О.Александр Авдюгин - Господь управит
Пока Сергей Иванович вместе с соседом костоправа вели отца Стефана в дом, Василий успел снять затертый пиджак времен позднего брежневизма и надеть белый халат того же времени и той же кондиции, на кармане которого было вышито: «МТФ 1 смена».
— Что случилось, отец святой? — приняв профессорский вид, спросил костоправ.
— Да вот, крыльцо… ступенька… — только и мог ответить священник.
Усадив больного на стул, Василий склонился над ногой батюшки, ловко расшнуровал ботинок и так же профессионально стащил его.
Нога заметно распухла.
— Ты, отец святой, какого года будешь? — продолжал задавать вопросы Василий, ловко и сноровисто ощупывая ногу сельского пастыря.
— Шестьдесят пятого, — ответствовал отец Стефан.
— А чего ж жены не завел, деток не заимел?
— Так целибат я.
— Это как, целитель что ли? — не отставал костоправ, продолжая свои непонятные манипуляции над конечностью батюшки.
— Да нет, — смутился отец Стефан, — это просто если до того, как стал священником, не женился и монашество не принял, то становишься целибатом. Уже матушки иметь нельзя.
— Вот как? — искренне удивился Василий. — И как же ты с этим горем справляешься? Без бабы мужику ведь никак нельзя.
Отец Стефан, дабы уйти от совершенно ненужной и не нравящейся ему темы, решил перевести разговор в иную плоскость. Тем более, что ему тяжело было думать над правильностью и доходчивостью своих ответов, одновременно следя за манипуляциями рук костоправа.
— Скажите, Василий, а что это за обозначение у вас на халате: «МТФ 1 смена»?
— Это, отец святой, баба моя на молочной ферме работала, в первой смене, и… — в это время Василий резко сжал руками ногу священника и со всей силы крутанул стопу, в которой что-то резко щелкнуло.
Батюшка взвыл.
— … и вот оттуда халат и принесла, — закончил, улыбаясь, костоправ. Отец Стефан, вытирая со лба, усов и бороды обильный пот, по инерции произнес:
— Чужое — грех брать. Восьмая заповедь Божия — «не укради».
— Какое чужое, отец святой? — абсолютно искренне огорчился Василий. — Совхозный это халат, с фермы, а чужого я отродясь не брал.
И в сердцах обидчиво закончил:
— Нет, что б за ногу поблагодарить, так он мне грехи выдумывает.
Отец Стефан только теперь понял, что боль утихает и, главное, нога точно в соответствии с анатомией расположена, а не наперекосяк.
— Да вы меня простите, Василий, может, я не понимаю чего. Не знаю как вас и благодарить. Век молиться буду… — запричитал батюшка.
Василий, с полностью поддерживающим его Сергеем Ивановичем, сменили гнев на милость и ответствовали, что со священника они денег никогда не возьмут, а вот если по стопочке, то за его здоровье — с превеликим удовольствием…
***Давно зажила вывихнутая священническая нога, раскаялась и забросила свое ремесло после внушений, бесед и проповедей бабка Фрося, но трудно и сложно отцу Стефану по сей день объяснить, где заканчивается «мое» и начинается «чужое». Видно, как Моисею, лет сорок придется ждать и учить. Пока не выветрится…
Указ Владыки
Незапланированного вызова в епархию отец Стефан ожидал. Ожидание началось с той поры, как к священническому домику, что расположился рядом с храмом, подкатил микроавтобус с разрисованными рекламой боками. Выскочившие из него ловкие молодцы быстренько приладили к священнической крыше спутниковую тарелку. Пока привинчивали, прикручивали и настраивали, у калитки появился местный знаток православных истин Сергей Иванович с недремлющей ревнителицей поселкового благочестия теткой Ганной. Они молча взирали на работников современной связи и коммуникаций и крутившегося рядом пастыря их собственных душ. Смотрели и вздыхали. Тускло смотрели и тяжко вздыхали. Да и как не вздыхать, если совсем недавно на воскресной проповеди корил отец Стефан любительниц слезоточивых сериалов и поклонников кровавых боевиков, которые за телевизионным экраном икон не видят и времени на молитву не оставляют. И вот, на тебе! Сам себе ящик этот бесовский устанавливает! Да не простой с пятью местными программами, а такой, который всех закордонных антихристов по спутнику принимает.
Когда батюшка, проводив мастеров, подошел к огорченному приходскому активу, у Сергея Ивановича уже сложилось разоблачительно-обвинительное заключение с необходимыми цитатами из Библии и нравственными указаниями святых отцов. Сложиться-то сложилось, но не выговорилось. То, что сообщил о. Стефан, повергло в шок не только борца за истинное православие, но и блюстительницу нравственных устоев.
— Вот, поставил антенну на спутник, буду из Интернета материал для проповедей брать и с другими христианами общаться, — сообщил довольный священник.
— Из чего брать? — не поняла Ганна. — Из какого тырнета?
Сергей Иванович охнул и даже присел от неожиданности.
— Так у вас, что, батюшка, и компьютер в хате стоит?
Отец Стефан, не замечая настроения своих пасомых, весь еще в мыслях об Интернете, радостно подтвердил:
— Есть компьютер. Небольшой. Ноутбук. Благодетель расщедрился…
Сергей Иванович с Ганной не могли найти слов. Да и где их взять, слова, когда их родной священник напрямую с бесами на связь выходить хочет? Правильно старцы говорят: времена последние на дворе, все опоганились.
Махнул рукой Сергей Иванович, запричитала Ганна: «Ох, Боженька, да что же это делается-то!» И пошли они восвояси, оставив своего пастыря в полном недоумении. На следующей службе заметил отец Стефан, что на приходе неладно. Вокруг местных ревнителей веры собрались несколько человек, разговаривающих о чем-то полушепотом и поглядывающих на него, отца Стефана, с тоской и осуждением. Даже во время литургии они так и стояли кучкой, как бы невидимой нитью отделяя себя и от священника, и от остальных прихожан.
Дальше — больше.
По четвергам на еженедельных молебнах в храме всегда бывало людно, особенно когда дождь или непогода, и огородные заботы можно отложить. Акафисты с водосвятием прихожане уважают, с терпением их выстаивают и истово молятся, да и запасы воды свяченой пополняют. Отец Стефан даже удивлялся сначала, куда можно употреблять такую пропасть святой воды? Но в очередной акафистный день из группы Сергея Ивановича в церковь пришел лишь сам лидер православной общественности. В руках он держал красную папку. После того, как акафисты были прочитаны, а вода освящена, Сергей Иванович подошел к настоятелю и, раскрыв папку со стопочкой напечатанных листов, во всеуслышание произнес:
— Здесь, отче, новый покаянный акафист, современными старцами написанный. Против глобализации, кодов, чипов и компьютеров. Надобно отслужить…
Отец Стефан полистал странички, выхватывая глазами строки текста:
— Покайся, в мире антихристовых кодов и чипов живущий.
— Покайся, духовное противление вызову безбожного времени не оказавший.
— Покайся, заветы святых отцов отвергший.
— Покайся, в бесовские технологии впавший.
Об этом «покаянии с акафистом» отец Стефан уже был наслышан и даже знал, откуда оно берет свое начало, поэтому, отдавая распечатанное творчество современных «старцев», с вызовом ответствовал вглядывающемуся в него Сергею Ивановичу:
— Этот «акафист» в нашем храме мы служить не будем!
— Это почему же? — тут же возмутился приходской ревнитель. — Вы, батюшка, в угоду миру не хотите заветы старцев выполнять?!
— Нет, Сергей Иванович, — скромно ответствовал священник. — Не буду потому, что текст этот на компьютере набран, на нем же его выровняли и на принтере распечатали.
Сергею Ивановичу сказать было нечего. Но стало ясно, что неожиданный аргумент настоятеля к приходскому умиротворению не приведет.
Понимал это и отец Стефан, поэтому не удивился, когда на следующей неделе позвонили из епархии и сказали, что через день его очень хочет видеть Владыка.
Должно заметить, что епархиальное начальство у отца Стефана было строгим, но добрым, то есть крайне благожелательным к настоятелям, однако не любившим, чтобы из прихода приходили жалобы. Есть еще одна характерная черта епархиальной жизни, которая, впрочем, присутствует практически во всех владычных канцеляриях. Раздается на приходе звонок с предложением прибыть в епархию через пару дней, а на совершенно естественный вопрос: «Что случилось?» следует неопределенное междометие или дежурное: «Владыка зовет». Естественно, у настоятеля все эти «два дня» все валится из рук, так как «кто не без греха?» и в результате, передумав все, что возможно, и разложив по полочкам все бывшие и не бывшие причины, священник оказывается перед архиерейскими дверьми далеко не в лучшей морально-психической форме… К счастью, отец Стефан пребывал в ранге целибата, поэтому, кроме него самого, переживать было некому. Но все же, пока он дождался назначенной даты и добрался до областного центра, всякое-разное передумалось, все больше негативного свойства.
