начали внимательно рассматривать то, что они накупили в торгеине и после этого Остап вдруг сказал:
— А не покушать ли нам, камрады?
— Конечно, конечно, капитан! — засуетился Козлевич, весело взглянув на пришедшего в норму их предводителя.
Глава XXІX. КТО ИЩЕТ, ТОТ НЕ ВСЕГДА НАХОДИТ
Длинная песчаная коса уходила далеко в море. За ней среди волн чернели оголовки трех свай. Местные жители называли их «Трезубец Нептуна».
На берегу горел костер веселым пламенем. Сидя на корточках, Балаганов жарил рыбу. Рядом, уткнувшись в песок, покачивался заякоренный катер с надписью на носу: «Алые паруса». На катере Козлевич возился с мотором, мурлыча себе под нос какой-то напев. В тени от тента над катером на песке спал великий искатель подводных сокровищ. Возле него лежали шоферские очки в плотном резиновом обводе. Такие очки Остап увидел у одного паренька в Ейске, когда купался в лимане. Он спросил юношу, зачем он одевает очки и тот ответил:
— Чтобы все ясно видеть, дядя. Вот вы посмотрите, — протянул он их Бендеру.
И когда Остап одел их и нырнул в воду, то чуть было не глотнул на глубине воды от восклицания. Перед его глазами открылась четкая и ясная видимость подводного царства. Которое не защищенными глазами нельзя было так видеть, как бы не расширял глаза пловец. И вот теперь Остап нырял только в таких очках, исследуя морское дно участок за участком.
Козлевич завел мотор, испытывая регулировку клапанов, и Остап пробудился. Встал, потянулся, пошел к своему рыжеволосому единомышленнику.
— Поем и опять пойду шарить, — сказал он, присаживаясь. — Адам Казимирович, — позвал он механика «Алых парусов». — Перекусим.
На ящике, застеленном газетой, Балаганов уже разложил помидоры, фрукты, хлеб и подал с костра шипящую сковородку с рыбой. Помыв в море руки и вытирая их, подсел к походному столу и Козлевич. Он сказал:
— Мотор теперь что надо, капитан, в дальнее плаванье отправляться можно.
— Ну нет, камрады, с меня хватит того шторма, — усмехнулся Бендер. — Только не в дальнее, Адам.
Солнце пекло, море лениво набегало на берег, подбивая небольшими волнами пенистую каемку на пологой отмели. Распластав крылья, садились на воду чайки, вылавливая корки хлеба, брошенные рукой Балаганова.
— Ну, хватит, много нельзя, — встал Остап и начал одевать очки.
— Счастливо, капитан, — пожелал ему Козлевич, когда тот вошел в море.
— Удачи, командор, — бросил вслед нырнувшему Бендеру и Балаганов.
Остап погрузился в пучину и под ним открылась глубина с колышущимися водорослями. Стайки мелких разных видов рыб шмыгали от нею в разные стороны. Метнулся жирный сазан в глубину, а дальше крупный судак и серебристая чехонь завиляли хвостами, увидев пловца. Стаи тюльки и хамсы кишели вокруг Остапа. Он выныривал, набирал полной грудью воздух и снова погружался, внимательно осматривая морское дно. Крупные бычки — кочегары, отдыхали на дне, шевеля плавниками. Мимо проплыла плоская камбала, двигая своими боками-плавниками. Протянув руку, Остап отстранил от себя студенистое тело голубой медузы с розоватыми щупальцами. В следующий нырок Остап увидел большого сома, который уставился пуговицами своих глаз на ныряльщика, вяло пошевеливая плавниками и хвостом. Удовлетворив свое рыбье любопытство, он, извиваясь, ушел на глубину моря.
Остап продолжал нырять и быть под водой столько, сколько позволяло ему дыхание. Увидел, как из почерневшей от наростей рапаны высунулся рак отшельник, пытаясь схватить малька из проплывающей мимо стайки. И снова бычков, они распластав свои боковые плавники, будто неживые, притерлись к камню, сливаясь своей окраской с теменью дна. Увидел искатель и огромную, как полураскрытый зонт, камбалу. Она, казалось, не плыла, а ползла по дну.
Бендер, сделав очередной нырок, проплыл вокруг «Трезубца Нептуна» и снова поплыл в заросли водорослей. Не обнаружив ничего похожего на остатки катера, он, держась за одну из свай, тяжело дышал, отдыхая.
— Неужели блеф, обман, вот проклятье, — вслух проговорил он. Отдышавшись, снова нырнул в море.
Вокруг него картина была та же: дно, рыбы, водоросли и опять ничего, что напоминало бы о затопленном «Святителе». Он вынырнул и поплыл к берегу.
— На сегодня хватит, камрады. Устал, замерз…
— А может Мурмураки и Кутейников правы… — пробубнил Балаганов, вставая. Он спал с тени катера и на его лице остались вмятины от лежания.
— В чем правы? — недовольно спросил Остап.
— Что ничего не найдем, капитан. Сколько дней ныряете… — вздохнул стивидор.
— Пойдем к берегу? — спросил Козлевич из катера, где он по-прежнему возился с мотором.
Бендер молчал и вдруг воскликнул:
— Подождите! Дайте мне лопатку! Я сейчас, мои верные камрады…
Остап что-то вспомнил, зажегся весь нетерпением, одел очки торопливо и со словами: — Я сейчас… — бросился в море.
Балаганов, поддавшись порыву капитана, вошел тоже о воду, но только по пояс, глядя на пенистый след от нырка Остапа.
Из катера выпрыгнул Козлевич и, подойдя к Балаганову, спросил:
— Что это наш командор так? — и вошел в воду рядом со своим младшим компаньоном.
Снова под Бендером открылось дно морское. Усиленно работая ногами, Остап шел по наклонной в глубину, как торпеда. Стоп! Пловец устремился к тонким кольцам какого-то незнакомого ему растения. Царапнул лопаткой его и увидел, что под наростами и зеленой слизью были не ветви морской крупной водоросли, а витки тонкого каната-линя. В следующий нырок, зарядив легкие воздухом, он начал перебирать линь руками и, взбаламучивая воду, увидел все же куда уходит тот.
После ряда ныряний Бендеру удалось вырвать линь из донного песчаного плена и от этого рывка он всплыл на поверхность как поплавок. Линь, облепленный ракушками и зеленью, подняв облако песчаного ила, не дал Остапу рассмотреть, к чему он заякорен. Но полежав на спине, восстанавливая дыхание, он не выпускал яз рук витки линя, и ждал, когда восстановится внизу видимость. А когда нырнул снова, то ясно увидел, что линь идет к палубному парному кнехту. Как охотник, увидевший, наконец, добычу, искатель попробовал нырнуть на глубину значительно большую, чтобы достичь этого места. Но это ему не удалось из-за возникшей вдруг боли в ушах и плотности воды, выталкивающей его на поверхность. Чуть не задохнулся, уронил лопатку, но не выпустив из рук кольцо линя, Остап выбросился из глубины, как пробка из бутылки под давлением. А когда отдышался, то заорал:
— Эй, на катере! Адам, срочно сюда!
Крик капитана был услышан сразу же, так как после неожиданного захода в море их предводителя, Балаганов и Козлевич пристально наблюдали за его ныряниями.
Когда катер «Алые паруса» подошел к плавающему Бендеру, он ухватился рукой за его борт, сорвал с лица очки и, порывисто дыша, прохрипел:
— Есть! Нашел, камрады…
