Сергей Куприянов - Хумор
Несколько жутковато без привычки, но, в целом, приемлемо. Опытный капитан, проверенное судно – что еще нужно!
А волны, повторюсь, высокие. То есть смотришь – они ж выше тебя. Захлестнет, а посудина открытая, по сути лодка с мотором, – все! Но – капитан! Это успокаивает. Где-то провалимся, где-то по волне, где-то на гребне – идем же! Хотя слегка жутковато.
И тут – беем-с, удар по психике, – плывет, а то и барахтается меж волн мужик, держась за деревянное весло.
Кораблекрушение! Спасай кого можешь. Но ощущение уже слегка такое, что нам бы и самим помощь того… Ну, не отказались бы.
И мужика того мы уже несколько проскочили. Метров эдак на пятьдесят. Возвращаться – кормой под волну попасть. Но спасать-то надо. Мы уже на середине реки. То есть туда полтора километра, и до другого берега не меньше. И вокруг натуральный шторм. Уже страшно.
Но я что? Все решает капитан, опытный речной волк. Хочется верить, что даже где-то волчара. Ну очень хочется.
Делаем круг, невероятным образом преодолевая волны, и подходим, как говорят моряки и речники, к этому с веслом.
Вопрос, конечно, дурацкий, а, может, я чего и не помню, но по сути:
– Помочь?
Глядя на все это буйство природы, мы были в полной уверенности, что мужик потерпел крушение, успев захватить с утонувшего судна одно лишь весло. А что бы кто подумал на моем – нашем – месте?! Сами чуть живы. Памперсов тогда мы не знали, но, будь они, пригодились бы. И вообще, в спаскомплект их нужно обязательно добавлять.
Капитан держит на месте лодку из последних сил. Мы, пассажиры, это ой как хорошо чувствуем. Но где-то в душе, внутри, мы, как ни крути, если не герои, то хоть спасатели. Ну долг-то свой выполняем!
И мужик этот – ненавижу! – говорит:
– Весло нужно?
Волны, мать их, ветер, лодчонку сносит, нужно к нему подплывать как-то, слышно плохо и вообще, по большому счету, не до него – самим бы как-то…
– Чего?
– Весло нужно?
Есть в русском языке выражения, которые со всей искренностью порой произносятся по достойному поводу. Но в тот момент было как-то не до этого. Спасаем же!
– Залезай!
И спасательный круг уже в руке.
Мотор заглушен. Волны… Словами это не передать. И этот с веслом. Спасаем.
– Чего? Не нужно?
– Да ты…
Многоточие в данном случае означает степень нашей растерянности и неумение выразить ее, как говорится, в натуре.
– Да я плыву!
Этот, прошу прощения, чудак, осуществлял заплыв с одного берега матушки-реки на другой. Спортсмен. И, поймав чье-то весло, предлагал его нам. Трофей у него такой был. А мы вокруг него круги нарезали, рискуя единственно ценным, что у человека есть.
Я не знаю, как расходятся в море корабли. Наверное, с гудками и флажками, обозначающими что-то вроде «Доброго пути». И – навсегда.
Последнее в данном случае факт неоспоримый. А вот по поводу доброты в тот момент я не уверен. Вслух «добрых» пожеланий, насколько помню, никто из нас не произносил тогда – выживали. Но в душе…
Если есть в этом мире справедливость, то пусть он не утонул, спортсмен долбанный, пускай живет хоть тыщу лет, но, надеюсь, в рожу ему кто-нибудь закатил от души. Потом, по любому поводу. Но – обязательно. Должна, обязательно должна быть в жизни справедливость.
Мы опять вышли «на гребень» и тут – есть очень внятные матерные слова и всем доступные молитвы – «Вихрь» нашей посудины начал захлебываться.
Раскинулось море широко, народу приходит крандец.
Прости, брат, но их песни слова не выкинешь.
Дело в том, что наш, скажем так, катер, успешно преодолевал волны только и всего лишь на моторе, который держал нас на волне. На гребне, на скате – мне все равно, как это называется. Но едва движок заглох – все! Утлое суденышко отдано на власть волн, по сравнению с каждой из которых оно – щепка! А мы в нем…
Капитан скомандовал надевать спасательные жилеты.
И вот тогда-то мне стало по-настоящему страшно. Если уж лев, профи и кто он там еще подразумевает, что мы на его посудине не сможем добраться до суши – памперсов мне! На все!
Мотор, почихав, заглох совсем. Волны метра по четыре и мы – щепка – в них.
Команда: «Весла на воду!».
Метрах эдак в ста от нас наблюдалось некое образование в виде заросшего ивами островка, где мы, теоретически, могли найти убежище.
Нервы уже ни к черту. Какие жилеты, какое там… Всё! И тут, или чуть раньше – прости еще раз, брат! – его понесло.
Он начал говорить. Много говорить. Безостановочно. Обо всем. Наверное, перед смертью людям и вправду надо выговориться, для чего им и приглашают священника. И вот это «надо» как-то так сильно на меня подействовало, что стихия, бушевавшая вокруг нас, мне показалась… Ну, как кара Господня. За грехи аз воздам.
Есть в русском языке пара-тройка смачных выражений, более или менее точно описывающих мое тогдашнее состояние, но приводить их здесь я не решусь. Скажу лишь, что такого ужаса я не испытывал ни до, ни после. Теперь, по прошествии многих лет, я понимаю, откуда рождаются в толпе панические настроения, после которых центральные улицы столицы нашей Родины превращаются в подобие Бейрута, где на протяжении многих лет откровенно велись военные действия. Вначале было Слово!
А уж когда слов произносится много и со скоростью хорошо отлаженного пулемета – разум меркнет. Страх, ужас, животный инстинкт… Ох!
Скажу здесь, что с капитаном мне повезло. По морде он не бил, одним лишь голосом сумел заткнуть этот фонтан. Правда, не сразу. Но – сумел. И до островка мы как-то добрались. И кэп в результате разборки двигателя нашел в контактах какую-то свинцовую пломбу, коротившую контакты. Откуда она взялась? В движке, который не первый сезон в работе. Не знаю. По идее это невозможно. Но не в ней дело.
С тех пор у меня стойкая и непреодолимая неприязнь к болтунам. Порой находится такой в компании, рассевшейся за столом, и начинает. И не остановишь ведь. Есть у меня один такой… Ох! Жена моя определяет это как «включает радио». Без, гад, выключателя. Ненавижу!
Мораль: молчи, за умного сойдешь.
РЕЗИНКА.
История из новейшей истории. Тавтология, конечно, но иначе просто не скажешь. Двадцать первый век, место действия – Москва. Столица, обрадованная всеми прелестями потребительского сознания и соответствующими возможностями. Всяких разных шмоток, аппаратуры, машин, услуг и развлечений – хоть залейся. И каждый использует это изобилие в меру своих материальных возможностей, пристрастий и, естественно, вкуса.
Большая семья, в которой под одной крышей живут сразу три поколения, готовится к очень важному, можно сказать эпохальному, и показательному событию в ее жизни. Она готовится к свадьбе. А свадьба в понимании некоторых наших граждан обязательно должна быть пышной, а именно показательной. Если не сказать показушной. С невестой в кринолине и с фатой, свидетельствующей о незапятнанной девичьей части, в смысле целомудренности, с женихом в черном, с множеством – на пределе финансовых возможностей обоих семейств – гостей, для которых уготовано обильной застолье и неизбежное тяжкое похмелье, с завязанными ленточкой бутылками шампанского, с кольцами, кортежем, куклами на бампере, криками «горько», возможным, хотя и не обязательным, мордобоем и неизбежными обидами по поводу кто чего не дал (в смысле суммы), не пригласил, не то подарил и прочее.
Очевидно, что подготовка к такому неординарному мероприятию ведется в течение долгого времени. Составляются списки и смета, ведутся межклановые переговоры, осуществляются всякого рода заказы и производятся покупки, рассчитывается маршрут поездки и происходит прочая суета, в которую вовлечены десятки людей, от продавца в магазине до жениха с невестой и грядущих «родственников». В нашем случае они, люди, мягко, что б без обид, скажем, не сильно богатые, большую часть организационных хлопот взяли на себя. Ну и родители тоже, куда ж без них-то!
Утро торжественного дня. Машины заказаны, гости приглашены, наряды пошиты, кольца куплены и многократно примерены. И – кукла на капот. Точнее, на решетку радиатора арендованной иномарки, вдоль которого натягиваются разноцветные атласные ленты. Соль этой истории именно в лентах. А именно – в их креплении на искомом месте.
Итак – утро, машины поданы, свидетели с красными лентами через плечо мнутся возле них, время начала церемонии в ЗАГСе приближается, невеста перед зеркалом наносит последние штрихи на лицо, и – опять тавтология – налицо цейтнот. То есть недостаток времени, потому что кое-какие мелочи, которые на самом деле не такие уж и мелочи, ну никак не хотят влезать в отведенное для них время.
Что такое ленты на капоте свадебной машины? Это не просто какие-то там цветные тряпки! Это очень, очень и очень важный символ, чуть ли не примета, смысла которой автор – каюсь – не ведает. Но ведь не дураки же такое придумали! И поумней, поди, люди имеются. Поопытнее. Опять же традиция. Только раньше, помнится, ленты, а то и лисьи хвосты, привязывались на оглобли повозки, что свидетельствовало о богатстве семей брачующихся – и то и другое в стародавние времена стоило недешево. Ну и элемент праздника, конечно, обрядовости и заветных поверий. Все это добро развевалось на скаку, привлекало взгляды и вообще радовало душу прошловековых нуворишей. Дескать, не хуже других, глядите, люди, завидуйте. Такая своеобразная рекламная кампания, свидетельствующая о материальном благополучии семейств.
