Дмитрий Пинегин - О троллях, гоблинах и людях
Тенистые деревья, окружали все детские площадки, веранды, бассейн и тропинки, находившиеся позади здания сада. Клумбы в цветах и жуках, домики, песочницы и горки ярко раскрашены.
Из группы я уходил домой охотно, с площадки нет. Я уже ловил мух, пчел и других зверюг, но впервые увидел толстого мохнато-полосатого жука, который забрался в большой розовый цветок вьюна, полностью там исчезнув. Я прижал лепестки, радуясь пойманному жуку и намереваясь его потискать. Шмель ужалил меня в мой еще совсем маленький, большой палец, в котором я впервые ощутил ритм биения своего сердца. Я не разозлился на шмеля, хотя палец еще долго болел и чесался, как не обиделся на железный замок на веранде, который лизнул лютой зимой, не обиделся на кроваво-красные, вкуснейшие ягоды боярышника, раскинувшегося над дореволюционным фонтаном, косточками от которого я сломал себе пару молочных зубов, даже на дверь деревянного домика, которой Валерка прищемил мне ноготь большого пальца моей левой руки и, который тут же отвалился с посиневшего места.
* * *В детский садик мы добирались на трамвае, покоряя расстояние в шесть бесконечных остановок, я старался выбрать место, рядом с окном, на котором была табличка «не высовывайтесь из окон». Эти буквы я читал всю дорогу, а зимой рисовал на замерзшем стекле узоры пальцами и ладошкой. Иногда ездил в садик один, однажды меня так прижала толпа на выходе, что я потерял сознание. Очнулся, когда меня вынесли на морозный воздух и ошалевший поплелся по знакомой дороге, мимо наизусть выученных палисадников, низеньких частных домиков, пахнущих дымом и навозом.
Перед детским садиком простиралась обширная березовая роща, в центре большого города. Я перестал проситься в новый, типовой садик, напротив нашего дома, практически лишенного растительности и с удовольствием ездил в свою «Рябинку».
Мы много гуляли по лесам вокруг города, практически не встречая людей, правда однажды осенью наткнулись на их следы, в виде желтых связок бананов, развешанных на елке. Не могу объяснить это «природное явление». Мы, конечно, осенью, тоже развешивали зеленые бананы, для дозревания, так как кроме них в магазинах ничего в это время не было, но, делали это, преимущественно, дома. Через десять лет, не то, чтобы в лесах вокруг города, в отдаленной деревеньке, где у нас был свой домик, больше никогда не встречали бананов на елках, мы практически не встречали грибов и ягод. В лесах, на десятки километров все было вытоптано, и кроме колорадских полей и заборов ничего не встречалось. За границу тогда мало пускали. Все стали дачниками-огородниками. Строили тогда преимущественно сараи или лачуги, но называли с любовью– «фазендами».
* * *Первый раз я напился водки еще в садике. Мы пришли с отцом в гости к его брату, – дяде Боре, на другой конец бесконечного города, с тремя пересадками и долгими ожиданиями транспорта. Братаны во хмелю, предоставили меня с двоюродным братом Колей самим себе.
– На кухне, на столе стоит.
Услышал я ответ дяди Бори, попросив попить воды. Сильно же я хотел пить. Помню, что беру стакан с водой со стола… помню, как меня душат, как трясут, над ржавой раковиной, как «Буратино», вытряхивая вместо золотых Душу…Спасли…Успели…
* * *У каждого в жизни была самая длинная, горестная ночь. Мне она досталась в шесть лет. Летним вечером я поймал огромного жука, притащил его домой в листе лопуха и переложил в пустой спичечный коробок.
«Жужелица», – сказал отец о жуке. Он сегодня работал ночью и уже собирался уходить. Я должен был остаться на ночь один в квартире, а рано утром приехать к нему на работу. Мы планировали съездить на автобусе в другой город-Воткинск. Я согласился на такие муки, так как в том городе можно было купить сгущенное молоко, в которое я макал белый батон и ел, пока он или молоко не заканчивались.
Отец ушел, выключив свет и оставив меня одного в квартире, спрятавшегося под одеялом. Я почти преодолел все страхи, и уже дремал, но меня испугал жуткий скрежет в тишине комнаты, после нескольких минут подобных звуков, перебрав в уме всех страшилищ, которые пытаются прогрызть дверь в мою комнату и съесть меня вместе с одеялом, я выскочил из кровати, схватил в темноте мешок со спортивной формой для секции гимнастики – «майку, шорты, чешки» и вылез в форточку, прочь от напасти.
Входить домой через форточку, особенно в детстве, приходилось чаще, чем через дверь, потому что ключи от замка, любыми способами старались избавиться от меня. Очутившись в палисаднике, за домом, я спрятался в кусты, «оделся» и стал наблюдать за появлением в окне страшилищ. Устав и замерзнув, я решил понаблюдать за окнами с одного из небольших деревьев, росших напротив него. Я забрался на березку, обхватил холодный ствол и стал с печалью созерцать теплый свет уютных окон соседей. Через некоторое время, под мои окна, не спеша подошел мужчина в майке и трико, я узнал в нем соседа. Он несколько минут смотрел на мое дерево, куря сигарету, потом ушел, ни сказав, ни слова. Фу-ух…Не заметил, я тогда подумал, что очень натурально слился с березкой. Да, не каждую ночь увидишь в своем окошке полуголого мальчик, спящего на березке.
Однако, я никак не мог устроиться на березке и уснуть. Решил поискать более подходящее место. Полежал на трубах и под трубами с горячей водой, проходившими через наш двор, зачесавшись от колючей стекловаты, пошел искать другие пригодные для сна места. Полежал на скамейке и столике деревянного, детского домика. Невозможно уснуть. Вспомнил про бабушку, которой дали недалеко от нас квартиру, пустив ее дом под снос. Побежал на знакомую остановку. Троллейбусы еще ходили и я, вскоре звонил в бабушкину дверь… Никто не открыл… Несколько раз, с небольшими перерывами я трезвонил бабушке о своем бедственном положении, с каждым разом все больше теряя надежду. Наконец, закончив плакать, я решил сесть на трамвай и ехать к отцу на работу.
Транспорт уже не ходил. В нескольких подъездах я попытался поспать на подоконниках, в те времена, двери в подъездах, почему-то не запирались? Посидел в нескольких домиках, на детских площадках, прячась от пьяных и милиционеров. Как только рассвело, прибежал на остановку. Через пару часов стали подтягиваться первые старушки, спешащие в церковь, одна из них протянула мне вареное яйцо и яблоко. Еще пару часов я прождал отца перед проходной. Подивившись моему наряду, он повел меня на автовокзал…
Никакого сгущенного молока мы не купили. Бабушка, позже сказала, чтобы в следующий раз я громко называл себя, когда вламываюсь посреди ночи или, хотя бы подпрыгивал до уровня глазка. Жужелицы в коробке, не оказалось, – убежала, прогрызя себе путь к свободе и отправив меня своими звуками в самую длинную и несчастную ночь моего детства.
* * *В этой книге, я кратко рассказал о событиях, произошедших со мной за первые семь лет и последние семь месяцев моей жизни. Не преследовал цель, чтобы моя книга походила на те, великие произведения из школьной программы по литературе, которые обязательно надо прочитать и, найдя главный смысл написанного, получить за него оценку. Я хотел, чтобы мои родители, еще раз ощутили себя молодыми, прочитав и вспомнив былые годы, а мои дети, узнали, как я жил, кем я был, кто меня окружал.
У всех персонажей, с опозданием, прошу прощения, если мои сравнения показались им обидными, – это только мое восприятие окружающего меня мира, не претендующего на догму.
