Уильям Джейкобс - Бенефис и другие юмористические рассказы
— Да гдѣ же онъ? — проговорилъ, наконецъ, Биль. Шкиперъ безпомощно покачалъ головой, и готовъ уже былъ приписать эту тайну какому-нибудь сверхестественному вліянію, какъ вдругъ истина промелькнула передъ нимъ во всей своей ничѣмъ не прикрашенной простотѣ, и онъ сразу понялъ въ чемъ дѣло.
— Это помощникъ, — медленно проговорилъ онъ, — помощникъ и поваръ… Теперь я все понимаю… Здѣсь вовсе и не было никаго. Это была такая штучка со стороны помощника, чтобы завладѣть кораблемъ! Ну, Биль, если хочешь послушать, какъ я угощу сейчасъ обоихъ негодяевъ, идемъ на палубу!
И Биль послѣдовалъ за нимъ, улыбаясь и заранѣе предвкушая пріятное зрѣлище.
НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ
— Онъ ге-рой, вотъ онъ что такое, сэръ — сказалъ поваръ, выливая за бортъ котелъ грязной воды.
— Что такое? — спросилъ шкиперъ.
— Ге-рой, — отвѣчалъ поваръ, выговаривая слова очень медленно и внятно. — Ге-рой въ настоящей жизни; малый, котораго — говорю за всю нашу нижнюю палубу — всѣ мы гордимся імѣть съ собой на шкунѣ!
— А я и не зналъ, что онъ хорошо плаваетъ, — сказалъ шкиперъ, смотря съ любопытствомъ на неуклюжаго, среднихъ лѣтъ человѣка, который сидѣлъ около люка, уныло поглядывая внизъ, на воду.
— И вовсе онъ не хорошо плаваетъ, — возразилъ поваръ, — и оттого то онъ еще болѣе ге-рой, помоему.
— А онъ раздѣлся? — спросилъ помощникъ.
— Ничуть, — отвѣчалъ восхищенный поваръ, — даже штановъ не снялъ, даже шляпы, которая такъ и потонула.
— Ты врешь, поваръ, — проговорилъ герой, на минуту поднимая на нихъ глаза.
— Какъ, развѣ ты снялъ штаны, Джорджъ? — съ безпокойствомъ освѣдомился поваръ.
— Я швырнулъ шляпу на мостовую, — проворчалъ Джорджъ, не глядя на нихъ.
— Ну, во всякомъ случаѣ, ты бросился черезъ насыпь за этой бѣдной дѣвушкой, какъ настоящій англичанинъ, не такъ ли? — сказалъ поваръ.
Отвѣта не послѣдовало.
— Не такъ ли? — повторилъ онъ умильно.
— Что же, ты хотѣлъ, чтобъ я бросился какъ нѣмецъ, что ли, или еще какъ? — свирѣпо спросилъ Джорджъ.
— Вѣдь это все его скромность, — сказалъ поваръ, обращаясь къ своимъ собесѣдникамъ съ видомъ хозяина, показывающаго рѣдкій экземпляръ какого-нибудь замѣчательнаго животнаго. — Онъ терпѣть не можетъ, чтобъ мы объ этомъ говорили. Онъ чуть не утонулъ! Еще бы немного, и конецъ, но къ счастью подошелъ спасательный катеръ, запустилъ багромъ какъ разъ въ самое дно его штановъ и вытащилъ его. Встань-ка, да покажи имъ твои штаны, Джорджъ!
— Ну, если я встану, такъ тебѣ не поздоровится, малый! — проговорилъ Джорджъ прерывающимся отъ ярости голосомъ.
— Что я говорю, не скроменъ ли онъ? — сказалъ поваръ. — Просто на душѣ становится хорошо, какъ его послушаешь! И онъ былъ точно такой же, когда его вытащили на берегъ, и толпа собралась вокругъ него, и начали ему пожимать руки и похлопывать по плечу.
— Что же, не понравилось ему это? — освѣдомился помощникъ.
— Ну, можетъ быть, они и правда хватили немного черезъ край, — согласился поваръ. — Одинъ старикъ, который не могъ подойти довольно близко, даже погладилъ его по головѣ своей палкой, но все же это дѣлалось отъ души, въ похвалу и въ честь ему.
— Я горжусь тобой, Джорджъ, — сказалъ шкиперъ сердечно.
— И мы всѣ также, — подтвердилъ помощникъ.
Джорджъ что-то пробурчалъ.
— Я выхлопочу ему медаль, — сказалъ шкиперъ. — А были тамъ свидѣтели, поваръ?
— Сколько угодно, — отвѣчалъ тотъ. — И я всѣмъ сказалъ его имя и адресъ: — Шкуна „Джонъ-Генрихъ", изъ Лаймгауза, — говорю, — это такъ сказать его квартира, а Джорджъ Куперъ его имя.
— Ты наболталъ чортову пропасть лишняго, вислоухій дуракъ, — проговорилъ герой.
— Ну, вотъ опять его скромность, — сказалъ поваръ, многозначительно улыбаясь. — Онъ просто такъ и набитъ скромностью, этотъ Джорджъ! Посмотрѣли бы вы на него, когда какой-то тамъ господинъ снялъ съ него фотографію!
— Снялъ что? — спросилъ шкиперъ, сильно заинтересованный.
— Его фортеграфію, — повторилъ поваръ. — Какой-то молодой человѣкъ, который снималъ виды для газеты. Онъ снялъ Джорджа какъ онъ былъ, мокраго, прямо изъ воды, и потомъ снялъ, когда ему уже вытерли лицо, и еще снялъ, когда онъ сидѣлъ на землѣ и ругался съ какимъ-то человѣкомъ, который спросилъ у него, очень ли онъ промокъ.
— И ты сказалъ ему, гдѣ я живу и что дѣлаю? — прервалъ Джорджъ, оборачиваясь къ нему и потрясая кулакомъ. — Вѣдь сказалъ?
— Сказалъ, — просто отвѣчалъ поваръ, — и когда-нибудь ты самъ скажешь мнѣ за это спасибо, Джорджъ.
Тотъ издалъ какой-то ревъ и, вскочивъ на ноги, бросился безъ оглядки внизъ, на бакъ, отвѣсивъ по пути такой ударъ въ бокъ встрѣчному матросу, который пріятельски потрепалъ его по плечу, что едва не перешибъ ему ребра. Оставшіеся на палубѣ переглянулись.
— Ну, не знаю, — сказалъ помощникъ, пожимая плечами, — но думается мнѣ, что если-бъ я спасъ жизнь кому-нибудь изъ своихъ ближнихъ, то ничего бы не имѣлъ противъ того, чтобъ со мной объ этомъ говорили!
— Вы такъ думаете? — сказалъ шкиперъ, слегка выпрямляясь. — А если когда-нибудь это дѣйствительно съ вами случится, то пожалуй будете другого мнѣнія.
— Не вижу, почему бы вамъ знать объ этомъ больше моего, — отрѣзалъ помощникъ.
Шкиперъ слегка откашлялся.
— Въ моей жизни были одна или двѣ вещицы, которыхъ я не слишкомъ-то стыжусь, — проговорилъ онъ скромно.
— Ну, этимъ еще хвалиться нечего, — сказалъ помощникъ, нарочно дѣлая видъ, что не понимаетъ его.
— Я хочу сказать, — рѣзко проговорилъ шкиперъ, — что были одна или двѣ вещи, которыми всякій другой сталъ бы гордиться. Но я горжусь тѣмъ, что ни единая живая душа о нихъ не знаетъ!
— Вполнѣ этому вѣрю, — согласился помощникъ и отошелъ съ вызывающей улыбкой.
Шкиперъ хотѣлъ слѣдовать за нимъ, чтобы попенять на совершенно излишнюю двусмысленность его замѣчаній, когда вниманіе его было привлечено какимъ-то шумомъ и возней на бакѣ. Оказалось, что по любезному приглашенію повара, помощникъ шкипера и одинъ изъ матросовъ съ брига „Прилежный", стоявшаго на якорѣ борть о борть съ ихъ шкуной, явились къ нимъ и сошли внизъ посмотрѣть на Джорджа. Но пріемъ, оказанный имъ тамъ, сильно подорвалъ репутацію гостепріимства шкуны „Джонъ-Генрихъ", и они выбрались поспѣшно опять на палубу, заявляя во всеуслышаніе, что не желаютъ болѣе видѣть его никогда, во всю свою жизнь, и продолжали громко выкрикивать обидныя замѣчанія все время, пока перебирались обратно на бортъ своего корабля.
Шкиперъ медленно подошелъ къ лѣстницѣ и заглянулъ внизъ, на бакъ.
— Джорджъ, — закричалъ онъ.
— Сэръ? — угрюмо отозвался герой.
— Приди ко мнѣ въ каюту, — сказалъ капитанъ, отходя. — Я хочу съ тобой поговорить.
Джорджъ всталъ и, проговоривъ сначала нѣсколько страшныхъ ругательствъ по адресу повара, который выдержалъ ихъ съ благородной твердостью, вышелъ на палубу и послѣдовалъ за шкиперомъ въ каюту.
По приглашенію своего начальника, онъ грузно и неловко опустился на скамью, но лицо его прояснилось и даже расплылось въ улыбку, когда шкиперъ поставилъ на столъ бутылку и два стакана.
— За твое здоровье, Джорджъ, — сказалъ шкиперъ, подвигая къ нему полный стаканъ и поднеся другой ко рту.
— Ваше уважаемое, сэръ, — отвѣчалъ Джоржъ, медленно и съ наслажденіемъ прополаскивая себѣ ротъ ромомъ, прежде чѣмъ проглотить его. Затѣмъ онъ тяжело вздохнулъ и, поставивъ пустой стаканъ на столъ, опустилъ свою большую, косматую голову на грудь.
— Спасеніе жизни ближнихъ, кажется, не слишкомъ-то тебѣ по нутру, Джорджъ, — сказалъ шкиперъ. — Я люблю скромность, но ты, по моему, ужъ пересаливаешь.
— Это не скромность, сэръ, — возразилъ Джорджъ. — Это проклятая эта фотографія! Какъ подумаю о ней, такъ всего и обдастъ жаромъ.
— На твоемъ мѣстѣ я не сталъ бы такъ принимать это къ сердцу, Джорджъ, — сказалъ шкиперъ съ участіемъ. — Мало ли кто не хорошъ собой; не въ наружности дѣло.
— Да и я не говорю о наружности, — сказалъ Джорджъ очень недовольнымъ тономъ. — Моя наружность для меня хороша; каковъ есть, таковъ и есть. Но все-таки, именно благодаря наружности, такъ сказать, я теперь попался, какъ нельзя хуже!
— Еще стаканчикъ рому, Джорджъ? — сказалъ шкиперъ, любопытство котораго было сильно возбуждено. — Я не желаю узнавать твоей тайны, ни мало не желаю. Но при моемъ положеніи, я какъ капитанъ, если съ кѣмъ-нибудь изъ моего экипажа случается бѣда, считаю своимъ долгомъ протянуть ему руку помощи, если могу.
