Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы капуччино

Мама отказалась иметь что-нибудь общее с костюмом козла, поэтому был вынужден обратиться за помощью к Тане.

Уильям наголову превзошел всех в рождественском представлении. Он был воплощением козла. Мама прошептала:

— Как это он так выпучивает глаза?

В своем козлином одеянии Уильям выглядел воистину роскошно, пусть Иван и пришел в бешенство, обнаружив, что Таня распорола его старое серое пальто, чтобы соорудить костюм с четырьмя ногами и козлиной бородкой. «Рога» из крашеных морковок время от времени сползали на нос, зато раздвоенные копыта, состряпанные моим отцом из четырех баночек из-под маргарина «Флора», произвели настоящий фурор.

Пары Полин-Иван и Джордж-Таня усиленно игнорировали как друг друга, так и листки с уведомлением, разложенные на стульях.

Просьба не фотографировать со вспышкой.

Официальные фотографии можно будет приобрести в «Кидспелей» в следующей четверти по 27 фунтов 50 пенсов за комплект.

NB. Просьба учесть, что по отдельности фотографии не продаются.

Мне показалось, что игра остальных детей смотрелась на редкость тускло. Особенно бестолковым выглядел Иосиф.

Пока дети долго и фальшиво гундосили «Христос в яслях», мои мысли переключились на Гленна Ботта. Бедняжка из тех детей, кому вряд ли достанется роль в рождественской пьесе, даже роль козла.

Вернувшись домой, позвонил по номеру Ботт, но мне никто не ответил.

Рождественская открытка от Пандоры. Она начиналась: «Дорогой избиратель», а заканчивалась штампованной подписью.

Сегодня припарковался у дома Шарон и долго сидел в машине, репетируя, что я скажу парню. Чего мне ждать? Он меня поцелует и обнимет или просто пожмет по-мужски руку?

Пока я сидел, у тротуара притормозил раздолбанный белый фургон. Из него вылезли Гленн и Дугги. Дугги ткнул пальцем на мою машину и загоготал, а Гленн повесил голову и вошел в дом, захлопнув за собой дверь. Я взревел двигателем и умчался прочь.

Позвонил Брик Иглбергер и сообщил, что Артур Стоут разъяренно требует рукопись «Потрохенно хорошо. Книга!»

— Скажи правду, Ади, я же твой агент, и я готов сказать — все это ё… враки! Я могу позвонить Стоуту и сказать, что ты лежишь в ё… коме ! Но я хочу знать правду . Я должен задать тебе два вопроса. Первый: ты написал эту ё… книгу?

— Нет, — ответил я.

— Ладно, хоть что-то прояснилось. Второй вопрос: писатель-невидимка пишет эту ё… книгу?

— Нет, — признался я.

Артур Стоут грозит подать на меня в суд за нарушение условий контракта и потребовать компенсации за упущенную выгоду и вред, нанесенный его профессиональной репутации. Я спросил, какую сумму требует Стоут. Брик сказал:

— Этот тип называет цифру порядка шестидесяти тысяч.

Положив трубку, я целых пять минут сидел на лестнице и пытался представить грядущую жизнь. Я быстро произвел подсчеты в блокноте, лежащем рядом с телефоном.

«Стоут букс» 60 000

Судебные издержки 6 000 (примерно)

Итого 66 000 фунтов

Я вынужден пробиваться в нужде и жить в доме моей матери. Я должен содержать двух сыновей, моя профессиональная репутация разодрана в клочья. Это был самый черный час моей жизни.

Когда мама вернулась после рождественского похода по магазинам, я ей все рассказал: о Гленне, о «Стоут букс» и беспросветном будущем, которое нас ждет.

Она обняла меня и сказала:

— Не волнуйся, малыш, у тебя по-прежнему есть мамочка. У меня хватит сил для всех.

Затем она прошла к себе в спальню и рухнула на кровать, уткнув лицо в холодную белую фланель.

Слышал, как мама встала в пять утра и начала стучать в алькове по клавишам компьютера. Моя спальня находится прямо над домашним офисом Ивана, и шум заставил меня встать. Я спустился, чтобы выразить недовольство. Мама испуганно обернулась:

— Я пишу наше совместное рождественское письмо. Иди спать.

Она такая невнимательная: во дни невзгод, если я все-таки сумел заснуть, меня нельзя будить.

Неужели я единственный человек в доме, кого хотя бы немного интересует приготовления к Рождеству? В доме нет ни свечи, ни сладкого пирожка, ни мешочка с орехами. И мне нужно собрать остаток сил, чтоб найти телепузиков.

Взял на всех книжные талоны из магазина «Уотерстоунс», за исключением мамы, для которой у меня уже есть подарок. Это набор миниатюрных туалетных принадлежностей, который я похитил в пансионе, где останавливался в прошлом году: шампунь, ополаскиватель, гель для ванны, набор для шитья, ватные палочки и подушечка для ухода за обувью. Я собираюсь положить набор в плетеную корзину и затянуть пленкой. Мама никогда не догадается, что это не настоящий подарок, купленный в магазине.

Мама еще не купила индейку, хотя нам, по-видимому, придется на Рождество принимать всю семью. Она проводит за компьютером по шестнадцать часов — все пишет свое нескончаемое совместное письмо.

Встал на рассвете, спустился и обнаружил, что мама все еще сидит перед экраном, а рядом с ней дымится переполненная пепельница. Указал ей, что она занимается бессмысленным делом, поскольку последний день отправки рождественских писем давно миновал, а мама ответила, что превратила письмо в поздравление с Новым Годом. Когда я сказал, что получил конфиденциальную и секретную информацию от Найджела и отправляюсь стоять за телепузиками в магазине «Сейфвейз», она сказала:

— Купи заодно индейку, рождественский пирог и все остальное. — Когда я захлопывал дверь, она крикнула: — И не забудь хлеб в соусе.

Ко времени моего прихода очередь за телепузиками составляла не менее тридцати человек; кое-кто провел здесь всю ночь. Я проклял бога, вошел, наполнил две тележки рождественской распродажей, отправился домой, разгрузился, положил индейку в ванну размораживаться, поехал в магазин игрушек, закидал в тележку кучу пластмассовой фигни для трехлеток и снова покатил домой.

Я сидел в своей комнате и заворачивал в цветную бумагу книжные талоны, когда кто-то с агрессивной настойчивостью начал трезвонить в дверь. Мама крикнула из компьютерного алькова:

— Господи, кто-нибудь откроет эту чертову дверь ?

Уильям успел раньше меня.

На пороге стоял Гленн Ботт и смотрел сверху вниз на единокровного брата. В руках он сжимал большой конверт. Не говоря ни слова, он протянул конверт мне.

Не говоря ни слова, я конверт взял.

Гленн не осмеливался посмотреть мне в глаза.

Уильям спросил:

— Хочешь посмотреть мою ферму динозавров?

Гленн кивнул, и Уильям потащил его по лестнице вверх. Я направился следом, на ходу вскрывая конверт. Внутри находилась рождественская открытка. Типичный папаша в кардигане, с трубкой в зубах, сидит в кресле у пылающего камина, рядом на маленьком круглом столике красуются графин с виски и стакан. Сверху золотым тиснением выведено: «Папе на Рождество».

Пусть веселье Рождества

Папу радует весь год.

И желанья папы все

Сбудутся наперечет.

Если грустно станет мне,

Вспомню я о папе.

И порадуюсь в душе

Я такому папе.

Внизу подпись — «Папе от Гленна».

Я поблагодарил его, и мальчишка нахмурился. Что ж, улыбки от него не дождешься. Он выглядел помесью классика английской поэзии Уильяма Брауна (такой же хохолок волос, торчащий на затылке) и более молодой, более светловолосой, более худой версии Гордона Брауна, нынешнего министра финансов.

Я не знал, что сказать мальчишке, и возблагодарил Бога за то, что Уильям общителен от природы. Но когда Уильям захотел в туалет, и мы остались одни, мне ничего не оставалось, как признаться, что я в, оттого, что не способен осуществить самое заветное желание Уильяма — подарить полный комплект телепузиков.

Значит ли это, что я подсознательно предупреждал мальчишку о своей родительской профнепригодности?

Наконец Гленн выдавил:

— А как мне вас называть? Папой или Адрианом?

— Папой, — ответил я.

С той минуты Гленн стал называть меня папой по меньшей мере один раз в каждом предложении. Своего отца я не звал никак.

Когда вернулся Уильям, Гленн встал и сказал:

— Мне надо идти, папа.

Мама ждала внизу у лестницы. Она слегка изменилась в лице, когда увидела Гленна. Мальчик густо покраснел, когда я их представлял, и мама, вопреки обыкновению, не смогла найти слов. Пришлось без лишних разговоров выпроводить мальчишку за дверь. Напоследок он сказал:

— Я еще приду, папа.

После его ухода, я помчался в магазин при «Бритиш петролеум» и в панике купил пластмассовый футбольный мяч. Может, удастся вызвать у мальчишки хотя бы мимолетный интерес к этой британской игре.