Уильям Джейкобс - Бенефис и другие юмористические рассказы
Болѣе часа м. Буртонъ просидѣлъ неподвижно на мѣстѣ, обсуждая выгоды и невыгоды предложенной ему сдѣлки, и наконецъ — такъ какъ м. Стайль рѣшительно ни на что другое не соглашался — ударилъ съ нимъ по рукамъ и отправился спать въ состояніи духа, граничащемъ съ помѣшательствомъ и готовностью убить человѣка.
Онъ поднялся на слѣдующее утро очень рано, и, отвѣчая какъ можно рѣзче и короче на всѣ замѣчанія м. Стайля, который былъ въ прекрасномъ настроеніи, отправился съ нимъ на вокзалъ, чтобы увѣриться въ его отъѣздѣ.
Утро было прелестное, ясное и прохладное, и несмотря на всѣ постигшія его невзгоды, расположеніе духа м. Буртона начало проясняться при мысли о близкомъ освобожденіи. Омрачилось оно снова только при входѣ въ кассу вокзала, когда безсовѣстный м. Стайль рѣшительно потребовалъ билетъ 1 класса.
— Гдѣ же видано, чтобъ адмиралъ ѣхалъ въ третьемъ! — замѣтилъ онъ съ негодованіемъ.
— Но вѣдь никто не знаетъ, что ты адмиралъ! — убѣждалъ м. Буртонъ, стараясь поддѣлаться ему въ тонъ.
— Нѣтъ, но я чувствую себя адмираломъ, — сказалъ м. Стайль, ударяя себя но карману. — Мнѣ всегда любопытно было узнать, какъ чувствуютъ себя люди, ѣдущіе вь 1 классѣ. Да и кромѣ того, ты можешь это сказать м-ссъ Доттонъ.
— Я могъ бы ей сказать и такъ, — замѣтилъ м. Буртонъ.
М. Стайль сдѣлалъ видъ, будто сильно возмущенъ этими словами, и такъ какъ времени оставалось уже немного, то м. Буртонъ, пыхтя и отдуваясь такъ, что почти не могъ выговорить ни слова, купилъ билетъ 1 класса и проводилъ путешественника до вагона.
М. Стайль усѣлся подлѣ окна и, удобно откинувшись на спинку дивана, протянулъ ноги на противуположное сидѣнье. Прозвучалъ звонокъ, и дверцы вагоновъ захлопнулись.
— Ну, прощай, Джорджъ, — сказалъ путешественникъ, высунувъ голову въ окно. — Очень пріятно провелъ у тебя время.
— Счастливо отдѣлался! — бѣшено пробормоталъ м. Буртонъ.
М. Стайль покачалъ головой.
— Я уступаю тебѣ дешево, — проговорилъ онъ медленно. — Если бъ только не одно маленькое обстоятельство, непремѣнно самъ бы заполучилъ вдову.
— Какое такое маленькое обстоятельство? — спросилъ м. Буртонъ, когда поѣздъ уже тронулся.
— Жена моя! — отвѣчалъ м. Стайль, и широкая улыбка расплылась по его лицу. — Я женатъ! Ну, прощай, Джорджъ. Не забудь поклониться оть меня, когда зайдешь.
ПАССАЖИРЪ
Способъ, какимъ капитанъ „Безстрашнаго" пробирался по пристани, несомнѣнно напоминалъ скорѣе пріемы охотника за оленями, чѣмъ мирнаго, прозаичнаго хозяина судна, возвращающагося на свой корабль. Онъ прокрался сначала вокругъ пирамиды пустыхъ ящиковъ, спрятался за пустую бочку, юркнулъ оттуда къ фонарному столбу и, наконецъ, изъ глубокихъ нѣдръ парового подъемнаго крана, окинулъ украдкой мелодраматическимъ взглядомъ палубу своего судна.
Обыкновенный наблюдатель не нашелъ бы нигдѣ ни малѣйшаго повода къ такимъ тревожнымъ предосторожностямъ. Палуба была, правда, нѣсколько скользкая, но опасная развѣ только для неопытнаго новичка; люки были закрыты, и въ освѣщенной кухнѣ можно было издали разглядѣть повара, двигавшагося вокругъ своей плиты съ спокойной неторопливостью, обличавшей въ немъ сознаніе полной безопасности и ничѣмъ невозмущенную совѣсть.
Бросивъ послѣдній робкій взглядъ назадъ шкиперъ спустился съ крана и легко ступилъ на палубу.
— Штъ! — сказалъ поваръ, спокойно выходя изъ кухни, — я все караулилъ, когда вы вернетесь.
— Чертовски хорошее у тебя понятіе о караулѣ, — съ раздраженіемъ проговорилъ шкиперъ. — Ну, что такое?
Поваръ ткнулъ пальцемъ по направленію къ каютѣ. — Онъ тамъ, внизу, — прошепталъ онъ хриплымъ шепотомъ. — Помощникъ сказалъ, чтобы вы подошли къ лѣстницѣ, когда вернетесь, и просвистали: „Good sow the king", и тогда онъ выйдетъ къ вамъ и вы рѣшите, что надо дѣлать.
— Просвистать! — проговорилъ шкиперъ, тщетно стараясь увлажнить языкомъ свои пересохшія губы. — Да я не могъ бы теперь свистнуть даже для спасенія своей жизни!
— Помощникъ не знаетъ, что дѣлать, а это былъ бы вашъ снгналъ, — продолжалъ поваръ. — Онъ тамъ съ нимъ, внизу, поитъ его и забавляетъ.
— Ну такъ ступай ты и просвисти, — сказалъ шкиперъ.
Поваръ обтеръ ротъ задней стороной руки. — А какъ это будетъ? — спросилъ онъ тревожно. — Никогда не могу запомнить всѣ эти напѣвы.
— Ахъ, ну такъ пошелъ и вели Билю просвистать, — съ нетерпѣніемъ произнесъ шкиперъ.
Позванный потихоньку поваромъ, Биль вылѣзъ съ бака и, узнавъ, что отъ него требовалось, выпятилъ губы и издалъ такой рѣзкій, пронзительный свистъ, что чуть не оглушилъ перепуганнаго шкипера. Свистъ этотъ произвелъ на помощника какъ бы волшебное дѣйствіе. Онъ взлетѣлъ стрѣлой по лѣстницѣ и закрылъ ротъ Билю не слишкомъ-то нѣжно, рукой, дрожавшей отъ волненія. Затѣмъ затворилъ дверь на лѣстницу, какъ можно тише и осторожнѣе, и заперъ ее на задвижку.
— Ну, теперь все благополучно, — сказалъ онъ запыхавшись шкиперу. — Онъ нашъ плѣнникъ! Онъ выпилъ четыре стакана водки, и, кажется, его клонитъ ко сну.
— Но кто же впустилъ его въ каюту? — сердито спросилъ шкиперъ. — Хорошъ порядокъ, что я не могу отлучиться съ корабля на часъ или на два безъ того, чтобы не найти при возвращеніи свою каюту занятой чортъ знаетъ кѣмъ!
— Онъ самъ себя впустилъ, — сказалъ поваръ, которому вдругъ пришло въ голову воспользоваться этимъ удобнымъ случаемъ, чтобы незамѣтно упомянуть о блюдѣ, разбитомъ имъ наканунѣ. — Онъ самъ себя впустилъ, и я даже такъ удивился, чтобы не сказать испугался, что уронилъ большое блюдо и разбилъ его.
— Что же онъ сказалъ? — спросилъ шкиперъ.
— Синее блюдо, — продолжалъ поваръ, желавшій разъ навсегда выяснить этотъ вопросъ на чистоту, — то, у котораго на одномъ концѣ желобокъ, чтобы подливка могла стекать.
— Что онъ сказалъ? — проревѣлъ шкиперъ.
— Сказалъ: — „Ага, старикъ", — говоритъ, — „отличился ты однако!" — отвѣчалъ правдивый поваръ.
Шкиперъ съ яростью обратился къ помощнику.
— Когда поваръ пришелъ и доложилъ мнѣ о немъ, — сказалъ тотъ въ отвѣтъ, — я сейчасъ же понялъ въ чемъ дѣло; я сошелъ и заговорилъ съ нимъ какъ можно хитрѣе и политичнѣе.
— Интересно бы знать, что вы сказали, — пробормоталъ шкиперъ.
— Ну что же, если вы полагаете, что сдѣлаете лучше моего, то идите внизъ и сами съ нимъ объясняйтесь, — горячо возразилъ помощникъ. — Въ сущности вѣдь онъ къ вамъ пришелъ; онъ вашъ гость.
— Ну, не обижайтесь, Бобъ, — сказалъ шкиперъ. — Я ровно ничего не хотѣлъ сказать такого.
— Я знать ничего не знаю о бѣгахъ, — продолжалъ помощникъ съ видомъ оскорбленнаго достоинства. — И никогда въ жизни не имѣлъ ни долговъ, ни какихъ бы то ни было денежныхъ затрудненій, потому что меня дома воспитали хорошо и предупредили о томъ, что можетъ случиться; но не могу я не узнать судебнаго пристава, когда вижу его.
— Что же мнѣ дѣлать? — простоналъ шкиперъ, слишкомъ удрученный, чтобы разсердиться даже на такую непочтительность подчиненнаго. — Онъ принесъ мнѣ повѣстку объ арестѣ. Я погибъ, если онъ меня поймаетъ!
— Ну, но моему крайнему разумѣнію, единственнымъ для васъ спасеніемъ будетъ пропустить это плаваніе, — сказалъ помощникъ не глядя на него. — Я могу довести корабль до мѣста, вполнѣ какъ слѣдуетъ.
— Ни за что! — яростно прервалъ шкиперъ.
— Ну и попадетесь, — сказалъ помощникъ.
— Вамъ давно уже не терпится управлять этимъ судномъ, — сердито продолжалъ шкиперъ. — Вы могли бы отдѣлаться отъ него, если бы хотѣли. Ему совершенно незачѣмъ было лѣзть внизъ, въ мою каюту.
— Я уже все перепробовалъ, что только могъ придумать, — спокойно сказалъ помощникъ.
— Ну, хорошо же! — свирѣпо проговорилъ шкиперъ. — Онъ пришелъ ко мнѣ на корабль безъ спросу, и, чортъ побери, можетъ и оставаться на немъ. Отчаливать.
— Но, — заикнулся было помощникъ, — что если…
— Отчаливать! — повторилъ шкиперъ. — Онъ пришелъ на мой корабль, такъ я же прокачу его даромъ!
— А гдѣ же вы съ помощникомъ будете спать? — освѣдомился поваръ, который придерживался пессимистическаго взгляда на жизнь и часто страдалъ предчувствіями.
— На твоей койкѣ, — грубо отвѣчалъ шкиперъ. — Отчаливайте же, слышите вы тамъ!
Люди повиновались, усмѣхаясь, и вскорѣ шкуна уже плыла въ темнотѣ внизъ по рѣкѣ, между тѣмъ какъ шкиперъ прислушивался съ тревогой, не услышитъ ли первыхъ признаковъ пробужденія своего плѣнника.
