Ллойд Осборн - Несусветный багаж
— Я могу вам, дядя, кое-что предложить: вы можете поселиться у меня.
— Дорогой Майкл, ты очень любезен, но все же не вполне осознаешь мою ситуацию. Дело в том, что определенные финансовые сложности все-таки существуют. В роли опекуна я выступил не вполне удачно, и не впадая в подробности, скажу тебе только, что оказался в полной финансовой зависимости от этого злодея Морриса.
— Я вас переодену! — воскликнул с энтузиазмом Майкл. — Подарю вам очки в толстой оправе и бакенбарды.
— Подобные мысли мне тоже приходили в голову, — признался старик. — Но боюсь, что такая перемена обратит на себя внимание соседей в скромном месте моего нынешнего обитания. Аристократы, как тебе известно…
— Но, — прервал его Майкл, — каким чудом у вас вообще появились деньги? Не считайте меня чужим человеком. Я ведь знаю об опекунстве, о том, каких дров вы там наломали, и о том, что существуют документы, по которым вы уступаете все права Моррису.
В ответ Джозеф рассказал племяннику о совершенных им банковских операциях.
— А вот это неправильно, — оценил его действия адвокат. — Этого вы не имели права делать.
— Но ведь все принадлежит мне, — пытался возражать Джозеф, — Майкл, ведь это я основал дело, и я им занимался, значит, все это мое!
— Все это так, но вы подписали бумаги о переуступке прав, вы были вынуждены это сделать в безнадежной для вас ситуации. А сейчас все может кончиться тюрьмой.
— Не может быть! — воскликнул бедный дядя Джозеф. — Закон не может быть так несправедлив!
— Самое смешное, — продолжал Майкл, — что на сей раз вы этот кожевенный бизнес угробили окончательно. У вас, дядя, конечно, весьма своеобразное представление о юридических нормах, но должен сказать, что мне очень импонирует ваше чувство юмора!
— Не вижу в этом ничего смешного, — обиженно заметил дядя Джозеф.
— Если уж зашла об этом речь, скажите, имеет ли Моррис право подписи в фирме?
— Кроме меня никто.
— Бедолага Моррис! Истинный бедолага! — воскликнул восхищенно адвокат. — И при этом все время ломает комедию, что дядюшка жив, здоров и сидит дома. Ну все, Моррис, судьба отдает тебя в мои руки! Скажите мне, дядя, сколько вообще стоит это все ваше кожевенное дело?
— Стоило когда-то сто тысяч, — с горечью ответил дядя Джозеф, — когда я им занимался. А потом явился этот шотландец, очень способный, особенно в бухгалтерских делах. Ни один бухгалтер во всем Лондоне не мог разобраться, как он там вел учет. Потом пришел Моррис, который вообще в торговом деле не разбирается. А сейчас фирма стоит очень мало. Моррис пробовал ее продать, и ему предлагали только четыре тысячи.
— Пожалуй, мне стоит заинтересоваться шкурами, — решительно заявил Майкл.
— Тебе? — удивился дядя Джозеф. — Не советую. Во всем мире торговли нет ничего более непредсказуемого, чем колебания на рынке кож. Можно сказать, что это невероятно чувствительный рынок.
— А что вы сделали с этими деньгами?
— Я положил их в другой банк и снял двадцать фунтов, — быстро ответил мистер Финсбюри. — А зачем ты спрашиваешь?
— Прекрасно, — ответил Майкл. — Я завтра же пошлю туда своего служащего с чеком на сто фунтов, а ту сумму переведу обратно в Англо-Патагонский банк с каким-нибудь объяснением, которое специально для вас придумаю. Вас это очистит перед законом, а Моррис и так не сможет снять ни пенса, не прибегая к подделке вашей подписи, что, впрочем, не повредит моей небольшой интрижке.
— А я что буду делать? — спросил дядя Джозеф. — Я же не могу жить без денег.
— Разве не ясно? Я пошлю чек на сто фунтов, из которых у вас на счету останется восемьдесят. Когда они закончатся, обратитесь снова ко мне.
— Я все же не хотел бы зависеть от чьей-либо щедрости. — Джозеф пожевал свой седой ус. — Я хотел бы существовать на собственные средства, тем более, что они у меня есть.
— Да как вы не поймете, — Майкл схватил дядю за локоть, — что я пытаюсь спасти вас от тюрьмы?
Столь серьезный тон Майкла подействовал на дядю.
— Надо мне заняться изучением права, — заявил он. — Это будет новая для меня область знаний. Общие принципы мне, конечно, известны, но частностям я до сих пор должного внимания не уделял, потому-то твоя оценка данной ситуации для меня явилась неожиданностью. Возможно, ты и прав, а для человека в моем возрасте — я ведь уже далеко не безусый юнец — надолго попасть в тюрьму было бы очень вредно для здоровья. Тем не менее, я должен тебе сказать, дорогой племянник, что ты совсем не обязан оказывать мне все эти любезности, никаких причин для этого нет.
— Пусть это вас не заботит, дядя. Я, возможно, отыграюсь на торговле кожами. — И записав дядин адрес, Майкл расстался с ним на углу улицы.
«Какой замечательно милый старик. Недотепа и пустомеля, но как полон жизни! А мне, видно, судьбой назначено быть орудием Провидения. Так, задумаемся на минутку, в чем я сегодня преуспел? Избавился от трупа, спас дядю Джозефа, слегка взбодрил Форсайта и выпил черт знает сколько не самого отборного бренди. Закончу-ка я день тем, что навещу кузена, и тогда действительно выступлю в роли перста судьбы. Кожами можно заняться завтра, сегодня просто по-дружески внесу в это дело оживление».
Примерно минут через пятнадцать после этих размышлений, когда часы пробили одиннадцать часов вечера, орудие Провидения вышло из экипажа и, велев кэбмену ждать, постучало в двери дома номер 16 по Джон-стрит.
Дверь тут же отворил Моррис.
— А, это ты, Майкл, — приветствовал он кузена, предусмотрительно загородив собой узкий проход. — Время уже позднее.
Майкл молча подал ему руку и так крепко стиснул ладонь, что надутый хозяин дома слегка отстранился. Воспользовавшись этим, адвокат проник в холл, после чего направился к столовой, а Моррис следовал за ним по пятам.
— Где твой дядя Джозеф? — спросил Майкл, удобно располагаясь в кресле.
— Он в последнее время плохо себя чувствует. Сейчас он в Браундине. Джон его опекает, а я тут, как видишь, один.
Майкл спрятал усмешку в усы.
— Я хотел с тобой увидеться в связи с одним интересным делом.
— Не требуй от меня согласия на свидание с дядей, раз не хочешь показать мне своего отца.
— Вздор, — ответил Майкл. — Мой отец — это мой отец, а Джозеф такой же мой дядя, как и твой, и никаких особых прав на него у тебя нет.
— У меня и в мыслях ничего такого не было, — упрямо повторял Моррис. — Просто он плохо себя чувствует и никого не может принимать.
— В таком случае я скажу тебе без всяких обиняков. Я пришел предложить тебе определенный компромисс.
Бедный Моррис сначала побледнел как труп, а затем краска обиды на человеческую несправедливость залила его лицо до самых корней волос.
— Да что ты говоришь? — воскликнул он. — Не верю я тебе, ни одному слову не верю. — А когда Майкл заверил его, что говорит вполне серьезно, покраснел еще больше. — Я не согласен. Выметайся отсюда со своим компромиссом!
— Ого! — удивился Майкл. — Ты утверждаешь, что дядя тяжело болен и не хочешь пойти на компромисс? Это выглядит подозрительно.
— О чем ты говоришь? — хрипло спросил Моррис.
— Я говорю только о том, что мне кажется подозрительным или, как бы это сказать, подозрительно пахнет.
— Ты меня в чем-то обвиняешь? — спросил на этот раз угрожающе Моррис, пробуя сменить тон.
— Обвиняю? Не будем прибегать к столь суровым выражениям! А знаешь что, не пора ли нам утопить все наши недоразумения в хорошем стаканчике, как и подобает двум любящим родственникам? «Два милых братца» — что-то подобное есть у Шекспира. Или ему приписывают.
Моррис лихорадочно соображал. «Неужели он что-то подозревает? Или просто стреляет вслепую? Потрафить ему или послать подальше? Надо потрафить, — пришел он к выводу. — Так я выиграю время».
— Ну что ж, — сказал он вслух, всеми силами стараясь изобразить радушие, — давно уж мы вместе не коротали вечерок, Майкл. И хотя тебе известно, что я избегаю употреблять алкоголь, на сей раз сделаю исключение. Извини меня, я на секунду отлучусь в погреб за бутылочкой виски.
— Виски я не пью, — заявил Майкл. — Мне либо немного выдержанного шампанского, либо ничего.
Моррис с минуту стоял в нерешительности, поскольку шампанское стоило дорого, потом молча вышел из комнаты. Он быстро оценил открывающиеся возможности. То, что Майкл вспомнил о самом дорогом в его погребке напитке, было Моррису, как он счел, на руку. «Одну бутылку?.. — подумал Моррис. — А, черт возьми, дам ему две. Не время экономить. Когда эта скотина напьется, я вытяну из него все секреты».
И вернулся с двумя бутылками. Появились стаканчики, которые Моррис хозяйским жестом наполнил.
— За твое здоровье, брат! — воскликнул он весело. — Чувствуй себя как дома!
Майкл опустошил свой стакан с серьезной миной, стоя у стола, а когда стакан вновь наполнился, вернулся с ним к своему креслу, прихватив заодно бутылку.
