Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова

Все сорок отверстий прямоугольного столика-подсвечника — Кануна, были заполнены свечками мафиозы Андрюшкина. Он недовольно оглянулся в поисках нового Подсвечника и увидел жалостливый взгляд бабушки Варвары. И тотчас же услышал её жалостливый голос:

— И-их, милок, сколько покойников-то у тебя в роду!

— Какие, на хрен, покойники!? Я живым ставлю! — грозно занервничал мафиоза Андрюшкин, сжимая и разжимая последнюю непоставленную свечку. — Ты тоже нарываешься, как грёбаный Амбарыч!? Или издеваешься ради собственных тараканов!?

— Так, милок… На столике свечи ставят за упокой. А за здравие ставят в другие Подсвечники — круглые… Вон они, и вот… — Варвара наглядно простёрла рукою.

Мафиоза Андрюшкин мельком взглянул на наглядности и излил недоумённое беспокойство:

— Ни хрена не пойму! В церквах разные места для свечей? Живым отдельно, жмурикам отдельно? Да!?

Бедная Варвара ошалело и согласно повела головой.

— И что теперь будет!?

— Не знаю, милок… Всё, что угодно!

Мафиоза Андрюшкин и бабушка Варвара начали, было, соревноваться в том, кто больше растерян. Но вдруг Нафаня вспомнил, что он — человек действия и прибыл сюда по ответственному делу. Бандюг три раза плюнул через левое плечо, последнюю свечку воткнул в круглый Подсвечник и подгрёб к левому клиросу. Там он взялся за нижние края «рисунка Михал Михалыча», с намерением его со стены снять и из храма унести или вынести.

Варвара посмотрела на городской телефон, но вновь протягивать к нему руку поостереглась. Тогда бабушка взяла семисвечник и подкралась к мафиозе Андрюшкину сзади. Цели последних действий Варвары остались неясны, так как случилось Чудо. Нарисованная правая рука лика Спасителя сжалась в кулачище, размером с лицо Нафани. Сия трёхмерная кувалда вылетела из иконы, и сочно ударила Нафаню в область левого глаза. Потом Спаситель улыбнулся и Чудо закончилось.

У Варвары отвисла челюсть до пупа, а семисвечник от зависти сошел на нет.

Мафиоза Андрюшкин мученически упал на церковный линолеум.

Варвара не зная, что же делать, стала метаться на месте — возле тела Нафани.

Заявились Амбарыч и Марковна, с опаской наблюдая за метаниями Варвары.

В храме плавала странная тишина. Такая тишина наступает всегда, когда случается Чудо.

И такую тишину лучше не нарушать, но когда-то её нарушить всё равно надо. И сделать это лучше священнику из настоящих.

Отец Серафим был и есть настоящий священник. И в этом смысле тишине повезло.

Батюшка появился из алтаря и вперил суровый взгляд в Амбарыча. Марковну сотрясала любопытствующая дрожь, но в стенах храма она себя сдерживала. Варвара прекратила метания и находилась в пассивном ахуе.

Четверо человек возвышались кружком вокруг лежащего на церковном полу тела мафиозы Андрюшкина.

— Опять ты, Амбарыч, вогнал в чужую плоть Святого Духа с помощью физической силы!? — пожурил батюшка.

— Отец Серафим, я не при чём! Да, признаюсь, я хотел это сделать! Потому что этот мужик в албанском пиджаке — богохульник…

— Ты в каждом видишь богохульника! Тебе нужно было жить во времена инквизиции! Христос учит — люби ближнего. А ты, кобелий отпрыск!?

Амбарыч широко перекрестился на геройскую икону:

— Истинный крест! Отец Серафим, я не трогал сего мужика! А его отправила на пол бабушка Варвара!

Естество Марковны аж пищало от удовольствия.

— У-у… у-у… — яростно промычала Варвара и тыкнула правдивым пальцем в Спасительный лик.

Батюшка внимательно осмотрел старинную доску:

— Мужика в албанском пиджаке ударила икона?

— У-у… Так и есть, отец Серафим! — Варвара осенила себя восторженным крестом.

— Да ладно! — взалкала Марковна. — Боженька сам постоял за себя!

— Так-то, отец Серафим. Я всегда говорил, что добро должно быть с кулаками. Вы меня разубеждали. Вот вам доказательство! — умиротворенно вымолвил Амбарыч. — Господь сам врезал нечестивцу!

— Чушь! — авторитетно не согласился батюшка. — Я знаю, что есть иконы Чудотворные. Есть Мироточащие. Но про Дерущиеся иконы не слышал. И их не может быть просто потому, что не может быть! — Серафим сунул прихожанам на предмет целования свой медный крест. Когда поцелуи отзвучали, то он продолжил. — Я уверен, что бабушку Варвару обуяли бесы. Вчера утром был первый звонок! Телефон превратился в Солнечного Кота, который говорил по-русски!

— Ей-богу! — зачастила крестами Варвара. Крестя себя и всё, что и кто вокруг.

Батюшка достал из кармана штанов, под рясой, сотовый телефон:

— Поскольку Амбарыч не лжёт, потому что ложь есть грех, то… Я предполагаю, что у мужика в албанском пиджаке случился обморок. Иногда такое бывает у людей, редко бывающих в храме. Виной духота и чад от свечей. Надо вызвать «Скорую помощь».

Амбарыч благоговейным пальцем показал на мафиозу Андрюшкина:

— Глядите, у него синяк набухает!

— Чепуха… — с тревогой посмотрел на взбалмошную икону священник. — Синяк у мужика давно…

— Нет, синяк свежий! Я знаю толк в синяках! — похвастался Амбарыч.

— Точно синяк! — поддакнула Марковна.

— Так у кого там бесы? — саркастически засмеялась Варвара.

— Так и зарождаются ереси! — торжественно изрек батюшка в пустоту. Никто не верил ему, и сам себе он не верил тоже.

Клюев присел передохнуть на синюю скамеечку Петровского парка и стал участником странного диалога:

— Я вижу, что ты любишь орхидеи, — заметил очкарик.

— Ты прав, — согласился Клюев.

— Приходи к нам с Олесией. У нас ты всегда будешь накормлен и в тепле.

— А вы — это кто? — доверчиво развесил уши Клюев.

— Я — Орхидеи-люб! А Олесия — моя жена! — вдохновенно пропел очкарик. — И я вижу, что ты наш человек!

— Я должен поесть у Садко, — не согласился Клюев. — А потом приду.

— Возьми, — попросил Орхидеи-люб, протягивая адрес.

Ливер — мордоворот с косой саженью в плечах, угодливо распахнул заднюю дверку. Михал Михалыч пыхнул сигарой и вознамерился загрузить своё тело в лимузин. Это случилось возле Офиса Мафии. Рядом плавно остановилось такси, из авто усталым мячом выпрыгнул мафиоза Андрюшкин:

— Михал Михалыч!

Босс хищно осмотрел помощника: его помятый вид и крутотенный синячище под левым глазом. Михал Михалыч отменил свою посадку и цыкнул:

— Ливер, отойди.

Бандюг поправил за поясом пистолет и суетливо подчинился.

— Нафаня Андрюшкин! Где ты шлялся целый день и что у тебя с рожей!?

— Михал Михалыч! Я приехал из больницы, куда меня доставили в бессознательном состоянии!

— Я тебе не велел ехать в больницу и впадать в бессознательное состояние! Или ты что-то попутал в моих указаниях? Ну так, чуть-чуть… Скажи мне — попутал?

— Михал Михалыч, ну я ж не дебилоид! — улыбнулся своей шутке Нафаня.

Босс не посчитал шутку шуткой, но промолчал.

— Я приехал в храм, увидел там ваш рисунок, взял в руки… И тотчас получил от него такой удар, что упал без чувств!

— От кого получил удар?! — насторожено переспросил Михал Михалыч.

— От Господа, что и нарисован на доске, — обыденно объяснил мафиоза Андрюшкин. — Был в отключке весь день, а как только пришёл в себя — по-тихому срулил из палаты.

Михал Михалыч являлся реалистом и не признавал, что Чудеса имеют место быть. Впрочем, Чудеса не признают, помимо реалистов, и обычные люди. А зря.

— В храме я ставил свечки за здоровье души! Всей нашей братве! Только… учинил перепутку: поставил свечки за здоровье в то место, где ставят за упокой. Господь, видно, обиделся и набил мне рожу… — прояснил обстоятельства Чуда мафиоза Андрюшкин.

— Ерунда и сказка!

Мафиоза Андрюшкин признал, что Михал Михалыч в свои 35 лет — уважаемый главарь мафии, а он в свои 35 лет — всего лишь Нафаня со смешной фамилией. И ему стало неловко за Чудо.

— Ладненько, с доской я дорешаю сам, сказочник, — резюмировал Михал Михалыч. — А ты встречайся с братэлой и получи от него фоту Клюева! Предъявим бомжу на опознание!

Сотовый телефон Михал Михалыча сыграл «Вальс». Михал Михалыч оборвал рингтон быстрым нажатием пальца на кнопку, и поднёс трубку к вкрадчивому уху:

— Что!?.. Опознали?.. А Горилла?.. Почему ты молчал?.. Да… Держи меня в курсах.

Нафаня жадно вслушался в голос из телефона, только ничего не услышал. Телефон Михал Михалыча не допускал разглашения голосов без ведома и разрешения владельца.

— Звонил мой адвокат, — неохотно разгласил Михал Михалыч. — Чеснок разбился на трассе. Насмерть. А Горилла ещё с утра в морге. Подрался с кем-то…

— А вы меня, Михал Михалыч, назвали сказочником! — с превосходством заулыбался мафиоза Андрюшкин. — Это что получается? Только я поставил Чесноку свечку за упокой — он разбился. А Гориллу, вы только вкурите смысл! Самого Гориллу, что гнул у нас руками подковы! — избили в усмерть.