Алиса Лунина - Рояль под елкой
Француженка пыталась вернуться на родину — да кто бы разрешил при советском режиме? Сказали, мол, вы-то сами езжайте, а дочь мы не выпустим. Она, конечно, осталась — заложница любви.
И счастья было в ее жизни, может, на пару лет, а плата за него — целая жизнь в чужой стране, в нищете и женском одиночестве.
Финальные кадры: сидит сухонькая, сгорбленная француженка и поет тихо-тихо какую-то песенку.
Лера смотрела, повторяла потрясенно: «Дура, ну какая дура!» — потом взяла и разревелась!
А Ева заметила:
— Сама ты дура и ничего-то о жизни еще не знаешь. Бабка все равно счастливая! Ты просто пока не понимаешь.
И дальше, коротенько, минут на сорок — лекция, что любовь — большое счастье и главный смысл, и, наконец, резюме, что выше этого счастья ничего быть не может. И когда-нибудь ты это непременно поймешь!
— Отцепитесь от меня с таким вашим счастьем! — сказала Лера.
— Сейчас по морде дам, — пообещала Ева.
— Можешь хоть ногой в лицо ударить, то же самое повторю!
Вот тебе и взаимопонимание на уровне взглядов и жестов.
…Лера никак не могла успокоиться. Литературщина какая-то, почему непременно надо искать смысл в самопожертвовании и любви, как источнике боли? Дескать, любовь предполагает страдание, в противном случае, это просто межполовые отношения. Законченные мазохисты!
Думают причинным местом, а не головой, оттого и проблемы. Уходят в эмоции, а потом и рады бы вернуться, а дудки — не так это просто, пожалуйте страдать на полную катушку. Еще и других уверяют, что только так и надо! Пострадать за любовь — самое то!
Лера как-то читала про одну повернутую даму. Чего ей не хватало, непонятно. Сама была богатенькая, с титулом, с положением в обществе. И вот угораздило ее влюбиться в совершеннейшего козла. И козел-то был так себе, судя по фотографиям, ничего особенного, а вот влюбилась, да так, что вообще без башки. Замуж за него вышла. Он ей сразу же начал изменять и вообще себя ни в чем не ограничивал. Вообще гнилой мужик оказался. А потом что-то с ним случилось. Ноги, что ли, отнялись. Короче, неходячий стал. Ну, эта то ли идиотка, то ли просто самоотверженная женщина, не поймешь, за ним трепетно ухаживала, все свои деньги тратила на то, чтобы козла на ноги поднять. А он даже, будучи в таком состоянии, умудрялся ей изменять со всякими там медсестрами и сиделками. А эта все терпела, все терпела! И вот что это такое, как назвать?
Есть такой вид священной любви, агапэ называется. С одной стороны, может, эта история как раз агапэ, а с другой, простите — полный атас. Чего ради та дама перед козлом стелилась? Зная, что он все равно не оценит и что это игра в одни ворота?
Нет уж, женщины дорогие, вы как хотите, а она, Лера, в такие игры не играет!
Отношения должны быть комфортными и выгодными для обоих партнеров. И доля разумного эгоизма в них просто необходима.
Лера вообще давно подметила закономерность: чем с человеком лучше, тем он быстрее к тебе задом свою избушку поворачивает. Особенно это мужчин касается. Те мгновенно наглеть начинают, учуяв хорошее отношение и женскую слабину.
У Леры есть перед глазами печальные примеры. Такое агапэ, что просто жуть. Вот хоть бабку-графинюшку взять, вот женщина за любовь пострадала!
Дед в свое время развелся с ней. Но не потому, что расхотел жить с этой женщиной, а потому, что начались веселые времена и иметь жену из «бывших» считалось не комильфо. Мол, извини, жена, я, конечно, тебя люблю, и вообще жена ты неплохая, но я, как истинный ариец, тьфу, верный партиец, должен подстраховаться.
И подстраховался. Так потом и жили разведенные еще лет пять. А про то, что было бы, если бы партия потребовала от него больших жертв, лучше не думать.
Правда, через пять лет он все равно бабку бросил. Увлекся ее подругой правильного происхождения, да к ней и ушел. И, что удивительно, бабка, аристократ, получив такой удар ведром, ни на подругу, ни на деда зла не держала.
Мол, так сложились обстоятельства, что тут поделаешь.
И Лере в оба уха пела про любовь и высокие отношения. Дескать, нет ничего выше, в них смысл ищи. А какой смысл, когда Лера видит, до чего их дар любви довел, что в итоге они получили.
Вот, скажем, Ева. Что она хорошее от любви видела? Разве она не была достойна лучшей женской судьбы? Да, конечно, была! Имелся у нее в молодости любовник. Подробностей Лера, впрочем, не знает, мать не любит распространяться на эту тему (кстати, есть фотографии: дяденька в очках, наверное, жутко умный, и ее Ева, юная, с косичками, прямо внучка этого дяденьки), и, может, какую-то радость для себя Ева и находила в этих отношениях (иначе зачем их поддерживала?), но счастья там не было!
Что хотите делайте, но она смеет утверждать: не было у Евы счастья, какого она достойна! Трагедия всей жизни — не встретился Еве мужчина ей под стать, никто не отогрел ее.
А Дымов, разве с ним она была счастлива? Ну, выступил он как донор для зачатия (до понимания этого факта Лера сама дошла; Ева, конечно, подобного никогда не говорила, наоборот, всячески преувеличивала значение Дымова в их жизни), но что, кроме сперматозоидов, он ей дал? Да ничего. Мало того, отнял кучу здоровья и нервов, связавшись с той тварью.
Лере до сих пор обидно за свою Еву. Она не понимает, как отец мог оставить Еву, прекрасную и великодушную, и прельститься какой-то дешевкой. Телкой со счетчиком в глазах. Не самой молодой и красивой, кстати сказать. Пусть бы отец, если ему так было надо, завел себе на стороне, как деликатно говорит Ева, «отношения» и трахал бы телок, какие проблемы? Только бы не бросал их с Евой. Особенно Еву. Тихую, уютную, которая растворялась в отце полностью. Еву, которая была из тех женщин, что если не вяжут теплые носки, то, по крайней мере, суют их любимому, боясь, как бы тот, не дай бог, не простудился.
И что получила Ева за свой великий дар любви? Что они все получают?
А Лера хочет исключить себя из этой цепочки, в их «бабском царстве» довольно бабушкиных и Евиных жертв.
Лера пойдет другим путем. Лучше просчитать взаимовыгодные отношения, где каждый участник получит свой бонус и вознаграждение, чем платить в одиночку за чьи-то идеалистические представления о любви.
Кстати, Ева как-то предприняла довольно неуклюжую попытку устроить личную жизнь. Рискнула поверить в то, что и ей доступно нормальное женское счастье, без жертвенной самоотдачи и надрывающих душу чувств. Даже привела домой, знакомиться с Лерой, довольно смешного мужчину. Надеждой на счастье оказался товарищ лет пятидесяти. Плешивый и какой-то поношенный. Вел себя, правда, очень прилично, хвалил бабушкины пироги и усиленно интересовался Лериной учебой. Уходя, взглянул как-то умоляюще-жалко, мол, возьмите меня в семью, я хороший.
— Ну что? — спросила Ева. — Как он тебе?
Лера угадала в голосе матери волнение.
— Плешивый какой-то.
— Но зато очень хороший человек. И специалист по искусству эпохи Возрождения!
— Очень может быть, — перебила Лера. — В конце концов, что ему еще остается с такой-то плешью?
Она обняла Еву и снисходительно сказала:
— Мать, не позорься! Приличного нет, но и такого не надо.
И все, больше хорошего человека и специалиста по эпохе Возрождения Ева домой не приводила. И вообще тема устройства ее личной жизни ни разу не поднималась. Лера была довольна. Планета Лера не предполагала спутников.
Но теперь, когда она повзрослела и научилась обходиться без матери, вспоминая того плешивого положительного дядьку, чувствует что-то вроде угрызения совести. Может, надо было разрешить им попробовать? Дать им шанс? Кто знает… Вряд ли что-то получилось бы. Наплевал бы этот специалист по искусству ее Еве в душу и свалил куда подальше, оставив женщину с душевной травмой.
…Ева-Ева, идеалистка несчастная, взрослая ведь тетенька, а все ждешь чего-то и надеешься на чудо. Не надейся, не унижай себя ожиданием. Не смотри на телефон, Ева, не надо.
Лера вздохнула. Господи, как бы до нее донести мысль, что отец не собирается ей звонить?
* * *— Лера, — Ева начала осторожно подступаться к разговору, который ее очень волновал. — Ты собираешься встречаться с отцом?
— Разумеется. Почему бы и нет? В конце концов, семь лет не виделись. Даже интересно, — Лера усмехнулась. — Как в кино. А то еще, знаешь, можно пошутить. Например, так: я с ним знакомлюсь, но не говорю, что я его дочь, сто к одному, не узнает — столько не виделись. В общем, туда-сюда, он на меня западает! Мы балансируем на грани, но в самый последний момент я ему говорю, предотвращая инцест: «Обломитесь, папаша! Я ваша дочь! Вам урок: надо было серьезнее относиться к воспитанию детей!»
— Прекрати! — Ева вспыхнула. — Гадость какая! Твой юмор меня иногда шокирует.
Лера пожала плечами. По ее мнению, проблема Евы заключалась в отсутствии чувства юмора.
