Джо Листик - Сексуальный переворот в Оушн-Сити
Младший лесоруб, который уже не очень твердо стоял на ногах, недолго думая, забрал у Эдика сумочку и, схватив его за руку, бесцеремонно потащил за собой к выходу из кафе.
От такой наглости Дьячкофф на время просто онемел. Когда же через несколько секунд он вновь пришел в себя, то сразу заметил, что следом за ним бородач Пол тащит растерянного Камакина.
Возмущенный хамством и беспардонностью орегонцев, Эдик собрался уж было широко раскрыть рот, но Макс знаками приказал ему молчать, выразительно кивнув на полицейский наряд, дежуривший рядом с кафе.
У лесорубов хватило ума по пути расплатиться с официантами, так что вскоре обе пары беспрепятственно покинули заведение.
– Эй, куда вы нас тащите?! – первым возмутился Макс, когда копы уже не могли их услышать.
– Сейчас заедем за сосисками, а потом – сразу к нам, – успокоил его рыжий бородач, дохнув в лицо жутким перегаром.
Дьячкофф тоже не желал молчать.
– Отпусти руку! Больно! – пожаловался он Сэму, но младший лесоруб не внял просьбе Эдика и лишь промычал в ответ что-то совершенно невразумительное.
После этого орегонские парни вообще перестали отвечать на вопросы и просьбы перепуганных женщин и просто молча тащили их за собой к автомобильной стоянке.
Только теперь Камакин понял, насколько серьезно они с Эдей влипли: самостоятельно вырваться из рук этих похотливых рыжих монстров было почти нереально, крики о помощи среди шумной беспечной публики только привлекли бы ненужное внимание полиции, а свои пистолеты – последнюю надежду в борьбе с потенциальными насильниками – они, идиоты, сегодня беспечно оставили в гостиничном номере.
«Что делать?! Что делать?!!» – пытался лихорадочно придумать Макс, угрюмо следуя за своим циклопом.
Что касается Эдика, то он уже, не стесняясь, размазывал по щекам слезы и тихо умолял Сэма отпустить их домой. Впрочем, с тем же успехом Дьячкофф мог бы просить о чем-то скамейку или, к примеру, урну на обочине.
Когда они подошли к стоянке, Каманин все-таки решил рискнуть, отлично понимая, чем для них может обернуться поездка в хижину лесных братьев.
– Ребята, только без резинок я ни-ни! – решительно заявил он, едва их четверка направилась к коричневому «Вольво»-универсалу лесорубов.
– У нас все есть! – успокоил их Пол и с хохотом добавил: – На все вкусы, причем самого большого размера!
После этих разъяснений Максу стало совсем нехорошо, а Дьячкофф, услышав последние слова бородатого, вообще забился в тихой истерике.
– Эдна, ты не забыла таблетки? – Камакин изо всех сил постарался, чтобы его вопрос сейчас прозвучал как можно громче и убедительнее.
– Какие таблетки? – вытирая глаза, спросил Дьячкофф.
Разговор о пилюлях неожиданно заинтересовал Пола.
– Эй, девки, только давайте без химии! – его повелительный тон не терпел никаких возражений.
Макс равнодушно пожал узкими плечиками:
– Как хотите, но доктор предупредил, что резинки – это полдела и, чтобы трахаться, нужно обязательно выпить таблетки…
– На кой черт? – поспешно встрял в разговор младший лесоруб.
Камакин состроил ему невинные глазки:
– Ну, ты же не хочешь между делом подхватить СПИД?
Если бы Макс сейчас сказал этим орегонским аборигенам, что их через десять минут оскопят, это, наверное, не произвело бы на них столь сильного и гнетущего впечатления, как мимолетное упоминание Каманина о страшной болезни.
Изумленные рыжие великаны, которые еще пару минут назад дружно пускали слюни в предвкушении веселой вечеринки, опасливо переглянулись между собой, а затем, ни слова не говоря, тут же отпустили своих беспутных подружек, наградив напоследок чувствительными пинками.
Они еще долго и грязно ругались им вслед, пока Камакин и Дьячкофф лихорадочно бегали по стоянке среди бесконечных автомобильных рядов, разыскивая свой «Шевроле».
Уже в машине счастливый Эдик, ерзая на сиденье от нетерпения, спросил у приятеля, как тому пришла в голову спасительная мысль.
– Это было довольно просто, – храбрясь, ответил Макс. – Я постарался вспомнить, чего больше всего боюсь перед тем, как переспать с девчонкой!
Дьячкофф ничего не сказал и лишь восхищенно покачал головой.
В гостинице, куда они сегодня стремились попасть, как никогда, их ждал прямо-таки королевский подарок: Дьюк выселял «скаутов».
Было много шума, взаимных обвинений и даже угроз, но морской пехотинец все же настоял на своем, и в конце концов выставил беспокойных любителей рэпа за двери своего почтенного заведения.
Все это время приятели торчали в машине на стоянке, чтобы не упустить детали этого воистину захватывающего зрелища, а заодно позлорадствовать насчет своих, теперь уже, правда, бывших, соседей.
И вновь Дьячкофф сгорал от нетерпения, пытаясь узнать у Макса секрет очередного чуда, тем более, что тот, несмотря на недавнюю драму в парке аттракционов, выглядел сейчас просто именинником.
– Трудней всего оказалось говорить хриплым мужским голосом, – великодушно откровенничал Камакин. – А так, у Дьюка был выбор: или он выселяет из своей богадельни двух черных торговцев наркотой, или завтра к нему приезжает автобус с фараонами!
В этот вечер они ни о чем между собой не спорили, а акции Камакина в глазах Эдика, пожалуй, впервые за время их долгих отношений, поднялись до весьма приличной отметки.
Глава 25
В наступивших сумерках рядом со зданием студии «Пи-Эн-Си», где должно было состояться Шоу Гарфилда, бесновалась пестрая толпа.
Когда Николс и Джонсон вылезали из машины, то услышали, как собравшиеся трансвеститы, геи и лесбиянки истерически скандируют лозунг: «Мы хотим Эла!!!». Два десятка полицейских с трудом пытались сдержать их веселый дружный натиск.
Для съемок шоу Сэм Гарфилд выбрал большой павильон с круглым подиумом. Вокруг подиума полукольцом располагались места для сотни с лишним зрителей.
Джонсона, Николса и остальных участников знаменитого заседания в мэрии усадили в первом ряду. Сам Элвин Перкинс важно восседал в кресле на подиуме, а сухощавый остроносый Гарфилд, которому время от времени приходилось подходить к зрительским рядам, стоял рядом с микрофоном в руке.
– Какого черта он нас сюда посадил?! – обиженно шепнул мэр сидящему рядом Джонсону.
– Профессор сказал, что на подиуме мы будем ему мешать.
Это объяснение показалось Николсу ужасно оскорбительным, и он надолго замолчал, хмуро наблюдая за ходом странного спектакля.
Патси Фонтенбло, тщательно выбритая и одетая в строгий темно-коричневый костюм, сидела рядом с Маккейном. Тот по ее совету в этот вечер облачился в веселое светло-сиреневое платье, которое несколько смягчило суровость генеральской физиономии.
Фонтенбло также поделилась с Маккейном одним из своих париков, и теперь ежик отставного вояки был надежно упрятан под пышной копной каштановых волос.
– В конце шоу я потребую у этого фокусника немедленного восстановления моего прежнего облика! – решимость тона баронессы не оставляла сомнений. Маккейн хмуро покачал головой:
– Сдается мне, это не так просто сделать!
Сидящий по другую руку от него Сэнди Николс в похожем на парашют одеянии лимонного цвета, под которым вздымался огромный живот, горячо поддержал Фонтенбло:
– Если этот Перкинс не выполнит наших требований, я его кастрирую!
Сэм Гарфилд был опытным шоуменом, но с сегодняшним шквалом вопросов едва справлялся. Помимо присутствующих в студии людей, вопросы в прямом эфире могли задавать телезрители, и теперь они активно пользовались этой возможностью.
По давно заведенному правилу, голоса телезрителей по команде Гарфилда передавались по громкой связи, и это обстоятельство придавало шоу особую достоверность.
– Многие хотят знать: чего больше в происшедшем чуде – точной науки или, быть может, магии, которая неподвластна никаким теориям? – философствовал на подиуме Перкинс. – Отличный вопрос, и я дам на него короткий ответ. Мы пока слишком плохо знаем звезды и слишком слабо представляем, что может дать людям их волшебная энергия. Но, к счастью, занавес уже приподнят! – закончил он на высокой ноте.
Гарфилд только этого и ждал.
– Занавес приподнят, леди и джентльмены! – радостно подхватил он. – Не правда ли, прекрасные слова?!. – зал откликнулся свистом и аплодисментами. – Итак, мы продолжаем шоу, и я даю возможность следующему телезрителю задать вопрос профессору Перкинсу, – Гарфилд поправил миниатюрный наушник. – Правда, этот человек отказался назвать себя, и поэтому мы будем называть его просто Мистер Икс… Мистер Икс, вы в эфире!
В студию тут же ворвался возмущенный голос телезрителя:
– Эй, только сперва я хочу убедиться, что этот умник меня слышит!
Гарфилд смущенно посмотрел на Перкинса и затем опять повернулся к объективам телекамер.
