Владислав Мацкевич - Флотские байки
Ну а теперь о подводницком членовредительстве.
Как-то, почему-то поздно ночью, лодка уходила в Мотовский залив к судну-стенду ГКС для определения уровня шумности лодки с очередным гребным винтом. На входе в залив по радио получили с ГКС распоряжение стать на якорь, чтобы не мешать их работе с лодкой, ошвартованной у стенда.
Стали на якорь, но так как зарядку аккумуляторной батареи на переходе мы не успели закончить, дизель продолжал работать, обеспечивая зарядку батареи. Командир ПЛ капитан 2-го ранга Курдин дал команду подвахтенным сменам отдыхать. В электромоторном отсеке на главной ходовой станции нес вахту старшина 2-й статьи Ч…в. Почувствовав, что его организм требует совершить процесс «минус попить», а отойти от боевого поста в гальюн он не может, вахтенный решил приспособить под отхожее место упомянутый выше «мини-торпедный аппарат». Повернув кремальерный затвор тяжелой стальной крышки, он поставил её на стопор, но так как у него в нижней части тела уже «срывало резьбу», старшина второпях не зафиксировал надежно крышку в стопоре. Водрузив предмет мужской гордости на край ёмкости и, начав соответствующий процесс, увидел своё отражение в зеркальце, закреплённом на станции мотора экономического хода. На физии красовался прыщик, им он и занялся, не прерывая процесс облегчения. Очередной «девятый вал» вошёл в Мотовский залив из Баренцева моря и несколько сильней накренил лодку. Плохо закреплённая крышка, как гильотина, ринула вниз. Вопль пострадавшего не только сбросил с коек спавших матросов и старшин, он через переговорную трубу был услышан в центральном посту. Матросы подняли крышку, кто-то по МКТУ вызвал доктора, кто-то тащил разовое постельное белье для перевязки, так как кровищи было море. Не отошедший ото сна корабельный эскулап примчался без инструментов, но тут же появился нештатный санитар с медицинской укладкой. Что там делал с пострадавшим врач — неведомо, только позже он сказал, что треть предмета гордости моремана удерживалась почти на «шкурке».
Командир дал команду сняться с якоря и, ещё не получив «добро» на возвращение в базу, полным ходом повел лодку в Полярный. «Обрубленного» с трудом перенесли в первый отсек, ведь там был наклонный торпедопогрузочный люк.
В госпитале страдальцу всё собрали воедино, заодно в целях санитарии и гигиены раны обрезав то, что режет рабе и мулла у некоторых народов. После операции больной долго ещё мял госпитальную койку, а затем убыл на десять суток в отпуск в родную Тьмутаракань. После его возвращения матросское радио сообщало, что, когда в кубрике всем гуртом доедали домашние пирожки и коврижки, страдалец сообщил — работой сосудистых хирургов он доволен. Довольной была и его девушка. Ну как откажешь мореману-подводнику, пострадавшему при испытаниях новой техники в условиях суровой Арктики. Ему нужно дать медаль «За членовредительство», ведь было «очень уж очень».
Так новая техника со стуком и страданиями внедрялась на подводном флоте.
О нашем комдиве
«Эска» после длительного пребывания «за бугром», ещё крадучись, прорывалась домой — «мимо Летинского в базу, что за ним направо сразу…». До пирса около трех суток перехода. По «ситцевому радио» прошло оповещение: «Наши идут домой». Так как это было в период становления бухты Ягельная базой подводных лодок, встретить дома подводных мореходов прилично было затруднительно. Положение спасал магазин в рыбацком поселке Сайда, расположенном в конце одноименной губы, но до него двенадцать километров скалистой заснеженной тундры. «Женсовет» некоторых лодок часто образовывал группу лыжниц и через сопки убывал в Сайду на буфетно-магазинный шопинг. Путь — двенадцать километров туда, а затем обратно, по обледенелым скалам — молодых женщин не останавливал.
Крайне редко женщины находили в базе работу, или работали на общественных началах, с надеждой в будущем занять штатное место. Так было и со школой, существовавшей долгое время в деревянном бараке на птичьих правах — приватно. В базе тогда не было кинотеатра, дома офицеров, спортзала и прочих нужных для молодежи заведений, а командир дивизии в первом девятиэтажном доме, построенном на месте мелководного озерца, выделил весь первый этаж под школу.
Мудрый руководитель. Он один был и командиром громадной подводницкой дивизии, и старшим морским начальником, и, по-теперешнему, мэром, и главным архитектором, и…, и…, и…, и наконец, отцом родным молодым офицерам и их семьям. Меж собой молодежь почтительно называла его «Дедом». Книга комдива «Фарватерами флотской службы» теперь стоит на полке у каждого уважающего себя подводника.
Флотский поэт Н. Гульнев позже написал:
Он океанов знал простор,И сполох северных сияний!Был осторожен? Что за вздор!Ему на всё хватало знаний.
Дела вершил навернякаИ мерой точного расчета,Его суровая рукаБыла надеждою для флота.
Об участии в Великой Отечественной войне на подводных лодках, службе на различных флотских должностях написано много. Хочу познакомить с его некоторыми чисто человеческими поступками.
В двухкомнатной квартире меха случился пожар, сгорела одна комната. Виновницей была жена-училка. Получив сигнал «Возвращаются!», группа женщин решила отовариться в сайдинском магазине. Их задерживала одна подруга — у неё закончились уроки, и она переодевалась для похода. В спешке, погладив спортивный костюм с начёсом (шик по тем временам), она забыла выключить утюг, оставив его на столе, покрытом толстым листом оргстекла. Когда вернулась — квартира черна, как пещера первобытного человека. Комната забита пожарниками, в центре комдив. Тут же следует приговор: «Раз не умеешь жить в отдельной квартире, переезжаешь в коммуналку». Но последнее слово «подсудимой» дал. Выслушав лепет: «Лодка, муж, возвращаются, школа, Сайда, лыжи, рюкзак, приличный стол», комдив, поняв суть дела, грозно оглядел её товарок по походу, сменил гнев на милость и приказал командиру стройбата выделить людей, чтобы к приходу лодки квартиру привели в порядок. К возвращению меха квартира сверкала свежей краской, только на паркете остался глубокий отпечаток утюга, прожегшего стол насквозь.
Летом, когда жен и детей офицеров в посёлке практически не осталось, у комдива возникла проблема — сберкасса остаётся без работниц. Методом опроса «туземцев» он выясняет, чья жена ещё не снялась с насиженного места. Оседлав УАЗик, на котором комдив регулярно объезжал владенья свои, он разыскал в школе задержавшуюся отпускницу. Выяснив, что она ждет возможного отпуска мужа, комдив предложил ей временно принять сберкассу гарнизона. Мольба: «Мне нельзя доверять деньги, неизбежно накуролешу», не остановила его. «Поможем!» — как отрезал.
Вечером следующего дня при очередном объезде владений он заехал в сберкассу, где застал в слезах новоиспеченную «кассиршу».
— Ну как «кредет-дебет»? — съёрничал он.
— Нет одной тысячи!
— Кто был?
Следует перечисление нескольких фамилий.
Минут через сорок деньги были в кассе. Одному из командиров лодок она передала оную тысячу — по прежним меркам деньги немалые, а он, не пересчитав, положил их в свой сейф.
Вот таким даже в мелочах был наш «Дед».
Летом 1962 года на 8-ю дивизию подводных лодок прибыла для переподготовки сборная команда подводников ещё времен Великой Отечественной войны. Оказалось, что среди них были члены команд «Щуки» и «Малютки», на которых наш комдив прорывался через противолодочные заграждения врага в глубинах военной Балтики.
«Дед» с каждым из ветеранов побеседовал индивидуально, выяснив их жизненные ситуации. Затем было общее собрание, где он определил для отработки сформированного экипажа подводную лодку «С-345» 25 БПЛ, определил этапы и сроки переподготовки. Отдельный инструктаж получил личный состав ПЛ «С-345». «Корректность и ещё раз корректность, но помните — в море мелочей не бывает», — напутствовал комдив.
Довольно успешно в срок прошла отработка, а затем сдача «Задачи № 1». Почти сразу «С-345» уходила в море «на Задачу № 2» с нашим вторым экипажем. Комдив пришел на пирс проводить лодку, сожалея, что по службе не может выйти в море.
Особый инструктаж получил старпом, ведь он — ключевое звено в отработке сплаванности экипажа.
Полигонное время пролетело довольно быстро, ветеранские руки мгновенно вспомнили былое и освоили новое. Учились они, а главное — учились у них мы.
Комдив встретил лодку на пирсе, сделал разбор выхода в море, утвердил оценку отработки ветеранов — «Хорошо». В этом эпизоде мы, молодые офицеры, старшины и матросы воочию ощутили преемственность поколений.
И опять от Н. Гульнева:
Поклонитесь, ребята,Учтиво,РаспахнитеБлагие сердца,Этот тост —За седого комдива,За бойцаИ второго отца!
Герою Советского Союза, адмиралу флота Георгию Михайловичу Егорову (тогда ещё капитан 1-го ранга) 30 октября 2007 г. исполняется 89 лет.
