Сами с усами - Виктор Михайлович Бобылев
В крупном строительном тресте столицы нашей республики шло производственное совещание, которое вел С., сам управляющий. В ходе совещания обнаружилось, что один из важных объектов не сдан, хотя, казалось бы, все, буквально все было готово.
— В чем дело? — был задан строгий вопрос. Все кивнули на молодого мастера, который был тут же поднят с места начальственным окриком:
— Требую объяснений, юноша!
— Знаете, вовремя не подвезли трубы, — очень спокойно ответил мастер, не чувствуя за собой никакой вины, а тем более не имея даже малейшего желания грубить.
— Больше ничего не имеете сказать? — со зловещим спокойствием был задан очередной вопрос.
— Ничего, потому что снабжением занимается наш субподрядчик. Сколько раз мы писали, звонили, все без… — мастер вздрогнул, потому что управляющий, покраснев, заорал:
— Писали, звонили, мать вашу!.. Разбазарили вы трубы, украли, продали, пропили, сволочи!
— Да он и в рот-то не берет, — заметили управляющему.
— На твоем месте, Степаныч, я молчал бы, как рыба. А может, и ты пил с этим саботажником?.. Не крути башкой, я тебя насквозь вижу, — надсаживался от крика управляющий. — Ворье, очковтиратели!..
У молодого мастера затряслись губы, он хотел возразить, но не мог совладать с волнением и выбежал из кабинета. Несколько минут стояла тишина, прерываемая лишь злым дыханием управляющего. Из угла заметили:
— Зря вы его — честный парень.
— А-а, перемелется, еще будет благодарить за науку. Надо создавать напряжение, а он… — В это время властно брякнул прямой, министерский, телефон. Управляющий не снял, а подхватил трубку, нежно прижал ее к щеке и негромко, но четко произнес: — Слушаю вас… Приветствую вас, товарищ министр… Да, да, конечно!.. Я все великолепно понимаю… Как же, как же! Будет сделано, примите мои искренние заверения… Нет, нет, товарищ министр, все будет по высшему классу… Будьте здоровы!.. Привет жене и деткам!..
Как трудно было узнать в этом истекающем елеем человеке того, кто минуту назад драл горло, кричал в голос, орал, как резаный. Прошло несколько дней прежде, чем общественные организации убедили управляющего в необходимости извиниться, но что в том толку, если нервный шок до сих пор не отпускает молодого специалиста?
Нагрубить — извиниться, наорать — признать свою ошибку, оскорбить и опять извиниться, продержать сотрудника несколько часов в приемной, сослаться на неотложные дела и, извинившись, все решить в минутном разговоре. Унизить невниманием человека и извиниться, походя оскорбить и попросить прощения…
Пожаловался знакомый. Прихожу, говорит, с работы, мальчишки у самого дома встречают, кричат наперебой:
— Приходила тетя из домоуправления, кричала: «Если ваш сосед из восьмой квартиры не придет завтра к нам, скажите ему, что воду отключим, свет выключим, газ перекроем!..»
Перепугался и тут же позвонил.
— Что случилось? — спрашиваю с тревогой.
— Случилось?.. — не понимают меня в домоуправлении. — Ничего не случилось, — говорят спокойно, равнодушно. — Впрочем… За какой последний месяц платили квартирную плату?
— За сентябрь, — отвечаю. — За данный текущий месяц.
— Странно, — замечают безмятежно. — Вы это не вре… не вводите нас в заблуждение?
— Вот, кричу, квитанция об уплате за номером 7253600.
— Может быть, деньги на наш счет не поступили, — говорят раздумчиво, без волнения в голосе. — Нет, нет, нашла! Вот ваши деньги… Тогда не пойму, зачем вас приглашали в домоуправление. Туалет не засоряли посторонними предметами?
— Нет, слава богу!
— Ванну в пьяном виде не разбивали?
— Вы что это?!
— С соседями не скандалили?
— Живем мирно.
— Жену не избивали?
— ?!
— Детей правильно воспитываете?
— ?!
— Да-а… Вы все же зайдите к нам. Непременно зайдите. А пока — извините…
Вот так: оскорбили и тут же извинились.
Очень подходящий приемчик: «Неувязочка вышла, недоразумение, ошибка. Но, учтите, мы тут же принесли извинения, нас и простили… — так говорят, а в глазах недоумение: — Чего, мол, вам от нас еще нужно? Извинились же…»
Ловко, не правда ли?
Слова «простите», «извините» — своеобразные чемпионы в нашем обиходном лексиконе, и если бы вежливость, взаимное уважение измерялись только количеством слов, то, вне всякого сомнения, следовало бы признать, что в этом вопросе у нас полное благополучие.
Вам больно наступят на ногу в родном учреждении и обязательно скажут:
— Извините!
Вас толкнут острым локтем в магазине и тут же изрекут:
— Простите! Я нечаянно…
Вас крепко придавят в автобусе и, не откладывая в долгий ящик, промолвят:
— Не хотел, извините!
На вас наорет начальник, а потом, без свидетелей, выдавит из себя:
— Простите, но сделано было это в интересах нашего общего дела.
Вы заказали на ранний час такси, но его вовремя не подали и развели руками:
— Не было свободных машин. Извините!
В третий раз вы идете в химчистку за своим костюмом и слышите одно и тоже:
— Еще не готов. Извините!
У вас болят нога и бок. Вы с большим трудом приходите в себя после начальственного разноса. Самолет улетел без вас, потому что таксомоторный парк не выполнил ваш заказ. Наконец, ваши нервы взвинчены до предела из-за нелепых походов в химчистку, но когда вы слышите: «Извините… Простите», — то даже при самом разгневанном состоянии отвечаете: «Пожалуйста!..»
А ведь следовало бы крепко пошуметь, пристыдить, сказать прямо, без обиняков:
— Хватит! Можно понять и извинить человека, который случайно, не по своей воле совершил нечто такое, что неприятно мне, тебе, нам.
Но как можно извинить разбушевавшегося руководителя?
Чем можно оправдать разгильдяйство работников такси?
Не будем, товарищи, извиняться!..
КУРИЦА
Антип Красновидов был человек для своего сорокалетнего возраста очень уж несолидный, худой, маленький, легкий, как перышко: дунь — улетит. При этом, как в насмешку, вырос на его невзрачном личике большущий нос. Поэтому и носил Антип очки в массивной оправе, осенью и зимой ходил в калошах и с большой тростью. Галстук завязывал огромным узлом, вроде как некоторые творческие работники, художники, например, или, возьмем, писатели. Все это для солидности.
Вслед ему оборачивались. Антип знал, понимал, что прохожие видят не его, Антипа, а эту бутафорию — очки, галстук и трость… И все же при посторонних взглядах он внутренне собирался в кулак, чувствовал себя сильным и смелым, как, допустим, боксер на ринге.
Хотя, будем честными, не станем кривить душой, храбрым-то был он не очень. Как-то раз упал на Антипа паук… паук не паук, а скорее, паучишко, крохотное такое насекомое, с двух шагов в упор не увидишь. Однако Антип подпрыгнул и, сокрушая стулья и тела своих сослуживцев, резво понесся к дверям. Да…
Характер у Антипа был мягкий, уступчивый, он не очень любил спорить, возражать, спешил согласиться с каждым, кто не успел даже и наполовину высказаться. Однако…
Раз поехал Антип в командировку,
