Мартти Ларни - Памфлеты, фельетоны, рассказы
Когда операция Пам-пам будет доведена до конца, тогда нужно будет устремить взгляды на некоторые другие расы, из которых не следует щадить никого, кроме экспонатов для биологического музея. Индейцы не составляют особой проблемы, потому что они понемногу мрут от туберкулеза, но зато уничтожение желтой расы потребует больших усилий. Необычайно хитрыми и живучими являются также семиты и халиты. Однако я верю, что наши даровитые ученые, военачальники и политики найдут подходящее средство для решения и этой проблемы. Моя задача — создание чистой и сильной человеческой расы. Я сказал — создание, так как вполне неоспоримая арийско-англосаксонская раса не может возникнуть сама собой. Поэтому и среди белых необходимо произвести отбор. Необходимо исследовать цвет волос и кожи, изгиб носа книзу и кверху, форму скул и челюсти, глаза, уши, зубы и мнения.
В настоящее время я составляю точные расовые нормы и за свою исследовательскую работу получил несколько крупных стипендий и три звания почетного доктора. Многие крупные университеты с напряженным интересом следят за моими исследованиями и столь же многие промышленные концерны с таким же нетерпением ждут их, чтобы начать производство напитка Пам-пам для негритянского населения Африки и Северной Америки. Поэтому, как я уже упомянул вначале, сперва нужно освободить негров и только после этого приступить к основательной уборке.
Если кто-нибудь подозревает меня в ненависти к неграм, то он всецело ошибается. Я ненавижу негров не больше, чем Гитлер ненавидел евреев, поляков и русских. Я лишь хочу поднять чувство собственного достоинства белого человека, и если мои методы действия требуют того, чтобы некоторые расы отошли в сторону, то для этого имеются вполне чистоплотные, гуманные причины: земной шар принадлежит белым, потому что наши прародители Адам и Ева были белокожими.
Ведущие культурные страны Европы совершили расовую ошибку, научив негритянское население Африки грамоте. Теперь эти черномазые пишут манифесты самостоятельности и читают нотации своим хозяевам. Вот как они отплатили долг благодарности своим благодетелям, которые даром наделяли миллионы негров порошком от чесотки, библиями и набедренными повязками. И ко всему этому черные Африки собираются похитить нашу собственность!».
Прослушав в течение двух часов лекцию молодого социолога о новом расовом учении, я взволнованно вскочил на ноги и начал изучать в зеркале свои черты. Мне казалось, что я не отвечаю всем нормам чистой человеческой расы: цвет волос и мнения у меня чересчур сильно отличались от схемы. Кроме того, какой-нибудь ученый мог бы утверждать, что мой светлый цвет кожи объясняется лишь тем, что я негр, родившийся альбиносом.
— Ты уверен, что меня не линчуют? — спросил я гостя.
— Линчуют? Как это так?
— По твоей расовой теории я — не чистый представитель расы.
— За это никого не линчуют. Ты неправильно понял мою замечательную идею. Цель ее состоит в том, чтобы освободить мир только от цветных. Фактически речь идет о всемирной благотворительности. Мы годами обращали черных язычников в христианскую веру. Теперь они знают, что их ждет — если они будут жить как и мы, белые люди, — вечный рай и великое блаженство. Разве будет неправильно, если мы освободим от бренных мирских страданий черную расу и впустим ее в рай? Мы от них ничего, не возьмем, а только дадим им, поэтому мое расовое учение находится в столь чудесной гармонии с западными понятиями морали: цель оправдывает средство.
Вот уже пару недель я в одиночестве и тишине раздумываю над тем, следует ли мне приобрести пистолет или бутылку Пам-пам. Кто знает, быть может, я еретик и консерватор? Во всяком случае, больше я не горжусь тем, что, родился белым, равно как и тем, что в знаменитой стране, свободы и равноправия я — господин и в уборной…
Американский тюремный психолог Дональд Пауэл Уилсон говорит в одном из своих произведений, что воры, попавшие в тюрьму, обычно бывают необычайно щедрыми. Они хотят выступать в роли благотворителей, но им редко удается вписать свое имя в почетную историю жертвователей, потому что, если они украдут хлеб, им очень трудно; поделить его на две части. Подлинно широкой благотворительностью можно заниматься только тогда, когда позорная мелкая кража будет превращена в крупный международный бизнес; когда будут торговать природными богатствами соседа: нефтью, фруктами и минералами. Прямейший путь к богатству и благосостоянию ведет через трупы черных. Зачем негру хлеб, одежда и квартира, когда его ждет рай?
Как красиво звучит старая финская поговорка: роскошь, что у бедняка два глаза…
Право на самозащиту
В зал под конвоем двух полисмелов ввели подсудимого. Обвиняемый остановился перед судьей, запустив руки глубоко в карманы. Судья спросил:
— Вы Томас Уайт?
— Да, я…
— Родились?
— Родился!
— Вот и отлично. Отбросьте волосы с лица, я хочу определить ваш возраст.
— В этом нет надобности. Мне около тридцати.
— В таком случае выньте руки из карманов. Если, конечно, не боитесь, что брюки упадут.
Легкий смешок прошелся по рядам, оживив лица в судебном зале. Только судья и прокурор остались невозмутимыми. Прокурор заглянул в свои записи и начал читать монотонным голосом:
— Согласно полицейскому акту, обвиняемый Томас Уайт 10 марта 1971 года в 15.41 вошел в здание Национального банка. В фойе банка он занялся маскировкой, несмотря на то, что лица его и так нельзя было разглядеть за густой прядью свалявшихся волос. Привратник банка Алек Кэррол, заметив, что Уайт повязал себе лицо шарфом, вступил с ним в беседу. После недолгой перебранки Томас Уайт выхватил из кармана револьвер, в упор выстрелил в привратника и пытался скрыться. На счастье, полиция его тут же задержала.
— Обвиняемый, что вы можете сказать в свое оправдание? — спросил судья.
— Много чего, — ответил Томас Уайт.
— Слушаю вас.
Подсудимый смахнул волосы со рта и развязно сказал:
— Умышленно я его, положим, не кончал. Это была самозащита.
— Объясните подробнее, что произошло, — заметил судья.
— В тот день я действительно заходил в банк. Мне, вообще-то говоря, не всякий банк годится. Должен быть по меньшей мере Национальный банк. Когда я вынул шарф из-за пазухи и повязал им лицо, привратник сгреб меня в охапку, грозясь выбросить на улицу или позвать полицию. Вообразите, господин судья, что со мной было бы, если бы он осуществил свое намерение, — я поломал бы ребра или разбил голову. Привратника в любом случае посадили бы за насилие. Поэтому я решил избавить его от мук тюремных и пустил ему пулю в грудь. На основании этого требую, чтобы предъявленное мне обвинение было отклонено.
— Странная у вас мораль, — заметил судья.
— Я соблюдал общепринятые нормы морали, — важно ответил подсудимый.
— Что вы хотите этим сказать? — строго спросил судья.
Тут подсудимый повернулся к присяжным заседателям и, повысив голос, заговорил:
— Каждый человек имеет право на самозащиту. Ведь даже наше правительство и армия исходят из того, что если вторжению наших вооруженных сил в другую страну препятствуют, то следует применить оружие. Это жз самозащита, как вы сами понимаете. И когда привратник банка не дает мне пройти к кассам и, более того, грозится выбросить меня на улицу, то в таком случае я вынужден защищаться, то есть стрелять в него. Ведь с точки зрения морали это всецело оправдано. К тому же, по-моему, смешно поднимать шум из-за какого-то негра.
— Как, разве привратник Алек Кэррол негр? — спросил судья.
— Ну, разумеется, он чернее лакрицы.
— Это обстоятельство несколько меняет характер дела. М-да. Еще пару вопросов. Для чего вы повязали лицо шарфом в фойе банка?
— Я просто следовал общепринятой в нашей стране моде.
— Что вам нужно было у касс банка? Вы собирались внести сбережения?
— Еще чего! Я хотел ограбить банк…
— И собирались применить для этого оружие?
— Угрожал бы только в том случае, если бы мне отказались вручить кассу добром. Ведь в таком случае я вынужден был бы прибегнуть к самозащите. Но этот негр спутал все мои планы.
— Присяжных заседателей прошу пройти в свою комнату. Допрос окончен, сказал судья.
На следующий день Томас Уайт вновь предстал перед судом. Жюри вынесло приговор, и судья зачитал его звучным голосом:
«Присяжные заседатели, обсудив предъявленное Томасу Уайту обвинение в убийстве, пришли к следующему заключению: привратник Национального банка финансистов был по натуре исключительно грубым человеком. Привратник угрожал посетителю банка клиенту Томасу Уайту выбросить его на улицу. Уайт, таким образом, получил моральное право на самозащиту. На вопрос, „виновен Уайт или невиновен“, заседатели единодушно отвечают: невиновен. Поскольку арест и многочисленные допросы причинили подсудимому душевные страдания, совет присяжных заседателей предлагает, чтобы вдова Кэррола, миссис Бебе Кэррол, отдала половину страховой премии, полученной ею за мужа, Томасу Уайту».
