ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ - "Nogaulitki"
— Угу, — усмехнулась я.
— И где ты собираешься поступать? — продолжила допрос бабуля.
Богатырева взглянула на меня перед тем, как ответить.
— Хочу в Москве.
— Ого, — протянула бабушка. — Это серьезно.
— Там есть, где жить, к тому же хороший статус у ВУЗов.
— Это так, — согласилась бабуля. — А у нас же тоже есть мед? — спросила она следом.
— Да, но у нас медицинский колледж. Из институтов есть в Новосибирске, самый ближайший, наверное. Три часа где-то пути, да? — спросила Богатырева у меня.
— Около того, — кивнула я.
— Я буду подавать документы сразу в несколько. В Новосибирский тоже. Мало ли, никогда не знаешь, где получится, — пожала она плечами.
— Я уверена, все будет хорошо, — улыбнулась бабушка. — А Лера в экономический собирается. Вот я ей говорю, что тебе там делать, ты же цифры не любишь, нет, уперлась и все тут, — вздохнула бабуля под мои закатывающиеся глаза.
— Ба, ну не начинай, — проворчала я.
— Что «не начинай»? Выбор профессии — это иногда на всю жизнь. Ты что, хочешь заниматься тем, что тебе не нравится? — продолжала бабуля. Я чуть не ударила Богатыреву, когда она начала ей поддакивать.
— Вот и я говорю, что нужно идти туда, к чему лежит душа.
— Конечно, — горячо закивала бабушка. — И даже если это место находится в другом городе, — строго добавила она.
Богатырева с интересом посмотрела на меня. Бабушка смотрела на меня. Я смотрела в тарелку.
— Она не хочет оставлять меня одну, — драматичным голосом проговорила бабуля. — Как будто мне девяносто, и я разваливаюсь!
— Ба!
— Что «ба»? Думаешь, я не знаю, почему ты постоянно твердишь о своем экономическом, будь он неладен? Лера, подумай пока не поздно. У тебя еще есть время сделать правильный выбор, — погрозила пальцем бабушка, пока я усиленно жевала курицу.
— Хорошо, мы можем сменить тему? — вздохнула я, устав от разговоров о будущем.
— Конечно. Олеся, давай я тебе расскажу, как привела Леру в первый раз в детсад…
— Бабушка!
***
Мы просидели почти до восьми часов. Они меня обе поздравляли по несколько раз, желая здоровья, счастья, любви и исполнения всех мечт.
Мы много смеялись, разговаривали, бабуля даже рассказала Богатыревой всю подноготную моих родителей, к моему неудовольствию. Я не собиралась посвящать ее в историю своего детства — не хотела, чтобы она испытывала чувство жалости или что-то вроде того. Но бабуля все ей разболтала, и я не могла уже ничего поделать.
После торта и чаепития я сказала бабушке, что мы пойдем гулять и, скорее всего, я останусь у Богатыревой. Бабуля была не против, пожелала нам хорошего вечера и пихнула мне в карман пятитысячную купюру. Я хотела сначала отказаться, но она строго сказала, что это на совершеннолетие. И что она специально откладывала мне на подарок.
Когда я вздохнула и кивнула на ее «купи что-нибудь для себя», бабушка строго проговорила:
— Лера, пообещай мне, что ты потратишь их на себя. Не на лекарства, школу или что-то такое. На себя.
— Хорошо, — кивнула я, понимая, что бабуля буквально выкручивает мне руки. — Обещаю.
— Все, идите, а то скоро мое вечернее шоу начнется, — улыбнулась бабушка и поцеловала меня в щеку.
Богатырева тоже тепло с ней попрощалась, и мы вышли на улицу. Свежий воздух ударил в нос, и я глубоко вдохнула.
— Весной пахнет, — улыбнулась Богатырева, тоже вдыхая запах, витающий вокруг. Свежесть и жизнь.
— Апрель уже, — кивнула я.
Когда мы почти дошли до дома девушки, я поняла, что в ее образе чего-то не хватает.
— Черт, а где твой шарф? — пробормотала я, оглядывая ее.
— Ой… кажется, я забыла его у тебя, — улыбнулась Богатырева.
— Не замерзла? — я посмотрела на ее голую шею. На улице было гораздо теплее, чем раньше, но вечернее похолодание и ветер брали свое.
— Нормально, — беспечно махнула рукой Богатырева.
Но я же тоже была на улице и вполне ощущала температуру, поэтому молча сняла свой шарф и надела его ей на шею.
— Спасибо, — улыбнулась девушка. — Но меня вино еще греет.
— Конечно, ты вылакала два с половиной бокала, — проворчала я. — Как и бабушка.
— Ты сама налила себе только половину и цедила его весь вечер, — рассмеялась она.
— А бабуле вообще должно быть стыдно за то, что она спаивает несовершеннолетнюю.
— Тебе только сегодня исполнилось восемнадцать, а ты уже выпендриваешься, — усмехнулась Богатырева, когда мы подходили к ее подъезду.
— Главное, что я говорю правду, — улыбнулась я, поднимаясь по ступеням.
***
— А тебе не должно быть стыдно, что ты совращаешь несовершеннолетнюю? — прошептала Богатырева, когда я вжимала ее в стену прямо посреди прихожей. — Это уже уголовная ответственность, между прочим.
— Я готова отсидеть за это, — хмыкнула я, стягивая с девушки пальто и свой шарф.
— Обещаю не подавать на тебя в суд, — пробормотала она, когда мои губы прошлись по ее нежной шее.
Глава 16
Почти в середине мая я окончательно поняла, что прежняя «я» куда-то делась, ушла, трансформировалась. Я изменилась, и сильно. И конечно, я осознавала, что главным и, наверное, все же единственным катализатором этих изменений была, само собой, Богатырева. И главное изменение было в том, что она научила меня… мечтать. Заставила, убедила, помогла найти силы поверить. И я поверила.
Я думаю, что даже если бы я потеряла память, то никогда бы не забыла одно солнечное утро… …Она всегда просыпалась раньше, так как была истинным жаворонком, в отличие от меня. Но в то утро почему-то именно я открыла глаза первой…
…Солнечные лучи пробивались сквозь неплотные шторы, освещая верхнюю часть кровати…и волосы Богатыревой, разметавшиеся по подушке, отсвечивали каким-то волшебным сиянием… я не могла глаз оторвать от этого зрелища. Она была похожа на какого-то ангела, если ангелы, конечно, выглядят так — с темными волосами и длинными почти черными ресницами, которые слегка подрагивали от движения глазных яблок. Ей явно что-то снилось. Полные мягкие губы, которые я неистово терзала полночи, были чуть приоткрыты. Они все еще были красными и слегка набухшими от наших поцелуев. И все это — этот мягкий, но уверенный утренний свет, ее сияющие волосы, губы, ресницы, все это — словно выжигалось на обратной стороне моих век. И я понимала, что никогда, никогда не забуду этот ее образ.
Пока я занималась ее рассматриванием, девушка облизнула губы, вздохнула и перевернулась на бок, оставшись лежать ко мне спиной. Я же продолжала впитывать ее образ, который теперь обрастал другими подробностями — тонкой линией плеча, изгибом талии, ямочками на пояснице над копчиком. Одеяло сползло и предоставило мне обзор на всю ее спину, вплоть до линии ягодиц. И вся она была словно соткана из нежности, чувственности и какого-то моего совершенно неземного восхищения. Да. Наверное, именно это я испытывала, глядя на нее. Такую красивую, такую нежную и такую… мою.
Никогда не считала себя собственницей и, тем более, никогда не могла даже предположить, что меня будет приводить в такой восторг просто факт обладания кем-то. Но это было так. Она была моей, и я млела от осознания этого.
Через какое-то время любования ей, как скульптурой, я поняла, что мне нужно больше. Непременно больше. Поэтому я осторожно наклонилась, слегка касаясь ее плеча губами. Прошлась по позвоночнику к основанию шеи, глубоко вдыхая запах. Ее запах. Особенный, неповторимый.
Оставив очередной легкий поцелуй где-то под лопаткой, почувствовала, как она зашевелилась.
— Леська… — прошептала я, проводя губами по ее коже увереннее.
— М-м-м… Лера… — сонно пробормотала она мое имя со своим глубоким, особенным, раскатистым «р» в середине, но по интонации я поняла, что девушка улыбается. — Тебя не утомило вчерашнее приключение до четырех утра? — проговорила она, бедрами чуть двигая назад, чтобы прижаться ко мне теснее. — Сколько сейчас времени?
