Гаральд Бергстед - Праздник Святого Йоргена
Безмерное ликование прокатилось по улицам и переулкам, запружинным толпами паломников, а Олеандра, глотая слезы и смеясь, сжала руку «святого».
— Стреляй! — рявкнул гроссмейстер, багровый от злости.
Пушкарь приложил фитиль к пушке, раздался выстрел, и буря восторга разразилась с новой силой.
— Да машите же! Машите! — ревел главный капеллан, задыхаясь от ярости. — На вас смотрят!
И святые отцы радостно махали руками вслед святому Йоргену. Девушки тоже махали, что-то кричали и плакали.
Грянул второй выстрел, а карета уже прогромыхала по мосту и выехала на Курфюрстову дорогу. В это время из-за поворота показался отряд ландскнехтов. Почтительно приветствуя знатных путешественников, ландскнехты отдали им честь и освободили проезжую часть дороги.
— Бог его знает, что он за парень! — задумчиво сказал Клаус. Он проходил с Клаудиной мимо кабачка «Праведный паломник», неся в руках голубую колыбельку, которую забрал у своей тетки.
Издалека доносился грохот кареты святого Йоргена. Ветер разносил над городом псалом, распеваемый тысячеголосым хором:
Лик наш радостен и светел,ибо Йорген нас приметил.
— Да стреляй же, черт тебя побери, стреляй в последний раз! — рычал гроссмейстер, плача от злости.
Грянул третий выстрел и возвестил о том, чо праздник окончен.
Но долго еще звонили колокола вслед уносившейся вдаль карете.
Долго еще стоял гроссмейстер и смотрел вслед тому, кто увез его любимую дочь, его карету, его быков, его окорока и сыры и два бочонка соборного золота…
А карета мчалась все быстрей и быстрей, и в ней уносились Микаэль и Олеандра, словно пара диких лебедей… за темные леса, за высокие горы…
Эпилог
Прошло два месяца. Микаэль и Олеандра достигли северного берега очень широкой реки. У одного ландграфа, который был по уши в долгах, они купили чудесный горный замок Фалькенберг. В замке Этом уже давно никто не жил, и окрестные жители поговаривали, будто в нем водились привидения. Но граф фон Темпельхейм привидений не боялся; он роскошно отделал свой новый замок и превратил его в родовое гнездо.
Микаэль и Олеандра прожили долгую и счастливую жизнь со своими детьми и внуками. От них и пошел род Фалькенбергов, так называемая «младшая ветвь».
Однако на самом деле их предки были выходцами из Йоргенстада и не имели никакого отношения к Фалькенбергам, которые, как следуед из генеалогических записей, давным-давно вымерли.
Посчитай все представители этого рода отличались крайним себялюбием и никогда ни с кем не считались.
Себялюбие это характеризовала, с одной стороны, редкая жадность и большая склонность ко всякого рода аферам. Фалькенберги всегда шли к цели напролом, как буйволы, сметая все на своем пути. Эта жадность не может не напомнить вам о соборном капитуле в Йоргенстаде.
С другой стороны, Фалькенберги очень не любили лгать и изворачиваться и предпочитали говорить правду в глаза и за глаза.
«У Фалькенбергов язык, как бритва», — писал князь Висбех.
«В глазах сверкают молнии, а язык разит, как гром», — сказано у профессора фон Снупфендорфа.
Мало кто из Фалькенбергов отличался добродушием, мягкостью характера или жизнерадостностью. Кротость старого Коркиса и беззаветная доброта Урсулы были подавлены железной волей Фалькенбергов и бесследно исчезли в этих диких и неприступных скалах… В то же время душевная чистота соборного сторожа и его кристальная честность превратились в непомерную гордость.
Лишь несколько раз в роду Фалькенбергов появлялись лица, которые были отмечены сердечностью старого Коркиса. Зато эти Фалькенберги были настолько добры и бескорыстны, что их считали безумцами. Таковы были епископ Тоннар фон Фалькенберг, поэтесса графиня Лючия, верховный судья Рейнгард фон Фалькенберг и, наконец, вождь народа Конрад фон Фалькенберг, впоследствии казненный за участие в мятеже.
* * *Празднества во славу святого Йоргена происходили ежегодно еще несколько столетий. Уже знакомый нам плащ святого Йоргена, два запасных плаща и еще великое множество плащей было истрепано, съедено молью и заменено новыми для утешения верующих.
О пришествии святого Йоргена в Йоргенстад соборным капитулом была написана и издана маленькая брошюра в изящном переплете (она была перепечатана в пятом томе ежегодника «Полезное чтение для народа»). Как исторический документ это повествование может быть принято лишь с некоторыми оговорками, тем не менее благочестивая концепция и заключенная в нем богобоязненная мораль делают его замечательным образцом подобного рода литературы.
И лишь в секретнейшем архиве собора до сих пор хранится краткое сообщение об имевшем место мошенничестве и об ущербе, нанесенном соборной казне.
Совсем недавно в замке Фалькенберг были найдены записи о прастнике святого Йоргена, сделанные собственной рукой Коронного вора. Они-то и легли в основу этой небольшой книжки.
* * *В рыцарском зале замка висят несколько прекрасных портретов: это родоначальники младшей ветви Фалькенбергов. Краски уже потемнели, грунт потрескался, однако фамильные черты сразу же бросаются в глаза.
Над камином — самый большой портрет: это князь Микаэль Коркис Фалькенберг граф фон Темпельхейм (он же Коронный вор). На нем длинный парик, пурпурный камзол, а в руке жезл. Здесь он уже старик. Нет и в помине былой силы и юношеской красоты, но насмешливая улыбка и умные холодные глаза остались такими же, какими были много лет назад.
На портрете надпись:
Я поднялся на крыльях разума.
Рядом — портрет жены. Седина уже посеребрила ее волосы, на лице появились морщинки, — но это все та же Олеандра, прекрасная и гордая, своенравная и нежная. Видно, что с годами она очень располнела.
Под ее портретом написано золотыми буквами:
Она пренебрегла всем ради любви.
Так заканчивается повествование о празднике святого Йоргена.
Послесловие
Сюжет повести «Праздник святого Йоргена» датского писателя Гаральда Бергстеда (1877–1955) знаком читателям по фильму, созданному в Москве в двадцатых годах. Фильм получил второе рождение сравнительно недавно, когда был выпущен на экран уже озвученным, и, таким образом, его знает не только старшее, но и молодое поколение наших кинозрителей. Однако повесть Гаральда Бергстеда «Праздник Безгрешного Йоргена» отличается от фильма. Повесть глубже, острее, значительнее, в чем и убедится читатель, прочитав это произведение.
Гаральд Бергстед, в сущности, автор одной книги, и эта книга — «Праздник святого Йоргена», написанная в 1918 году и получившая широкую известность.
Опубликованный им ранее роман «Александерсен» не привлек внимания читателей. Включение повести «Праздник святого Йоргена» в «индекс» книг, запрещенных папой римским, прибавило ей популярности. И хотя действие повести происходит в средние века, сюжет ее перекликается с современностью.
Уже одно то, что вор — «Коронный вор» — Микаэль Коркис является народу в образе святого Йоргена и исцеляет в Йоргенстаде Франца Поджигателя, подчеркивает антиклерикальную и антирелигиозную направленность повести.
Торжественное явление вора Микаэля Коркиса народу, массовая истерия, охватившая фанатиков, ожидающих новых чудес после того, как исцелен мнимый калека Франц, — все это нельзя считать выдумкой автора.
Позволю себе рассказать и читателям о том, что мне довелось увидеть во Франции, в городке Лурд. И в наше время сюда съезжаются тысячи паломников, жаждущих исцеления. Лурд находится в Пиренеях. Здесь есть кафедральный собор, собором управляет лурдский архиепископ. Кафедральный собор выстроен на скале, под скалой находится грот, а в гроте — источник и статуя мадонны.
Источник, грот и статуя — святыня для католиков…
Я подъезжал к Лурду по хорошей автомобильной дороге. За километр от города открылась гора, на ней готический собор. Послышалось пение. Казалось, пела гора, а не двигающиеся по тропинкам в белоснежных одеждах женщины. Это выглядело как грандиозный оперный спектакль.
Наконец автомобиль остановился вблизи собора. К его паперти вели два громадных полукруга, по этим полукругам катили кресла и коляски больных, ищущих исцеления. Широкоплечие, здоровенные носильщики с широкими ремнями на груди несли на носилках парализованных.
Я и мои спутники спустились к гроту. Пройти к нему было невозможно — его окружала толпа. В толпе медленно двигались коляски, кресла на колесах. Они же были выстроены в несколько рядов на площадке перед собором. С горы дорога зигзагами вела к гроту. На дороге стояли в затылок друг другу мужчины и женщины в белых одеяниях и пели. В колясках и на носилках неподвижно лежали старики, юноши и дети. Ковыляли, опираясь на костыли, больные. Вели слепых. Это был неиссякаемый поток страдальцев, скорбное шествие несчастных, надеявшихся на чудо.
