Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин - Анатолий Алексеевич Трушкин
И потом еще такая тонкость, товарищи. Когда сравниваем, не надо забывать, что у каждого свой образ жизни.
Скажем, они за все платят, мы за все расплачиваемся. Вроде бы одно и то же, но здесь тонкость, есть разница.
Медицина — она у нас не лечит, ее как будто совсем нет, так мы и не платим ничего. А на похороны тебе даже дают деньги, то есть все для человека.
Когда такая жизнь кончится?.. Кто спросил?.. Ага, вижу.
Товарищи, конкретной даты нет. Обещали к двухтысячному, но есть сомнения.
Спасибо за внимание.
О вкусах не спорят
Гражданин судья!
Гражданин прокурор!
Друзья!
В своем последнем слове я прежде всего хочу прямо и откровенно сказать: рад был бы познакомиться с вами не здесь. Далее: виновным себя ни в чем не признаю.
На первый взгляд обвинение убедительно: тунеядство, спекуляции, махинации с валютой и прочее, и прочее, и прочее, и так далее, и тому подобное. Но судят человека, а не громкие слова. Чем отличается один человек от другого? Темпераментом, характером, вкусом, воспитанием.
Можно ли судить человека за темперамент, который достался ему от родителей? Нельзя!
Можно ли судить человека за воспитание, которое дала ему школа? Нельзя!
Остается, по сути дела, одно — вкус.
Что такое вкус?
Вы, товарищ судья, любите картошку, прокурор — гречневую кашу, я — мясо. Если он любит гречневую кашу, вы же не заставляете его есть картошку. Так или не так?
У вас хороший слух, у него хорошее зрение, у меня хороший аппетит. Вы идете в консерваторию, прокурор — в театр, я — в ресторан. Если у меня хороший аппетит, зачем я пойду в консерваторию?.. Кто меня там знает?.. Что я там не видел?
У кого к чему вкус, тот тем пусть и занимается.
Вы собираете марки, он — открытки, у меня две семьи: одна — в Москве, другая — в Ленинграде. В Киеве еще есть. Кому будет лучше, если я начну собирать открытки?.. И я не знаю.
Обратимся к природе, нашей общей матери.
В ней вообще нет ничего одинакового, в ней все неповторимо: каждый листок, каждый лепесток, ничто ни над чем не довлеет, не преобладает.
То же самое у людей. Вы — судья, он — прокурор, я — нигде не работаю. Если я начну работать, в природе нарушится равновесие, произойдет катастрофа, катаклизм.
Если вы этого добиваетесь, тогда понятно, зачем мы здесь собрались. Если нет, предлагаю разойтись.
Хорошо, приведу еще один пример.
Вы, товарищ судья, и вы, товарищ прокурор, провели детство и юность в городе, поэтому любите бродить по его кривым улочкам, на которых стоят замечательные памятники древней архитектуры.
Я свое детство провел на берегах великой русской реки Волги, люблю простор, большую воду, поэтому у меня дача с бассейном.
Что к этому еще можно добавить, не представляю.
Вы умные люди, я, если вы успели заметить, тоже не дурак.
Почему мы не можем понять друг друга? Не ясно. Лично меня это настораживает.
Объясняю последний раз на самом дорогом. У вас один ребенок, у прокурора два, у вас дочь, у него сыновья. Сколько детей у меня, кто они, я не знаю. Может, их больше, чем у прокурора открыток. Почему так? Потому, что мы разные, как все в природе. Это естественно. Что естественно, то прекрасно. Можно ли судить красоту? Нельзя!
Гражданин судья!
Друзья!
Заканчивая свое последнее слово, хочу напомнить вам одну народную мудрость. Она говорит: «О вкусах не спорят!» Точно сказано, давно и надолго!
За примерами ходить далеко не надо. Прокурор требует, чтобы мне дали десять лет, адвокат просит пять, я у вас ничего не прошу.
Я все сказал, я сажусь.
Невидимка
В воскресенье знакомого встретил.
Так себе знакомый, даже забыл, как его зовут. В школе учились вместе. Он химиком стал.
Ну, зашли к нему — нищета, конечно: мебели нет, посуды нет, даже этой нет… жены — одни пробирки да колбы. Сидим на кухне.
Я говорю:
— Слушай, грязи у тебя по колено, а тараканов что-то незаметно совсем.
Он говорит:
— Есть, только их не видно. Я порошок придумал — они нюхают, и их не видно становится.
Я говорю:
— У нас один мужик тоже, выпил как следует, его три дня на работе никто не видел.
Он достает порошок какой-то, нюхает и — как корова языком слизала. Только пиджак с брюками по кухне мотаются. Потом появляется, говорит:
— Если подольше понюхать, можно исчезнуть часа на два… примерно.
Он над человеком опыты еще не проводил. Ну и, конечно, только он отлучился куда-то на секунду, я порошка себе отсыпал сколько успел.
Вечером прихожу домой — никого нет, никто не мешает. А у нас начальник — чистокровный сукин сын, взяточник, каких на земле было мало.
Короче, раздеваюсь догола, думаю: «Сейчас отучу гадину брать взятки».
Достаю порошок. Чтобы времени с запасом было, вынюхал весь до конца. Подошел к зеркалу — чисто, нигде ничего не видно.
На улицу само собой без ключей, без часов, ничего же взять нельзя.
Только дверь захлопнул, из квартиры напротив соседка выходит. Я с непривычки, конечно, затоптался, прикрылся на всякий случай. Она — ноль внимания.
Тут лифт подходит. Зашли с ней. Я, наверное, от волнения говорю:
— Мне на первый.
Она нажимает на первый, оборачивается… Я уже вышел на первом, она все стояла, смотрела в угол.
Начальник через дом живет, захожу в подъезд к нему, поднимаюсь, звоню. Жена его открывает, я раз дверь на нее и вошел.
Она:
— Что такое? Кто там?!
Я говорю:
— Никого там, все здесь давно.
Она:
— Слава богу, а то я чуть не перепугалась до смерти.
Я говорю:.
— Чего пугаться? Сквозняк.
Она идет на кухню, улыбается. В дверях останавливается вдруг, говорит:
— Откуда сквозняк-то?
Я ее спрашиваю:
— Вы с кем разговариваете?
Она:
— С тобой.
— А кто я такой, интересно?
— Не знаю.
И смеется: ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Я говорю:
— Что смешного? Так с ума можно сойти.
Она рот прикрыла рукой.
Да, ладно, в общем, ушла она. "У них в коридоре кругом посуда редкая. Все на взятки куплено. Я беру первый попавшийся сервиз — БЭМС об пол.
Она из кухни, он из гостиной выскакивают через секунду.
Она говорит:
— Урод косорукий.
Он спрашивает ее:
— Тебя в какую
