Мартти Ларни - Прекрасная свинарка
Несмотря на то грозное напряжение в мире, которое сказывалось во всем, порождая неуверенность, подавленность и страх, я все же чувствовала себя счастливой. Муж был со мною предупредителен и порою просто-таки вполне удовлетворял меня. Я позволяла ему спокойно выпивать, ибо он благодаря этому держался на достаточно безопасном расстоянии от других пороков. Его всюду знали как веселого компанейского человека, и он, видимо, был способен разговаривать не только о металлической промышленности и политике, но, вероятно, и кое о чем другом. Он не был совершенно поверхностен, хотя вернейшим признаком поверхностного ума человека считают постоянную и неудержимую готовность слова, когда человеку, мягко выражаясь, не нужно лезть за словом в карман. Часто я наслаждалась тем, как он, ловко играя словами, выпутывался из затруднительного положения. Обычно бог посылает женщине мужа, которого она хочет, чтобы дать ей повод к раскаянию, но в данном случае казалось, что сам господь бог ошибся. Я действительно начала привязываться к мужу все более и более, хотя временами и тосковала о ныне покойном первом супруге. Мой активный характер воздействовал на Калле, отсекая некоторые сучья предрассудков: муж мало-помалу стал замечать, что может любить и такую женщину, которая не всегда покоряется воле мужчины. Если мужчина клянется, что никогда не любил, это обычно означает, что женщины были к нему слишком внимательны и слишком готовы исполнять все его желания. Однажды октябрьским вечером, когда мы сидели вдвоем в его кабинете, Калле так выразил свои чувства:
— Минна, моему стилю совершенно не свойственна поэзия, даже в самой начальной ее стадии. Но сейчас я хочу сказать тебе правду, которая чуточку отдает поэтичностью: я люблю тебя…
Я не сомневалась в его чувствах. Калле Кананен был не первый финский горный советник, с губ которого сорвалась эта всем известная и бесконечно зачитанная поэма. Ведь у мужчин это признание служит обычным вежливым приветствием женщине, которую они раньше никогда не встречали; оно срывается у них с языка так же легко, как у пьяного матроса — ругательство. Оно ничего не стоит, и все-таки мужчины сразу же думают о плате. Но, поскольку ничто не понуждало моего мужа расходовать это признание сейчас, я поверила в его искренность. Кроме того, я находила вполне естественным, что мой муж действительно любит меня. Я была молода, способна, достаточно эротична, физически в своем роде совершенна и не боялась никакой ответственности.
Через неделю, в последних числах октября, когда мне пришлось поехать в Стокгольм, чтобы устроить кое-какие валютные дела, я почувствовала, как трудно мне расстаться с мужем даже на несколько дней. Калле провожал меня в дорогу, и мне казалось, что я заметила в его глазах искорку душевного волнения.
Закончив все мои дела как можно скорее, я выехала обратно на два дня раньше, чем обещала. Мне хотелось сделать мужу сюрприз, сократив срок его тоскливого ожидания. Я знала, что он нуждается во мне каждую минуту и, тоскуя, напивается до потери сознания. Это малодушие ведь так свойственно мужчинам! И все же они вечно говорят о своей храбрости! Женщины, напротив, обычно прозаически правдивы — идет ли речь о цене шляпки, о боязни мышей или о паническом страхе перед бактериями, уж не говоря о сердечных чувствах. Зато воображение мужчины дает его мыслям полет, и они улетают очень далеко от правды и реальной действительности. У него всегда имеется неисчерпаемая тема для разговоров: его собственное «я» и все то удивительное, что он сделал или собирается сделать. В компании собутыльников он находит так много поводов для превознесения самого себя, что просто не успевает размышлять, подобно женщинам, о недостатках своих ближних или о заботах своих друзей. Я была совершенно уверена, что застану мужа в гостиной, посреди веселой компании приятелей, из которых каждый воображает себя чем-нибудь и никто не является ничем. Все окна нашего дома были затемнены, и нигде сквозь шторы не просачивалось ни малейшей струйки света. Шофер внес мои чемоданы в переднюю. Я достала подарки, приготовленные для мужа, и крадучись направилась во внутренние комнаты. Дом был пуст. Значит, муж уехал от тоски в какой-нибудь ресторан. Навстречу мне вышла одна полуглухая кухарка. Увидев меня, она чего-то испугалась и расплакалась.
— Хорошо, что госпожа наконец-то приехала домой, — тихонько всхлипывала она.
— Случилось какое-нибудь несчастье? — спросила я встревоженно.
— Я ничего не могу сказать, ровно ничего…
Она и не сказала больше ни слова, а только разревелась еще сильнее и убежала в свою каморку. Мой покой был утрачен. Воображение рисовало всевозможные несчастья и неприятности. Ситуация напоминала детективный роман, где подозреваются решительно все, кроме читателя. Я нервно расхаживала взад и вперед и наконец, измучившись, позвонила по телефону Энсио Хююпия. Этот умник тоже нашел только один способ употребления алкоголя, от которого почти лишился дара речи. Он ничего не мог сообщить о моем муже, но его паузы казались мне многозначительными. Он был убежден, что я говорила с ним из Стокгольма, и желал мне счастливо вернуться в Финляндию, по возможности быстрее. Бросив трубку, я с горечью подумала: природа совершила величайшую ошибку, сотворив мужчину!
Как я была разочарована! Я представляла себе встречу совершенно иначе. Женщина никогда не может почувствовать полного счастья, пока не выйдет замуж, — а тогда уже слишком поздно. Я стала открывать чемоданы, развешивать платья по местам в гардеробной и готова была расплакаться. Ведь это самое простое, испытанное средство, оно быстро облегчает горе, хотя и прибавляет морщинки вокруг глаз. Но вдруг меня охватил боевой дух законной жены, распростившейся с возрастом робкой неопытности: я не жалуюсь на судьбу, но уж в постели я себя покажу!
Охваченная гневом, я вбежала в спальню и зажгла свет. Не могу сказать, была ли я потрясена или удивлена, разочарована, оглушена или подавлена, поскольку недостаточно хорошо знаю синонимы финского языка, но в одном только могу признаться: сердце мое начало бешено стучать, едва я бросила взгляд на наше роскошное супружеское ложе и увидела на нем молодую женщину, которая спала с открытым ртом и рассыпанными по подушке волосами. Я попробовала разбудить ее, но она спала бесчувственным сном пьяного человека, совершенно недосягаемая в своем наркотическом забытье. Сначала я хотела позвать полицию, затем скорую помощь и, наконец, дворника. Однако, обдумав положение, я изменила свои планы: разделась и преспокойно улеглась рядом с незнакомкой. Места хватило с избытком, и потом ведь она была все-таки женщина и, уж во всяком случае, не более скотское существо, чем пьяный муж, рядом с которым я засыпала столько раз. Я обратила внимание на исключительную красоту ее лица. Она была еще очень молода, пожалуй, лет двадцати. Мне вспомнились слова, которые часто повторял муж: «Разумеется, у нас будут дети. Я ведь люблю детей, особенно девочек, когда им исполняется двадцать лет…»
Вот, однако, до чего довела моего милого супруга, горного советника Калле Кананена, его искренняя любовь к детям! Мне уже не нужно рожать, не нужно бегать на приемы к гинекологам, измерять ширину таза. Мой муж сам нашел себе «ребеночка» и бросил на нашу супружескую постель протрезвляться! Я заплакала, мне хотелось разбить в кровь лицо этой спящей женщины. Такого гнусного позора я никак не ожидала. Мне становилось ясно: мой муж вынужден был разводиться с прежними женами лишь потому, что не мог изменять все время одной и той же.
Я вновь попыталась разбудить свою постельную компаньонку, но ее глубоко обморочное состояние продолжалось. Из приоткрытого ротика вылетали неприятные хрипы. Когда я прислушалась к этим урчащим звукам, то всерьез поверила в дарвиновское эволюционное учение. Возможно, она была из тех обыкновенных уличных млекопитающих, которые думают посредством чувств, а чувствуют посредством чувствительных нервов, расположенных в определенных частях тела; они искренне верят, что любовь — это то же самое, что щекотка, а счастье не что иное, как сытый желудок. Постепенно ко мне вернулось спокойствие духа. Теперь я уже могла все анализировать холодно, без эмоций. Лживость мужчин — это не пустые сплетни. Еще Гейманс в свое время доказал, что мужчины более лживы, нежели женщины. Число абсолютно верных мужей статистически установить невозможно, поскольку никогда нельзя доверять сведениям, даваемым самими мужчинами. Разрыв отношений между мужчиной и женщиной происходит обычно вследствие лживости мужчины, поскольку женщина не может ее бесконечно терпеть. Мужчина, как правило, бывает неверен, когда не находит в одной женщине полного собрания всех достоинств или достаточно увлекательных пороков.
Время все сглаживает. Каждая минута казалась мне вечностью. Я больше не могла ненавидеть даже ту женщину, которая спала рядом. Обычно люди состязаются: кто скорее успеет бросить первый камень. Я отказалась от подобных состязаний и лишь радовалась тому, что имела на руках брачный контракт. Религия сделала большое дело, причислив половую жизнь к тяжким грехам.
