ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ - "Nogaulitki"
— Прости, — снова усмехнулась я. – Можете в комнате посидеть, там кофе-чай. В столе печеньки есть, если Сашка захочет, — я тут же уселась обратно на поддон, готовясь снова оказаться под гнилым днищем «Газели».
— Ладно, работайте, мы лучше погуляем пока, — махнула рукой подруга и обратилась к дочери. – Сашка! Пойдем на улицу, там подождем твою крестную и дядю.
Я пронаблюдала, как лучезарная светловолосая девчушка тут же подскочила и направилась вслед за матерью. И глядя на них, я не смогла сдержать улыбки. Хорошо, что они у меня есть.
***
Я уже много лет работала в этом автосервисе. Пришла сюда еще в начале обучения в техникуме. Это было единственное место, куда меня взяли. Мало того, что девушку, так еще и студентку. Владельцем был старый армянин. Он критически осмотрел меня, поохал и сказал, что я могу подрабатывать «на подхвате». Это значило, что я буду накачивать шины, проверять в них давление, а также, как бонус для клиентов, протирать стекла и зеркала машин. Клиентов, к слову, было не так много. Приезжали в основном одни и те же люди, из-за чего у меня было достаточно свободного времени, чтобы слоняться около мастеров и учиться.
Поначалу все три механика, взрослые смуглые и пропитанные маслом и автомобильными жидкостями мужики, относились ко мне настороженно. Ни в какую не принимали и не собирались ничему учить. Но через несколько месяцев, когда я каким-то образом угадала причину поломки старой «Субару», над которой все трое ломали голову, меня как-то автоматически приняли в ряды механиков и стали считать за свою. За свою – это значит, что они больше не стеснялись при мне материться, предлагать «остограмиться», а также делились историями о своих вечно зудящих женах. Но ко всему этому они еще стали охотно меня обучать, объяснять какие-то тонкости и хитрости – те, что на лекциях никогда не расскажут. Чисто то, что познается только на практике.
К концу первого года работы я умудрилась убедить старого Ашота, хозяина автомастерской, позволить мне заняться рекламой. Он долго сопротивлялся, считал, что это пустая трата денег, которых и так нет. Но я почти два месяца каждый день ныла о том, чтобы он выделил мне средства. В итоге он сдался. Мне кажется, Ашот испытывал ко мне нежные отцовские чувства, поэтому никогда не ругался на меня всерьез, максимум – ласково журил, в отличие от других работников, которые частенько получали от него на орехи, причем в яркой форме. Мужчина говорил по-русски с сильным акцентом, но вот матерился он мастерски, словно вырос где-то в деревне, на окраине Руси-матушки.
И когда наконец он выдал мне конверт на «развитие», я тут же занялась делом. Заказала визитки, рекламу на радио, где давалась информация о скидке на первое посещение и об акции типа «приведи друга». Распечатала флаеры и, наняв пару школьников, устроила так, чтобы все близлежащие районы узнали о нашей мастерской. В итоге через два месяца Ашот бегал по боксам и кричал, что ему нужны еще мастера, что мы не справляемся и что он понятия не имеет, что делать. Но я снова пришла ему на помощь. Мы поехали в городскую администрацию, нашли там нужных людей и договорились о расширении. В итоге было отстроено еще три бокса к тем трем, что уже были. Ашот нанял еще мастеров, и работа закипела.
Когда я окончила техникум, он сразу взял меня к себе официально. Мастером. Более того, через год дал мне полномочия и должность «старшего мастера», так как я справлялась даже лучше тех мужиков, которые работали механиками по двадцать – тридцать лет. Они были не в обиде, понимали, что я помогла в том, чтобы бизнес Ашота перешел на новый уровень. Ведь на их зарплате это тоже отразилось, а жены стали меньше нудеть.
Таким образом, я работала у Ашота уже около двенадцати лет. За это время те мастера, с которыми я начинала работать, еще будучи «зеленой студенткой», уволились, либо вышли на пенсию, лишь только Петрович остался – здоровый богатырь чуть за пятьдесят, женатый, но бездетный. И по всей видимости, я обрела еще одного «отца» в его лице, потому что относился он ко мне очень тепло. Они с Ашотом часто смешно спорили из-за моего внимания. Что тот, что другой, старались быть ко мне поближе, пытались защитить. И их «отцовская конкуренция» закончилась в тот день, когда они оба проявили себя, как настоящие мужчины.
К нам только устроился молодой парень, чуть старше меня. Мне тогда было около двадцати трех, а ему где-то двадцать пять – двадцать шесть. Молодая кровь, сильное тело, должно быть, он считал себя подарком для всех женщин, поэтому беззастенчиво клеился ко мне. И все бы ничего, но однажды он перешел черту. Я собиралась пойти в душ (к слову, Ашот сделал один отдельный душ специально для меня), когда он тоже закончил работу и направлялся в мужскую душевую. Проходя мимо, он развернулся и поставил руки по обе стороны от моей головы, сально ухмыляясь.
— Лерка, может, составишь мне компанию в душе? Отвечаю, тебе понравится, — продолжал улыбаться он, приближаясь к моему лицу.
— Отвали, Игорь, — фыркнула я и стукнула его по голой руке.
— Ну, не противься, малышка. Я вас, баб, знаю, вам лишь бы повыеживаться, а потом все равно скажете «да».
— Не знаю, где ты тут бабу увидел, но советую убрать от меня свои поганые руки, — прошипела я, пытаясь вылезти из его «объятий».
— О-о-о, да ты дерзкая, — нагло рассмеялся парень и придвинулся ко мне всем корпусом. Я ногой почувствовала, как у него «встал». – А если не уберу? Че будет?
Ответить я не успела, так как, резко выдохнув, Игорь отлетел назад, в противоположную от меня сторону. А рядом с ним я увидела Петровича, который стоял злой как черт, с багровым лицом и крепко сжатыми челюстями.
— Ты че, ох@ел, щенок?! – проорал мужчина, за шею поднимая бледного и перепуганного парня. – Ты хоть понял, на кого ты залезть собрался, выродок? – тряхнув ошалевшего парня, продолжал громыхать мужчина.
— Петрович, т-ты че… — заикаясь, начал оправдываться парень. – Я же это… Ну шутил просто…
— Щас я с тобой пошучу, — угрожающе сказал тот и потянул парня на выход.
Услышав крики, из кабинета наверху выполз Ашот.
— Что тут происходит? Петрович, ты чего творишь-ай? – с привычным забавным акцентом спросил хозяин мастерской.
— А малец у нас решил мужика показать, к Лерке приставал. Я сам видел и слышал. Хочу поучить молодое поколение, как с девушками обращаться надо.
Ашот перевел взгляд на меня, молча спрашивая, так ли это. Я смогла лишь кивнуть, так как сама находилась в не меньшем ступоре, чем Игорь.
— Вот как, — прокряхтел старый армянин, спускаясь по железной лестнице, — тогда я помогу тебе.
Я не знаю, что они с ним делали, что говорили ему, но, когда на следующий день парень пришел забрать свои вещи из раздевалки, под левым глазом у него был здоровенный фингал, а завидев меня, он припустил с такой скоростью, словно это была не я, а сам Петрович.
После этого оба моих «отца» больше не конкурировали между собой, молча подписав мировую и продолжая меня опекать.
***
Сейчас дела фирмы уже были налажены, Ашот сам редко появлялся в сервисе, занимаясь больше своими многочисленными внуками. Но каждый раз, когда он приезжал проверить свое детище, он непременно приносил мне букет цветов и коробку конфет. «В благодарность за службу», — всегда говорил он, протягивая мне подарки. Еще бы, я и Петрович были единственными, кто работал у него столько времени. Конечно, автомастерская разрослась. Появилась комната отдыха, в кабинете Ашота теперь восседала бухгалтерша преклонных лет, а у нас в боксах был не так давно произведен ремонт. По технической части больше заведовала я, Петрович был моим верным Санчо Панса, всегда готовый прийти на помощь, чтобы следить, дабы остальные мастера качественно выполняли свою работу. А я… Я занимаюсь тем, от чего получаю истинное удовольствие. Я кайфую от своей профессии, от своей работы, от всего, что меня окружает. Меня уважают мои коллеги, за меня борются клиенты, каждый хочет, чтобы их «ласточку» осмотрела именно я, так как разговоры обо мне среди автовладельцев ходят по всему городу. Меня не раз пытались переманить более известные сервисы, но я понимаю, что нахожусь там, где должна, и менять это не хочу. И почти каждый день думаю о том, что, слава Богу, я не пошла на экономический.
