Лион Измайлов - 224 избранные страницы
— Что-то дисциплина у нас в Политбюро стала хромать. Вот и сегодня, как всегда, опаздывают Суслов, Косыгин, Подгорный.
Референт тихо шепнул ему:
— Они умерли.
И тут Леонид Ильич пошутил:
— А-а-а, то-то я смотрю, они перестали ходить на заседания.
Вот такая шутка получилась. Но вернемся к поэзии.
Леонид Ильич поискал свои детские стихи и, не найдя их, раздумал становиться поэтом. Но окружающие об этом не знали. И один из ближайших сподвижников продолжал раскопки. И нашел где-то на Днепропетровщине детские стихи Лени Брежнева и даже ухитрился прочесть их с трибуны очередного основополагающего съезда, однако к тому времени Леонид Ильич уже прочно решил стать прозаиком. Но это было значительно позже, а я пишу о том времени, когда Леонид Ильич всерьез задумался стать лауреатом конкурса мастеров художественного слова.
Надо, кстати, заметить, что в то золотое брежневское время он еще довольно прилично выговаривал многие слова. Конечно, он уже не мог произнести четко слово "Египет" и произносил его как "Египа". "Социалистические страны" тоже звучали как "плохие сосиски", а с Азербайджаном была просто беда. Но это слово — "Азербайджан" — не удавалось за всю историю КПСС ни одному из генсеков — от первого и до последнего.
Но в основном то, что говорил Леонид Ильич, понять было можно. А так как он с детства любил поэзию и при этом выступал с многочасовыми докладами на всю страну, то можно понять и его стремление к лауреатству. Кроме того, Леонид Ильич вообще любил в узком кругу почитать вслух стихи Есенина. Он знал довольно много, шесть, есенинских стихов и читал их все шесть долгими зимними вечерами.
Бывало, соберутся члены Политбюро после какого-нибудь пленума, выпьют немного, граммов по восемьсот, а затем Леонид Ильич, если у него хорошее настроение, откроет свой личный сейф и даст подержать ближайшим сподвижникам свои любимые игрушки: звезды Героя, ордена зарубежных государств, модели машинок, милицейский свисток, который ему подарил Щелоков, и шахтерскую каску, оставшуюся от Хрущева.
Ну а уж потом, когда все наиграются и нахвалят игрушки Леонида Ильича, он их отбирал назад. Бывало даже, что игрушек оставалось меньше, и в последнее время Леонид Ильич завел амбарную книгу и игрушки выдавал только под расписку.
Ну а уж потом все садились поудобнее и Леонид Ильич начинал читать стихи:
— "Ты жива еще, моя старушка, жив и я, привет тебе, привет".
Причем Леонид Ильич сам себе был и режиссером и при словах "привет тебе, привет" махал рукой так, будто он сходит с самолета и приветствует встречающих.
Или он читал стихотворение:
"Ты меня не любишь, не жалеешь, разве я немного некрасив? Не смотря в лицо, от страсти млеешь, мне на плечи руки опустив". — При этом он слегка расставлял руки и подергивал плечами, будто собирался танцевать цыганочку, а ордена и медали начинали позвякивать, как цыганские мониста.
Иногда Леонид Ильич забывал слова, и тогда посылали референта в Ленинскую библиотеку, и тот привозил прижизненное издание Есенина, находил нужную страницу, а Леонид Ильич напяливал на нос очки, и, посмотрев в книгу, будил соратников и продолжал читать стихотворение наизусть.
И так он читал первое, второе, третье, а на четвертом, дойдя до слов "Пей со мной, паршивая сука, пей со мной!", всегда плакал. Он вообще любил собак, и что-то его в этих словах трогало до глубины его генсековской души. Он плакал, прерывал чтение, наливал бокал "Столичной" и произносил тост:
— Дорогие друзья, сегодня в обстановке мира и созидания социализма в одной отдельно взятой нами стране я с особым чувством невозвратимой потери пью за нашу интеллигенцию, ярким представителем которой был поэт Сергей Есенин. Жаль, что его нет с нами. Если бы он был жив, мы бы его наградили званием Героя соцтруда и он бы сегодня на памятнике стоял с золотой звездой Героя. Лыхаем, — и выпивал.
Потом он дочитывал пятое и шестое стихотворения, и так как больше наизусть ничего не помнил, то брал в руки книгу и дальше читал по напечатанному до тех пор, пока не засыпал, а слушатели его спали уже давно.
И вот когда Леонид Ильич решил стать лауреатом конкурса чтецов-декламаторов, особо остро встал вопрос, какие стихи он будет читать на этом конкурсе. Собрали поэтов самых лучших, самых маститых лауреатов, авторов многотомных собраний сочинений.
Они читали свои стихи, Леонид Ильич плакал, слушая их. Потом думали, что это их стихи так растрогали вождя. Но он потом сказал жене:
— Страну жалко, народ. Сколько денег уходит на этих дармоедов.
И еще плакал он оттого, что видел, как далеки эти поэты от него, а значит, и от народа, потому что никогда в жизни Леонид Ильич не смог бы выучить эти стихи, а если и выучит, то произнести не сможет. Поэтому всех поэтов накормили, напоили, развезли по домам, а на следующий день в газетах напечатали отчет о встрече Леонида Ильича с творческой интеллигенцией, а тех, чьи стихи Леонид Ильич понял и чьи фамилии он запомнил, — а некоторых Леонид Ильич запомнил чисто визуально: "вон тот длинный с носом или тот короткий с усами", — через неделю наградили орденами "Знак почета" и "За дружбу между народами".
А одному, который, напившись, ухитрился поцеловать руку Леониду Ильичу, даже дали звание Героя соцтруда, но он оказался не поэтом, а работником охраны, поэтому ему пришлось потом учиться заочно в Литинституте, а затем идти на афганскую войну, чтобы звание отработать.
В общем, не подошли Леониду Ильичу современные стихи, и решено было провести конкурс на лучшее прочтение стихов Есенина, а для того, чтобы у всех были равные условия, постановили читать именно те шесть стихотворений, которые знал наизусть Леонид Ильич. И Леонид Ильич начал усиленно готовиться к конкурсу. К нему пришел педагог-репетитор, и Леонид Ильич стал разучивать скороговорки. Леонид Ильич с удовольствием медленно произносил: "Шла Маша по шоссе и сосала сушку", потом "От топота копыт пыль по полю летит". Но на фразе: "Сшит колпак не по-колпаковски, надо его переколпаковать" — что-то у Леонида Ильича в челюстях заклинило. И они с преподавателем сели выпивать.
После двухсот и хорошей закуски Леонид Ильич стал произносить скороговорки значительно лучше, а у преподавателя язык стал заплетаться. После семисот Леонид Ильич и репетитор абсолютно сравнялись в произношении, и Леонид Ильич сказал:
— Вот в таком состоянии и надо проводить конкурс.
А тут как раз должно было состояться совещание "в верхах". И надо же было, чтобы без ведома Леонида Ильича это совещание назначили именно на тот день, когда должен был состояться конкурс! Так все Министерство иностранных дел "стояло на ушах", десять иностранных дипломатов получили звание Героев соцтруда. Одной женщине-дипломату дали медаль "Мать-героиня". Отменили революцию в одной африканской стране, две страны "третьего мира" под давлением отказались от социалистического выбора и вернулись в капитализм, была понижена цена на советскую нефть, но перенесли совещание "в верхах" на более поздний срок.
И вот, допустим, завтра должен был состояться конкурс, а сегодня на Политбюро Леонид Ильич решил устроить генеральную репетицию.
Он прямо на заседании Политбюро в разделе "разное" стал читать стихи.
Декламация Леонида Ильича членам очень понравилась. Представитель Азербайджана сказал, что он такое наслаждение испытывал только в молодости, да и то от женщины.
Представитель Узбекистана сказал, что чтение так прекрасно, что надо поставить на эти стихи балет: Леонид Ильич на сцене Большого театра с трибуны читает стихи, а балет танцует и собаку, и Качалова, и "Ты жива еще, моя старушка".
Всем остальным чтение тоже очень понравилось, а представитель Казахстана даже предложил, чтобы Леонид Ильич на каждом заседании ничего больше не говорил, а только читал стихи Есенина.
И только жена Леонида Ильича сказала ему вечером:
— Ты что, старый дурень, удумал? Ты представь себе совещание "в верхах". Объявляют: Рейган — президент США, Маргарет Тэтчер — премьер-министр Англии и Леонид Брежнев — лауреат конкурса чтецов-декламаторов.
Леонид Ильич страшно обиделся и сказал:
— Если бы ты только слышала, как я сегодня великолепно читал и как меня принимала публика, ты бы так не говорила.
Но, с другой стороны, обидевшись на жену, он не спал всю ночь, ворочался с боку на бок, а под утро, нацепив на грудь все ордена и медали, в одних кальсонах и кителе читал в ванной "Собаке Качалова", при этом клал своей овчарке руку на морду, а собака скулила и пыталась лизнуть Леонида Ильича в лицо.
— Ты меня понимаешь, — сказал Леонид Ильич собаке и нацепил ей на ошейник медаль "За взятие Будапешта".
Днем в Большом театре состоялось торжественное открытие конкурса чтецов.
