Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова

— Нет! Грабители грабят. А я намерен забрать то, что моё.

Амбарыч недовольно закряхтел:

— Отец Серафим имел со мной долгую беседу. Назвал меня мракобесом и инквизитором. Если я вам набью сейчас мордени, то батюшка может не по-децки осерчать. Но… я ж не виноват, что богохульники сами ко мне липнут!

— Амбарыч! Открывай храм или потеряешь яйцо!

Амбарыч, не торопясь, надел кафтан и засучил рукава. Михал Михалыч сделал Ливеру приглашающий Жест. Мордоворот встал в боксерскую стойку. А Амбарыч схватил его двумя руками за ноги — как дубину, и ударил этой дубиной Михал Михалыча. Главарь Мафии успел присесть, и Ливер ударил воздух, а потом им стукнули о землю.

Амбарыч отряхнул по-мужицки руки, в упор глянул. Обычно после демонстрации силы наступала сила демонстрации: ещё не поверженный противник убегал. Только с Михал Михалычем это обломилось — он выдернул из кармана револьвер:

— Ты откроешь храм, Амбарыч! Или отстрелю тебе яйцо!

Амбарыч испугался и зажал оба яйца обеими руками. Вдруг за спиной Михал Михалыча прозвучала просьба:

— Эй, чувак, брось пушку! В противном случае стреляю на счёт «два». Раз!

Михал Михалыч медленно бросил револьвер на землю и быстро поднял руки вверх.

— Поверни морду к нам!

Михал Михалыч развернулся задом к Амбарычу. Встревоженным глазам мафиози предстали двое милицейских в штатских бушлатах: помоложе и постарше. Парень постарше держал пистолет, а у парня помоложе в руке был пластиковый Пакет — вроде тех, с которыми студенты ходят на занятия, таская в них учебники и тетрадки. Пакет отливал бирюзовым фиолетом и брякал железом при каждом движении.

— А, Свинук! — поморщился главарь Мафии.

— Михал Михалыч! — радостно воскликнул милицейский с пистолетом. — То-то, смотрю, тачка у ограды знакомая. Теперь не отвертишься!

— И что ты мне, Свинук, можешь припаять?

— Незаконное ношение оружия, угрозу убийством… И это только начало твоих, уголовно наказуемых, деяний.

Милицейский с Пакетом прибрал револьвер мафиози и дерзко крикнул:

— Глотай воздух свободы, Михал Михалыч! Вряд ли в обозримые 20 лет ты им будешь дышать!

— Ты кто такой!? — встал в позу Михал Михалыч.

— Он — мой напарник по фамилии Свинятин.

— Родственнички, твою мать! Вся ментура — родственнички… — укоризненно проворчал Михал Михалыч.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук. Он посадил Михал Михалыча на травку, закурил сам и разрешил закурить мафиози. Слабо шевелящегося Ливера милицейские не тронули: может, не заметили, а может, он им был не нужен.

Свинятин вызвал патрульный экипаж и занялся Амбарычем.

— Вы — Амбарыч?

— Я…

— Я — мент Свинятин. Моя должность называется: младший опер столичной уголовки, — милицейский показал красную книжечку. — Вообще-то, мы с напарником приехали специально к вам. Чувак… которого вы ударили сегодня утром — он… навсегда превратился в труп.

— Я потихоньку ударил! — вознегодовал Амбарыч.

— Уголовный Кодекс не поощряет бздёж… — зачем-то отметил Свинятин. — Вы грохнули бандюга Гориллу, которого надо было грохнуть ещё лет 15 назад… Поэтому не сцыте, мы со Свинуком вас отмажем! Но это потом, а сейчас мне надо взять с вас показания.

— Какие ещё показания!? — взъерепенился Амбарыч.

— Я опишу всю хренотень, что здесь случилась. А вы — подпишите. Чувак, что хотел вам отстрелить яйцо — это Михал Михалыч, главарь столичной Мафии. Идейный вдохновитель двух сотен убийств, организатор наркотрафика через наш город, владелец полусотни подпольных борделей, главный поставщик левого спирта, половой извращенец и садист. Ну, это чтобы вы прониклись правильно…

Амбарыч насуплено слушал и проникался.

— …Будет предварительное следствие с выносом мозга, — со знанием дела рассказывал милицейский. — А потом случится суд над Михал Михалычем и его братвой, куда вы придёте в качестве свидетеля! И вынос мозга на следствии нервно курит в стороне, глядя на суд…

— Погоди, Свинятин! — страстно перебил Амбарыч. — Не надыть суда! Давай я просто врежу Михал Михалычу от души! Он отправится на Небеса и пусть Господь сам разбирается с его душой. А? Ведь даже ребёнки знают, что земной суд неправеден!

На физиономии Свинятина «добрый милицейский» и «злой милицейский» сыграли в известную игру:

— Господь Михал Михалыча осудит. Но после нас, Амбарыч… Кстати, вы сам под колпаком и отмазать вас от вашего же трупа — это надо постараться! Как ни тасуй, но Гориллу грохнули вы!

Амбарыч сжал праведные кулачищи:

— Горилла первым полез! Он пнул меня по правому помидору! Их была целая бригада богохульников!.. Все — богохульники! И Михал Михалыч богохульник! И вы со Свинуком…

Младший опер понял, что перегнул палку. И, вполне вероятно, что палку вообще не стоило гнуть в случае с таким Персонажем, как Амбарыч.

— Забудьте о богохульниках, Амбарыч! Тогда будете на свободе!.. Спокойней, ага?.. — миролюбиво заголосил Свинятин. — Между прочим, отец Серафим не может на вас нахвалиться! Именно благодаря его просьбе мы берёмся вас отмазать!

К храмовой калитке подъехал и посигналил патрульный экипаж. Свинятин почти бегом сдернул за ограду.

Амбарыча обуяла недоуменная задумчивость. Или давайте напишем так: Амбарыча обуяла задумчивая недоумённость. Он разжал кулачищи и засунул бороду в штаны-трико:

— Чего ж тогда отец Серафим постоянно меня ругает?.. Или он лицемерит и говорит не то, что думает?.. А лицемерие — это богохульство в чистом виде…

— Познакомьтесь, мои дорогие! Это Валера — наш человек. А это — друг Валеры.

Орхидеи-люб ввел в свою двухкомнатную квартиру Клюева и Профессора. В чистой гостевой спальне — на тюфяках расположились Фёдор, Тома и Олесия. Центральную часть стены занимала Дивная Орхидея, висящая на жестоком распятии.

— Профессор! — удивилась Тома.

— Томка! — удивился Профессор.

Муж и жена нежно обнялись и сладко поцеловались. Клюев рукопожал Фёдора и уронил:

— Дамочка на кресте изрядно красива.

Олесия, по просьбе Орхидеи-люба, вышла из комнаты, дабы не мешать встрече.

— Вот дурики! — осмотрелся кругом Профессор.

— Они — дурики, — отозвался Фёдор. — Зато здесь я имею крышу, горячую ванну и чистую постель.

Каждый остался при своём мнении, включая тех, кто своего мнения не имел или ещё не выработал.

В правом глазу Хрена Моржового круглела совсем не эстетичная дырка от пули 45 калибра. Мафиоза Андрюшкин с досадой топтался возле трупа в Бетонке, с револьвером-убийцей в руке.

— Чёрт! Нужно было обыскать пленника!

Нафаня услышал опасный шорох за спиной. Шорохом оказались милицейские парни в штатских бушлатах. Свинук держал пистолет, а Свинятин брякал Пакетом цвета бирюзового фиолета.

— Что за нахрен!? Вы кто такие!? — разгневанно наехал мафиоза Андрюшкин.

— Моя фамилия Свинук. Это мой напарник Свинятин.

— Сви… Вы что, родственники — типа братья? — не вкурил Нафаня.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук. — В столичной уголовке. За что ты грохнул Хрена Моржового, Нафаня?

Мафиоза Андрюшкин мгновенно положил «Кольт» рядом с покойником и накрыл его своим албанским пиджаком.

— Менты, это не я!

Милицейские закономерно посчитали фразу отмазкой.

— Не лечи нас, Нафаня! — попросил Свинук. — Нафаня… Нафаня Андрюшкин… — мечтательно пропел он. — Помощник Михал Михалыча. Твой босс очень точно описал твою морду. Не узнать тебя невозможно!

Свинятин нетерпеливо потряс Пакетом со звуком железа:

— Михал Михалыч осваивает камеру. И уже раскололся в плане многих своих дел. А тебя, Нафаня, он назвал своей правой рукой!

— Циничное убийство в глаз — это не слабо! — не удержался и «нанёс удар ниже пояса» Свинук.

Мафиоза Андрюшкин яростно тиснул ладошки и заквасил лицо:

— Век воли не видать!.. — Если бы он умел, то наверняка бы перекрестился. Но креститься он не умел.

Свинук фалдой своего бушлата отёр мафиозе Андрюшкину его искренние слёзы:

— Ты не плачь, Нафаня. Мы во всём разберёмся. Мы менты и кто ж разберётся, кроме нас?..

— Разберитесь по чесноку! — заревел во весь голос Нафаня. — А я поведаю обо всех делах, которые можно доказать! Вплоть до мельчайших мелочей!

— Нафаня, в тебе просыпается гражданский долг! — поощрил Свинук. — Сейчас подгребём в ментуру, и ты начнёшь долгую повесть о том, как насиловал общество вместе с Михал Михалычем… Но сначала ты проведёшь нас к Тайной Комнате!

— К Тайной Комнате!? Вашу мать! Вы хорошо подумали!?