Эрнст МУЛДАШЕВ - Матрица жизни на Земле. Том 4

Мы, россияне, в глубине души, наверное, понимаем это, поэтому… печатаем инструкции… на «туалетной бумаге». Мы как будто бы чувствуем, что инструкции остаются позади (или… сзади?), поэтому подсознательно придаем им пошловатый… «туалетный» вид. Подсознательно мы понимаем — то что сзади, спереди уже не будет; вот и… намекаем.

Гималайские йоги мне говорили, что из России начнется духовное развитие мира в новом тысячелетии. Кто знает — так это или не так?! Но «туалетная бумага инструкций» подсказывает, что что-то вскоре свершится, и вскоре — я уверен в этом — миром будут править Добро и Любовь.

О, как далеко, наверное, до этого! Но это время придет, обязательно придет! И, когда оно придет, будет так хорошо, так хорошо… потому что мы будем опираться не на какие-то инструкции, а на Честь, Совесть и Любовь. А это так здорово, братцы!

Европа, старушка Европа, уже сделала первый задел. Но мы, россияне, свободнее, чем Европа. Мы еще не накушались благосостояния. И это тоже здорово! Мы стремимся к каким-то высотам, сами не понимая того, что наша вершина не есть подобие культурной и прекрасной Европы. Мы не понимаем того, что мы пойдем совсем по другому пути. И когда этот путь как-то, хоть чуть-чуть очертится, мы будем сладостно и немного загадочно улыбаться, в глубине души понимая, что за этой улыбкой стоит что-то большее. А за этой улыбкой, наверное, будет стоять огромная сила, громадная и мощная Сила Духа, которой предначертано сменить все виды привычных физических энергий, из-за которых сейчас бесится весь мир, пересчитывая дьявольские нефтедоллары.

А Европа, старая добрая Европа, ввела «евро» — валюту дружбы, от которой уже веет Любовью. Смогли же немцы, государство которых составляет стержень Европы, несмотря на национальную ущербность из-за поражения во Второй мировой войне, кивнуть головой, приняв в богатый Евросоюз маленькие и слегка пыжащиеся остальные государства Европы, подарив им европейское величие, но… общее, многонациональное величие. Из-за своего ве-дичия сделали это немцы, которым совсем недавно жизнь показала «почем фунт лиха».

И в этой самой Европе все более и более набирает силу неосознанное еще людьми главенствование Добра, Чести и Совести, перед которыми меркнут даже самые всесильные инструкции.

Спрашивается, почему в Европе все подчиняются законам, хотя обойти их, как говорится, раз плюнуть! Ну, например, разве трудно разбавить бензин на бензоколонке, дав тонкую пачечку немецкой или итальянской бензозаправщице, да еще и призывно посмотрев на ее отсиженный на замшелом стуле зад? Ну, разве трудно… разве трудно?..

И вот этого «разве трудно?» можно найти ой-ой как много раз, лишь бы сложнее были инструкции, потому что чем сложнее инструкции, тем легче воровать. Но что-то глубинно-затаенное мешает тебе, когда у тебя открывается возможность «сыграть на поганой инструкции». Что же?

А мешает то, что невозможно прописать инструкциями. И это «то» называется Честью.

Честь

Честь — понятие сложное. Гусары и дворяне знали хорошо, что это такое. И ради этой самой чести шли на дуэль. Честь многого стоит, господа!

Честь, на мой взгляд, есть олицетворение одного из важнейших принципов жизни Того Света, когда душевный порыв ставится выше телесной жизни. Возможно, именно в этот момент ты ощущаешь, что телесная жизнь есть всего лишь «так себе», и что жить с душевной болью в душе хуже, чем просто умереть, опять оказавшись там… откуда ты пришел в этот мир испытаний. Человек с потерянной честью обречен на то, что в его душе все время будет свербить, свербить и свербить…

О как, наверное, тяжело, когда свербит! Не зря ведь люди уходят на войну или на верную смерть, чтобы всего лишь, всего лишь Не поступиться своей честью. Это чувство, называемое Честью, очень часто оказывается сильнее, чем твое тело, просящее его покормить и сводить в то место, где обычно сбоку висит туалетная бумага.

GИ не зря солдаты с легкостью идут на смерть… не ради Сталина или Гитлера, а ради своей Чести. Честь многого стоит, господа!

Что такое Честь? Честь — это, на первый взгляд, какая-то фатально странная смесь любви к самому себе и любви к людям вообще. Но это только на первый взгляд, господа! Здесь вообще нет даже маленькой толики любви к самому себе, то есть эгоизма. Так я думаю. Честь есть выражение, чистое выражение великой Любви к Людям вообще, присущее… вообще-то… каждому человеку.

Ведь если осознать, что Бог вначале создавал вечно го «энергетического человека» Того Света, то можно представить, что он создавал его из каких-то энергий. Я не думаю, что в этом принимали участие такие энергии, как электрическая или еще какая-нибудь, здесь действовала невероятно «умная» энергия. Какая?

Ответ на этот вопрос можно найти в любой религии, — человек создавался за счет Энергии Любви — Главной Божественной Энергии.

Кто такой Бог, мы, конечно же, не знаем и не будем знать, потому что это нам не дано, хотя и очень хочется. Но в нас есть главное, привитое нам, божьим детям, качество — уметь любить.

Мы, конечно же, порой с дурости любим самих себя или любим деньги, но чувствуем, что от этой «любви» что-то свербит так сильно, аж мочи нет, и хочется… с дурости… еще большеполюбить себя (дурака!) или накопить еще больше денег для… для будущих жизней, чтобы… жратвы всегда было вдоволь (хотя на Том Свете жратвы-то и нет, — без жратвы там люди живут!).

Но Богом-Создателем нам привита и другая любовь, которая называется «Любовь кЛюдям вообще», когда надо просто любить людей, да и все, вот так вот просто — любить да и все: любить алкоголика с фиолетовым носом, любить старушку с авоськой сиреневого цвета, любить красавчика с фигурной бородкой, любить женщину с вечным страхом своего возраста и многих-многих других.

А разве можно их всех искренне любить? Да, можно, да еще и как искренне, очень даже искренне можно любить… их. Но любить чуть-чуть другой любовью — Всеобщей Любовью, той Любовью, которая создала человечество вообще и человека как такового в частности.

Видимо, когда-то давным-давно, Бог за счет своей Энергии Любви создал человека Того Света — главного Человека, способного кочевать по мирам, но во время материальной жизни порой забывающего о своем божественном происхождении и упивающегося в этот период… деньгами, жратвой и водкой. Но Бог не забывает периодически возвращать этого человека обратно на Тот свет, чтобы он вновь мог окунуться в прошлые свои жизни и взглянуть на череду своих будущих жизней, да и… горнило наказании пройти за уклонение от духовных принципов.

А главным духовным принципом является все же то, чтобы человек никогда не забывал о том, что его создала энергия Всеобщей Любви Бога — самая созидательная энергия Творца — странная энергия, которая тихо клокочет в душе, в то время, как жизнь течет… вперемежку с пачками денег, жратвой на столе, рюмками водки и сладостными речами друзей.

Напоминанием о нашем божественном происхождении и является Честь, поскольку именно Честь есть проявление главной созидательной энергии — Любви к Людям вообще. Бог вселил в нас эту Энергию одновременно с Созиданием Человека. И, хотим мы того-или не хотим, эта Энергия иногда вспыхивает в нас, ведя нас порой по совершенно необдуманному пути, когда смерть кажется уже и не страшной. Но такова сила этой Энергии — мощнейшая сила, в которой слышны отголоски Созидания Человека.

Стержень энергии Всеобщей Любви проявляется тогда, когда в горящих глазах прорисовывается слово «Честь». И поэтому так важно не запятнать ее; ведь мы все равно окажемся на Том Свете, и там, на Том Свете, главным принципом оценки нас выступят Честь и связанная с ней Совесть. И поэтому, если Вы встретите на улице старушку с сиреневой авоськой, — посмотрите на нее с любовью, пожалуйста; если Вы способны на это, то в Вас не угасла Всеобщая Любовь, которая выражается простым словом — Честь.

— Шеф! — раздался голос завхоза. — Докладываю, что вторую дыру в трубах нашли. Из тебя бы, шеф, еще раз повторяю, хороший сантехник получился бы. Ты как чуял, что вторая дыра должна быть.

— Молодцы! Веревку-то ко второй дыре привязали, чтобы не потерять?

— Конечно, шеф. Я отмотал еще один длинный кусок веревки от того мотка, который дала снабженница Дамира Касимовна, дал задание Олегу сунуть обе руки в жижу и привязать один конец ко второй дыре, а другой конец собственноручно привязал к левой ноге Олега.

— А почему именно к левой?

— А к правой-то ноге, веревка от первой дыры привязана. Чтобы не перепутать.

— А-а…

— Одно только плохо, шеф, что после того, как веревки привязали к обеим ногам Олега, движения у него ограничились.

— Как так?

— Да дело в том, что одна веревка тянется от одного конца подвала, а вторая — от другого. Олег с двух сторон оказался подвязанным. Пойдет направо — веревка слева тянет, пойдет налево — справа тянет. Противно, говорит, в таком состоянии находиться. Скучно.