Сергей Власов - Фестиваль
– Так им, коммунистам, подонкам, и надо! История все расставляет по своим местам. Когда-то они меня гнобили, а сейчас их печатный центральный орган нужен лишь для того, чтобы заворачивать в эту противную газетенку мои гонорары.
– Зря вы обращаете внимание на столь незначительные детали нашего бытия, – сумрачно отреагировал Азамат на восклицание хозяйки. – Ведь мудрость и заключается в том, чтобы знать, на что следует обращать внимание, а на что – нет.
– А я не мудра, – почти запела Ловнеровская, теребя в руках близкий сердцу сверток. – Я еще слишком молода, чтобы быть мудрой.
Гость понимающе покивал головой и без приглашения уселся за стол:
– Я договорился во всех инстанциях – свадьбу можно играть хоть завтра.
От неожиданности Ирина Львовна икнула и молча по привычке стала рассматривать кончики пальцев на обеих руках – она размышляла.
– Вообще-то, честно говоря, я бы тоже не хотела с этим затягивать. Мне оно надо?
– Очень приятно.
– Если, как ты говоришь, все уже готово – я, конечно, еще подумаю, – то в принципе у меня возражений нет.
– Очень приятно.
– Сколько ты предполагаешь пригласить народу?
– Чтобы было совсем очень приятно – человек сорок.
– Это исключено. Прокормить такую ораву…
– Не волнуйтесь, хозяйка. Все расходы по свадьбе я беру на себя.
– А вот это другое дело. – Ловнеровская аж подпрыгнула на месте. – Я всегда говорила, что горцы – самые благородные мужчины на свете.
– Очень приятно. – Казалось, у кавказского гостя внутри заел какой-то очень важный механизм, отвечающий за речь.
Ирина Львовна закатила глаза:
– Но сорок человек в мою квартиру не войдет. Вы же здесь планируете проведение торжества?
– Это мои проблемы, – грозно сверкнул глазами Азамат.
– Тогда скажи, если гостей будет сорок человек, значит, я могу пригласить половину… то есть двадцать… со своей стороны? В конце концов, у меня много знакомых, меня хорошо знают в Москве. И не только знают, но и ценят. И не только ценят, но ценят очень высоко.
– Я в этом не сомневаюсь. – Мудрый дядя наркомана Саши Чингизова достал из кармана отдельно лежащую там папиросу и, не спросив разрешения, чиркнул спичкой. Сделав несколько глубоких затяжек и закрыв глаза, с невероятной торжественностью он изрек очередную сентенцию: – Женщина, которая ценит себя слишком низко, сбивает цену всех остальных женщин.
– Слушай, откуда ты все это знаешь? – заинтересовалась Ирина Львовна.
– В школе учился.
– Ну, это понятно.
– Я в московской школе учился.
– Без прописки?!
– За бабки.
– А что, разве раньше товарно-денежные отношения также имели некоторый оттенок современности?
– Бабки во все времена – бабки. А хорошие бабки…
– …во все времена хорошие бабки, – догадалась обрадованная Ловнеровская и бережно провела рукой по газетному свертку. – Ух ты мой рублево-долларовый… – Она подняла сверток до уровня рта и вдруг страстно начала его целовать.
– Не надо, Ирина Львовна. Я не могу этого видеть… – Азамат стал раздражительным, курение наркотика привело его в состояние крайнего возбуждения.
– А-а… Не можешь? А покупать московскую прописку у несчастной бедной пенсионерки – это ты можешь?! Это у тебя получается?!
– Да, могу. Почему нет? Очень приятно. – Азамат посмотрел в сторону окна и вдруг увидел там высокие Кавказские горы, туманные вершины, узкие перевалы, дедушку Дато в бурке и с кинжалом, тетушку Гаянэ, готовящую скудный завтрак на траве, почувствовал волосатой грудью свежий, наполненный кислородом воздух и, не выдержав, разрыдался.
– Что, дорогой? Что с тобой? – Львовна прекратила приплясывать и с тревогой посмотрела на обезумевший взгляд гостя.
– Домой хочу! В аул…
Не без сарказма Ловнеровская заметила:
– Вот женишь завтра своего племянника, тогда и его и твоим аулом на ближайшие годы станет Москва.
– Какая Москва?
– Совсем тебе поплохело, дорогой? Столица нашей родины, лучший город земли.
– Какой горячий песок, как нестерпимо жжет глаза солнце…
Ирина Львовна обошла гостя с другой стороны и все поняла:
– Москалев! Валера! Скорее сюда! – Не дождавшись ответа, собрав волю в кулак, она сама помчалась к комнате соседа просить помощи: – Да открывай же, скотина! Подонок! Сейчас не до сантиментов с твоими бабами.
После упоминания о бабах дверь моментально отворилась, и в ее проеме возникла натренированная фигура конферансье:
– Ира, что случилось? Пожар?
– Считай, что горим. У меня сидит дядя Чингизова. Этот, как его… Ну, что-то типа ростовщика Джафара. – Ловнеровская схватилась за сердце.
– И что? Да не волнуйтесь вы так.
– Что, что… Он обкурился какой-то дряни. Точно так же, как это обычно делает его племянничек. И у него пошли глюки.
– Ничего страшного. Пойдемте уложим его на диван, и через два часа он будет как огурец.
Ловнеровская попыталась объяснить, демонстрируя что-то на руках:
– Все так. Кроме одного. У меня завтра намечена свадьба.
– С кем?!
– С кем? С Сашей Чингизовым. Джафар вон сегодня задаток притащил.
– А я? – обиженно загундосил Москалев.
– У тебя, Валера, перманентное тяжелое материальное положение, а посему ты мне не пара.
– Да? Ну и ладно. – Москалев улыбнулся и облегченно несколько раз на манер усатого лимитчика Игоря Николаева пропел: – «Не пара… Не пара…Не пара…»
Однако намеченное на следующий день торжество вовсе не оказалось отмененным. Придя в себя, Азамат довольно толково изложил план конкретных мероприятий, четко объяснил завтрашние мизансцены с конкретной расстановкой лиц, после чего убыл в гостиницу «Севастополь» на встречу с многочисленными родственниками.
С раннего утра Ирина Львовна конкретно уселась на телефон. Многочисленные приглашенные абсолютно не были удивлены, на первый взгляд, столь поразительным фактом – свадьбой Ловнеровской. Их поразило другое – обычно скурпулезная женщина, любящая все выверять до последней мелочи, она пустила такое важнейшее дело на самотек, начав приглашать гостей на собственную свадьбу в день ее. Кое-кто с подозрением хмыкал, некоторые тут же рисовали в своем мозгу самые фантасмагорические картины, заставившие пойти их знакомую на столь решительный шаг, кто-то просто по-дружески похихикал; ясно было одно – придут все.
Сергея Сергеевича Флюсова Львовна разыскала в офисном кабинете.
– Конечно, буду, – буркнул писатель-сатирик, и тут же телефон зазвенел снова. – Я не могу, – сказал он в трубку. – Я только что договорился с одной пожилой дамой. Нет… Нет… У нее сегодня свадьба. А как это совместить? Ну, я попробую… – Недавний директор фестиваля принялся накручивать домашний номер госпожи Ловнеровской.
В трубке как всегда что-то загудело, забулькало и затрещало. Наконец голос новобрачной, похожий на лязг гусениц от танка Т-34, нарушил совокупность невыносимых шумов:
– Я слушаю.
Сергей быстро-быстро объяснил ситуацию. Дело в том, что ему вечером надо будет присутствовать на одном торжественном слете друзей-писателей, которые, в свою очередь, в данный момент заняты тем, что ухаживают за одной и той же девушкой-шахматисткой, и поэтому ввиду запутанности ситуации и цейтнота времени он просит разрешить прибыть на свадьбу не одному, а с двумя своими товарищами, которые, не исключено, притащат с собой предмет своих старческих вожделений.
Разрешение было легко получено, Ирина Львовна с удовлетворением отметила, что может рассчитывать на лишних два свадебных подарка, а Сергей Сергеевич остался крайне доволен, что не надо ничего врать и выдумывать хотя бы для того, чтобы теплым осенним вечером спокойно выпить одну-другую рюмочку подогретого саке в дружеской обстановке.
Акт регистрации в загсе имени Грибоедова большинство народа проигнорировало по вполне понятным причинам – кроме брачующихся и свидетелей, в качестве которых выступили Москалев с Азаматом, туда приехали Галина Николаевна Замковец и, на всякий случай, адвокат Розенбаум.
Готовка в квартире и сервировка длиннющего стола была возложена на сестру Ловнеровской – Елену Львовну. Кроме нескольких сожительниц соседа Москалева ей активно помогали еще до конца не уволенные и выпрошенные у Флюсова на полдня девицы из «Фестиваля».
Когда счастливые молодожены вошли в прихожую коммуналки, кто-то из дальней комнаты противным голосом закричал: «Горько!»
Львовна тут же приняла стойку гончей и, активно размахивая руками, призвала окружающих изловить провокатора:
– Давай-давай, Валера! Бегом! Сережа, Мондратьев, Коля! Узнайте, кто это творит подлости, и приведите сюда. Тоже мне – девочку нашли.
