Равиль Бикбаев - Как мы победили смерть
— Началось! — Витек обречено махнул рукой.
Среди солдат срочной службы редко попадаются женатые, но приколов достается им больше всех, дня не проходило, чтобы мы не подкалывали товарища в той или иной форме, по поводу супружеской верности его половины. Даже каску ему просверлить не поленились. А когда он недоуменно рассматривал две дырки, ему с редким тактом, пояснили, что дырки сделаны для его удобства, чтобы рога наружу торчали, и не мешали надевать, сей предмет военной амуниции на голову. Но Витек не зря был десантником, он не привык пасовать перед трудностями, и нашел для подкольщиков, контрприем, доставал фотографию жены, девушка была снята в купальнике, показывал, и говорил, — Если тебе дорогой невтерпеж, и так хочется бабы попробовать, то смотри и дрочи.
Тут все рот и затыкали. До очередного раза. Письма от жены Витек получал регулярно, их содержанием с нами не делился.
Не успел Витек провести коронный контрприем, как к нам прибежал, посыльный из штаба бригады.
— Витек! Тебя в штаб срочно вызывают, — посыльный передал сообщение и убежал.
Вызов в штаб бригады, всегда чреват для солдата неприятностями. Вспомнил Витек, что не давно поймал его с водкой штабной офицер, а в ответ на требование отдать бутылку, сказал Витек, что ему она нужнее, и послал штабного офицера, далеко и глубоко в область женской физиологии, а потом бежал, не назвав ему своей фамилии.
— Нашел, такой сякой, — Витек стал одеваться, — теперь и в……т, и высушат.
Мы сочувствовали, даже язык не повернулся сказать очередную подначку. Грустный ушел Витек в штаб.
— Угадай, что мне было? — Витек сиял, как после литра водки, — угадаешь с меня пузырь.
— Орден за последнюю операцию дали! — начал угадывать я.
— Мимо!
— Вместо ордена, звание присвоили! — включился в игру Хохол.
— Мимо!
— Сын у тебя родился или дочка! — предположил я.
— Мимо! Я в армии уже год, какой еще ребенок, если жену не видел, — Витек победоносно оглядывал нас.
— Сдаюсь, — я поднял руки вверх, Хохол молча повторил мой жест.
— Я ЕДУ В ОТПУСК! ДОМОЙ! — заорал Витек.
Мы так и ошалели от свалившегося на него счастья.
Отпуска солдатам срочной службы в Советской армии давали редко, только в качестве поощрения, или, упаси Господь, в случае несчастья дома, по заверенной военкоматом телеграмме. В Афганистане, у нас в бригаде, отпуска в качестве поощрения, не давали вообще, легче было орден получить, чем отпуск.
Витек достал фотографию жены стал ее целовать и все повторял: — Моя дорогая! Как я тебя люблю!
— Твоя, что министру обороны, дала, или командующему армии, раз тебе отпуск дали, — ехидничал Хохол.
— Лучше! Намного лучше! — продолжал ликовать Витек, — Она со мной разводится, телеграмма пришла, заверенная судом и военкоматом, вызывают меня на судебное заседание.
В растерянности мы даже не знали, что сказать.
— Тебе не жалко? — робко поинтересовался я, — Ты, что ее больше не любишь?
— Люблю, — уверенно сказал Витек, — еще как люблю, а после телеграммы этой, просто обожаю!
Странности в отношениях мужчины и женщины были тогда, нам мало знакомы, и мы замолчали.
— Конечно, она женщина отличная, и красивая и умная, и в постели хороша, — Витек рассуждал вслух, — но бабу, я себе дома всегда найду, а вот отпуск так просто, без развода, я бы не получил, — Витек, снова поцеловал фотографию жены, и добавил, — Умница ты моя!
Через много лет получив юридическое образование, я узнал, что обязанность вызвать ответчика в суд, если суду известно место его нахождение, установлена законом. Что рассмотрение иска о расторжении брака, возможно и без участия ответчика. Если он должным образом уведомлен о дате и времени судебного заседания, и не заявил ходатайство о его переносе. Что достаточно было телеграммы, заверенной командиром бригады, о согласии ответчика с исковыми требованиями о расторжении брака, и суд бы принял решение и без присутствия Витька, в зале судебного заседания. Но скажите мне на милость, где вы видели офицера — десантника, которой бы знал Гражданский процессуальный кодекс РСФСР.
Комбриг лично посочувствовал, Витьку. Приказал выписать ему отпускное свидетельство и проездные документы. Командиру нашей роты, было строго настрого, сказано, следить за расстроенным воином, как бы он чего с горя, не натворил. Командир роты, сам мужик женатый, крыл неверную Витькину подругу нехорошими словами, и поил Витька водкой из личного НЗ. В общем, до своего отъезда Витек, получил от командиров столько внимания и заботы, сколько никто из нас никогда не видел.
Собирали в отпуск Витька мы всей ротой. Лучшее парадное обмундирование, ротный даже свои новые хромовые полусапожки отдал, голубой берет, новенькая тельняшка, полный комплект знаков (Гвардия, Отличник Советской армии, Специалист первого класса, Парашютист-отличник, Воин — спортсмен), аксельбант, талия перетянута белым парадным кожаным ремнем. И где наша не пропадала, дал ему, Муха, это прозвище такое у солдатика было, поносить свою медаль «За отвагу», в то время только у него награда была. Собрали в дорогу денег. Поехал домой в отпуск красавец, орел — десантник, герой интернационалист, ну прям хоть икону советскую, с него рисуй.
Через месяц Витек вернулся. Военные традиции он свято чтил, и привез нам самогон, затаренный в резиновые грелки, а был Витек родом с Украины, домашнее сало, отцам — командирам водки и колбасы. Как он перевез это все через границу, история умалчивает. Но за опоздание из отпуска, две недели, Витек взыскания не получил.
— Значит, стою я при полном параде, на суде, медаль на груди блестит, а с моей благоверной новый хахаль пришел, весь в золоте, носатый, черный, кавказец, — рассказывал нам Витек, — у меня морда каменная, губы сжаты, чтобы не рассмеяться, глаза красные, накануне, отмечая, мой отпуск, выпили добре, отвечаю на вопросы суда. Судья женщина пожилая, военное лихолетье захватившая, смотрит на меня и жалостливо так вздыхает. Объявляет она решение, именем Советского Союза, развести нас, к чертовой матери. А после решения говорит: «Стороны задержитесь». Мы приостановились. И как она, судья то есть, пошла мою бывшую супругу, крыть матом, и такая она и, рассякая, и пока я Родину защищаю, она тут шуры муры крутит, и вообще нет ей места в советском обществе. А, я скорбно так головой киваю. Цирк бесплатный. А потом, чтобы не рассмеяться, и представление не испортить из суда выбегаю. На выходе меня уже ребята с водкой ждут. Городок у нас маленький, все друг друга знают, все бывшие десантники собрались, ну прям как второе августа день ВДВ. Выпили и на рынок. Как кавказцам дали оторваться, куда только они, а куда их товары полетели. Милиция личики воротит, ничего не видит, ничего не слышит. Погуляли на славу. Потом ребята решили изменщицу, в дегте обмазать, и по городу повозить. Но тут уж я воспротивился, говорю «боевым» моим братьям: «Зачем? Бог ей судья, а я ей все прощаю». Подивились ребята моему смирению христианскому, но послушались.
Витек замолчал, подпер буйную свою головушку, ладонью, призадумался. Прям Герцен «Былое и думы». Хотя Герцена Витек по живости характера не читал, даже имя такое не слышал.
— Что дальше то было?
— Дальше! Хотите, верьте, ребята, хотите, нет, а я на десятый день после развода женился (Прим. автора. Решение суда, по гражданскому делу, в том числе и о расторжении брака, вступает в законную силу, через десять дней). Расписали нас в ЗАГСе быстро без всяких сроков. На свадьбе весь город гулял. Вот фотография.
Я взял фотографию, с цветной карточки, смотрела на меня юная девушка в белом подвенечном платье, и ласково улыбалась. Было в ее улыбке и счастье и надежда, и что-то еще, особенное, от чего сладко замирало сердце.
— А ее ты, надеюсь, по настоящему любишь? — спросил я.
— Конечно! — без тени сомнения, ответил Витек, отобрал у меня фотографию, и стал любоваться своей суженой. И после непродолжительного молчания, с нежностью добавил, — Моя дорогая! Может, и ты на развод подашь? Домой хочется. В отпуск.
Я онемел. А, что тут можно добавить?
Летом 1981 года Витьку убили на операции в Файзабаде. Его тело мы вынесли.
Благодарственное письмо
Весной 1981 года нашу потрепанную и уставшую от бессмысленных операций роту отвели на позиции. Позиции так мы называли боевое охранение, выставленное вокруг аэродрома и бригады. Для нас выход на позиции был отдыхом. Отстоишь на посту четыре часа и все, восемь часов ты свободен. Хочешь, спи, хочешь, жри, бей вшей, а хочешь стихи читай. Наверно вы будете смеяться, как смеялись надо мной сослуживцы, но я на чеки (денежное довольствие нам выплачивалось в чеках Внешторга), вместо водки, купил томик Лермонтова, и читал стихи. Единственное, что меня оправдывало в глазах сослуживцев, так это то, что вслух им, я стихи не читал, а воевал и водку хлебал не хуже других.
