Джонатан Линн - Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
– Да-да, естественно, в стабильности. – Его глаза вдруг сузились до китайских щелок. Он понял, что снова загнал себя в угол. – Но, к сожалению, очень нестабильной стабильности. Поэтому…
Ему не дал договорить Люк, который в этот момент, постучав, вошел в кабинет со свежей корреспонденцией из МИДа. Его тонкие губы были настолько плотно сжаты, что создавалось впечатление, будто их практически не было. Я открыл кейс, заглянул внутрь, с наигранным удивлением произнес:
– Ого! Как много! – и выразительным взглядом попросил у Люка разъяснений.
– Да-да, конечно же, – неожиданно тонким голоском пропищал он. – Э-э-э… дело в том, что этот довольно необычный визит на Святой Георгий, судя по всему, вызвал массу довольно необычных волнений… (На языке МИДа словосочетание «довольно необычный» означало «безответственный и дурацкий». – Ред.)
Новости в первой телеграмме можно было считать более чем хорошими: Восточный Йемен отводит свои войска назад, на базу.
– Значит, они все-таки решили не вторгаться на остров? – спросил я Люка. Он с мрачным видом кивнул. Я ведь знал, что он знает, а он знал, что я знаю, что он знает, что я знаю.
В следующей телеграмме Белый дом выражал искренний восторг по поводу нашего своевременного решения нанести этот визит доброй воли. Я показал ее секретарю Кабинета. И, ткнув пальцем в соответствующий параграф, добавил:
– Как видите, если нам вдруг понадобится подкрепление, у них наготове целая дивизия ВДВ.
– Подкрепление чего? – явно вызывающим тоном спросил он.
Меня его агрессивность совершенно не смутила.
– Подкрепление чего? Доброй воли, Хамфри, доброй, – с милой улыбкой пояснил я.
– Господин премьер-министр, могу я поинтересоваться, кто автор этой, с позволения сказать, авантюры? – видимо, не сдержавшись, дерзко спросил он.
– Конечно же, можете, – не повышая голоса, ответил я. – Ее автор… Люк.
Не зная, верить ли этому или нет, Хамфри повернулся к моему личному секретарю, лицо которого на глазах приобрело какой-то непонятный бледно-серый цвет.
– Кто, я? – с ужасом переспросил Люк.
Я достал толстенную папку, озаглавленную «Северный район Индийского океана: ситуативный отчет» на 128 страницах и не без удовольствия сунул ему под нос.
– Кажется, именно вы готовили этот превосходный отчет, который иначе как шедевром не назовешь, не так ли?
Люк полностью растерялся и сначала даже не знал, что сказать, но потом несколько пришел в себя и пролепетал что-то вроде:
– Да, в общем-то, я, но в нем содержалась конкретная рекомендация, что нам не следует ничего делать.
Я чуть ли не заговорщически ему улыбнулся, сказав, что меня не обманешь и что я не хуже других умею читать между строк.
– Например, из коротенького абзаца на странице 107 (который он, не сомневаюсь, вставил специально, чтобы вроде как незаметно себя подстраховать) вполне очевидно явствует, что остров Святого Георгия нуждается в срочной поддержке. Лично мне намек был полностью понятен, поэтому, как вы, очевидно, помните, я отдал вам должное, искренне поблагодарил и тут же попросил министра иностранных дел передать сэру Ричарду Уортону, что именно благодаря вашему своевременному предупреждению и завертелась вся эта военная карусель с батальоном ВДВ. Так что идея фактически была целиком и полностью ваша, Люк, за что мы вам все искренне признательны.
Мой личный секретарь был в таком отчаянии и настолько сильно хотел защитить себя, или хотя бы попытаться, что даже и не подумал возложить всю вину на израильского посла, которого больше чем кого-либо можно было подозревать в совете подобного рода.
– Нет-нет, это не я! – взмолился он. – И вы, господин премьер-министр, вы не отдавали мне должное!
– Ну будет вам, будет, – своим самым отеческим тоном произнес я. – Более того, вы, безусловно, заслуживаете награды. – Я сделал многозначительную паузу, затем торжественно продолжил: – Вы направляетесь послом в одно очень важное посольство. Причем незамедлительно!
– Ка… какое именно? – прошептал Люк, ожидая худшего.
– Тель-Авивское, – не скрывая удовольствия, ответил я.
– Бог ты мой! – простонал мой личный секретарь. – Нет! Нет, господин премьер-министр, умоляю вас! Не отправляйте меня в Израиль! Это же конец всей моей карьеры…
– Ерунда, – небрежно отмахнулся я, впрочем, прекрасно понимая, что для него это назначение – конец всему. – Это же честь для вас. Повышение по службе…
Люк все-таки попытался хоть как-нибудь себя спасти.
– Да, но как же израильтяне? Вы их очень, очень огорчите. Они никогда не примут меня за своего! Ведь им прекрасно известно, что я на стороне арабов!
Я не произнес ни звука в ответ, позволив красноречивому молчанию говорить за себя. Мы все молча глядели на Люка, и в наступившей гробовой тишине я отчетливо услышал, как тикают дедушкины настенные часы.
– Нет, не то чтобы я имел в виду… – неуверенно начал было он, затем, даже не договорив фразы, замолчал.
И мой главный личный секретарь, и секретарь Кабинета оба стыдливо отвели глаза в сторону. Они никогда не любили присутствовать на похоронах карьеры одного из своих коллег.
Вместо них Люку ответил я сам.
– А мне казалось, вы должны быть на нашей стороне.
Люк не произнес ни слова.
– Да, и в любом случае, – улыбнувшись, подвел я итог, – нам в Тель-Авиве нужен именно такой человек, как вы, чтобы доходчиво разъяснить израильтянам, почему мы в ООН всегда голосуем против них. Разве нет, Хамфри?
Секретарь Кабинета бросил на меня понимающий взгляд. Он умел понимать, когда игра проиграна. И смиренно произнес:
– Да, господин премьер-министр.
7
Дымовая завеса
(Где-то месяца через три с половиной после того, как Хэкер стал премьер-министром, ему пришлось вплотную столкнуться со своим первым правительственным кризисом, и то, как он сумел его преодолеть, стало наглядным свидетельством его возрастающего политического искусства. Этот кризис включал в себя много достаточно сложных аспектов – борьбу за спасение своего «великого почина», угрожающе увеличивающиеся утечки из Кабинета, угроза отставки по меньшей мере одного, а возможно, даже двух младших министров, использование мощного табачного лобби в попытке переиграть казначейство и добиться снижения налогов, чтобы получить краткосрочные, но вполне весомые электоральные преимущества.
Причины кризиса достаточно ясно просматриваются из записи разговора между секретарем Кабинета сэром Хамфри Эплби и постоянным заместителем канцлера казначейства сэром Фрэнком Гордоном, который имел место во время их встречи в мае сего года. В личном дневнике сэра Хамфри никаких ссылок на эту встречу не оказалось, однако запись той самой встречи нам посчастливилось обнаружить в архивных материалах сэра Фрэнка. – Ред.)
«Понедельник
Обедал с Эплби в клубе „Риформ“. Он заметно обеспокоен тем, что наш новый ПМ, похоже, твердо намерен сократить либо налоги, либо государственные расходы.
Этого следует всячески избегать. Ведь политики как дети – им нельзя давать то, что они хотят, ибо это будет только поощрять их требовать все большего и большего…
Эплби ни в коем случае не следовало бы допускать, чтобы эта инициатива дошла даже до неформального обсуждения. Не говоря уж о стадии формального предложения.
(Сэру Гордону можно было особенно не волноваться, поскольку после стадий „неформального обсуждения“ и „формального предложения“ у госслужбы имелось еще девять предварительных этапов. Ниже приводятся все одиннадцать:
1. Неформальное обсуждение
2. Формальное предложение
3. Предварительное изучение
4. Документирование обсуждения
5. Более детальное изучение
6. Уточненное предложение
7. Политика
8. Стратегия
9. Распространение плана осуществления предложения
10. Уточненный план предложения
11. Утверждение Кабинетом
Любому достаточно компетентному государственному служащему не составляло особого труда проследить за тем, чтобы нежелательное предложение не достигло этапа 11. Во всяком случае, до следующих всеобщих выборов. – Ред.)
Хамфри, на мой взгляд, неоправданно спокоен в отношении данного вопроса. Возможное снижение налогов напрямую зависит от неуемных фантазий в отношении отказа от „трайдентов“ и перехода к обязательному военному призыву с целью создания мощных обычных вооруженных сил. Наша армия никогда не согласится с этим, поскольку, как бы сильно генералы не недолюбливали „трайденты“, военный призыв они не любят еще больше. Точнее сказать, ненавидят…
