Алекс Сидоров - Люфтваффельники
Витя Копыто первым нарушил гнетущую тишину, он пнул ногой по своей тяжелой спортивной сумке, которая отозвалась, до боли знакомым всем и каждому, звоном стекла.
— Парни, я тут женился давеча. Короче, так получилось! Пока не спрашивайте, потом сам расскажу. Насколько я понимаю дизентерия — это зараза! А супротив заразы, у меня есть знатная дезинфекция. Я когда, на своей свадьбе женихом оказался, то о вас, кстати, сразу вспомнил и позаботился. Тут, в сумке, ровно 20-ть бутылок «беленькой», еле допер, чуть пупок не развязался. Давайте, пожуем что-нибудь и заодно кишки продезинфицируем заранее. Все равно, чемоданы обшманают и все продукты отберут, с этим долбанным карантином. Вот увидите! Кстати, Адиль, полный чемодан копченой мастурбы привез. У меня уже слюнки текут, по запаху чую. Адиль, я прав?!
Смуглолицый Адиль белоснежно улыбнулся и утвердительно кивнул головой. Ребята дружно повеселели, наша ситуация, явно имела и положительные моменты. Все начали поспешно раскрывать свои сумки, чемоданы, пакеты и выкладывать продукты, привезенные из дома на пьедестал МИГ-21. Курсант Филин под общий хохот, поправил Копыто.
— Витя! Наш дорогой Адиль привез умопомрачительную по вкусу бастурму. За что ему огромное человеческое спасибо, честь и хвала, поклон до земли. А мастурба — это то, чем ты каждую ночь, у себя под одеялом занимаешься! Когда правой рукой, а когда — левой! Вот подрастешь немного, тогда, двумя ручонками начнешь свою мастурбу гонять, если тебя молодая жена с полового довольствия снимет и на сухой паек переведет!
Под общий хохот настроение улучшалось, прямо пропорционально количеству съеденного и выпитого. В результате незапланированного обеда, мы спонтанно отметили неожиданную свадьбу Виктора, выпили за скорейшее выздоровление всех заболевших и еще много за что. Солнце клонилось к закату, гора пустых бутылочек пополнялась, запасы продуктов таяли. Вокруг нашего 45-го отделения, остальные ребята из нашего батальона так же сформировали импровизированные пикники и с завидным аппетитом подъедали многочисленные домашние припасы.
Когда уже начало темнеть, неожиданно, ворота КПП распахнулись, и родное училище все же приняло нас в свои объятья. Командование училища решило не продлять нам отпуск, а возложить на наши хрупкие плечи всю заботу об обеспечении полномасштабного функционирования инфраструктуры всего училища.
Пока мы ели и пили, сидя на травке у закрытых ворот КПП, в отделе планирования училища, умные офицерские головы расписали все наряды, хозяйственные работы и прочее, между подразделениями нашего батальона. Каждому из 1000 человек определили свое место на весь период карантина. Курсантов запрягли в двухсменную систему несения дежурств. Получалось, что мы заступали на работы и в наряды через сутки. Заработал военный принцип внеочередных нарядов: «Через день на ремень». Сутки нарядов, сутки отдыха и такая карусель до особого распоряжения.
1-ой роте нашего батальона повезло особо. На нее возложили заботу об «обсерватории». Оказывается, больных и немощных было настолько много, что под «обсервацию» выделили 3-х этажное отдельностоящее здание, куда складировали всех обгадившихся.
Дизентерия славится слабостью живота и поэтому в туалеты «обсерватории», стояла постоянная живая очередь. Многие страждущие, просто не успевали ее выстоять и гадили прямо себе в штаны. Запах в помещении, стоял сногсшибательный. Угроза заразиться и занять койку по соседству, для ребят из 1-ой роты была более чем актуальной. Не позавидуешь.
Неунывающие парни из 1-ой роты внесли рационализаторское предложение, чтобы переименовать дизентерию в «дизель». Ибо, больной человек, находясь на своем постоянном месте дислокации, тоесть — в туалете на очке, издавал такие же звуки, как старый дизельный двигатель, работающий на некачественной солярке. Правда, у дизеля запах выхлопа был гораздо приятней, чем от обдриставшегося курсанта. Тем не менее, предложение прижилось и даже на уровне высшего руководства, данная зараза, свалившая на лопатки большую часть курсантов училища ВВС, именовалась, исключительно, как «дизель».
Что ни говори, а на героических ребят из 1-ой роты свалилась самая грязная, тяжелая и вонючая работа. Они кормили, поили больных ребят, разносили лекарства, выполняли работу сиделок и санитарок. Мыли и убирали помещения «обсерватории». Тащили всю внутреннюю службу. Помогали, валившимся с ног от усталости, дипломированным военным врачам. Им никто не завидовал, их все жалели и желали им выдержки, терпения и крепкого здоровья. Попасть на их место, пусть даже на время, желающих, не было. Вообще!
Остальным курсантам нашего батальона, тоже досталось «будь здоров», заняты были все и каждый. Из курсантов были сформированы команды по законам военного времени. В батальоне был собран резерв, призванный оперативно затыкать дыры в рядах борцов с «дизелем», которых этот самый «дизель», в перспективе неизбежно свалит с ног.
Ваш покорный слуга, получил распоряжение возглавить команду из пяти человек и заступить в бессменное дежурство по посудомойке в курсантской столовой. Но, не через день на ремень! Нет, нас назначили мыть посуду ежедневно, без права замены и отдыха! Нашу команду, даже не водили в баню, справедливо полагая что, работая по уши в воде, курсанты помоются сами, автоматически. А спинку потереть и белье сменить на чистое — это уже изыски, сейчас, не до них. Грязное белье и портянки можно вместе с посудой постирать, в одной ванной. Короче, проявите смекалку, подумайте, выкрутитесь, не первый день в армии. Тяготы и лишения воинской службы в тексте Присяги прописаны. Дерзайте, ребята! Успехов вам и крепкого здоровья, менять вас, просто некем. Будет совсем тяжко — пишите письма в ООН, этому… как его… Пересу де Куэлеру, во!
Посудомойка, так называемая «дискотека» — это небольшое помещение в столовой, где в центре комнаты, расположена вечносломанная посудомоечная машина, а в остальном стесненном пространстве, стоят шесть обычных эмалированных ванн. Таких же, как те, что стоят у вас дома. В этих ваннах и приходилось мыть бачки, кастрюли, тарелки, ложки, вилки для 1000 курсантов из нашего 1-го батальона. И так три раза в день, после завтрака, обеда и ужина. Учитывая, что посудомойка, находилась на втором этаже, а варочный цех с горячей водой на первом, то подогретую воду приходилось таскать вверх по лестнице, в объемах, необходимых для наполнения шести ванн. И так три раза в день. Хорошая зарядка, не правда ли?!
Перед мытьем грязной посуды, ее надо было собрать со столов, вычистить объедки и, спустив их вниз, на первый этаж, загрузить в огромную бочку для отправки на свинарник. Военные свинки тоже стояли на продовольственно-объедочном довольствии и ждали своего трехразового питания, не смотря на различные эпидемии и прочие напасти. И так, тоже, три раза в день. Учитывая, что при любой кишечно-пищевой эпидемии, особое внимание уделяется чистоте посуды, то и проверяющие от медсанчасти и штаба, организованного для борьбы с «дизелем», проверяли и пороли нас с особым пристрастием и садистскими наклонностями — с каким-то фанатичным остервенением и бессильной злобой.
Наша пятерка «ди джеев» с пониманием и достоинством принимала все замечания и пожелания суровых и строгих проверяющих лиц. Посуда отмывалась до характерного скрипа, который возникал при малейшей попытке провести пальцем по ее идеально чистой поверхности.
От использования стирального порошка и хлорки в огромных количествах, а так же такой дряни, как лизол и прочая химия, призванная эффективно и безжалостно уничтожать все виды бацилл и бактерий, наши руки сначала побелели, а потом, кожа истончилась, начала трескаться и покрылась незаживающими язвами и болячками. На все просьбы хотя бы о кратковременной замене, нам отвечали, что людей нет, и ко всему прочему, наша команда очень хорошо справляется с поставленной задачей. Достойной замены для нас просто не найти. Родина нами гордится! Ура!
Конечно, приятно услышать такой лестный отзыв о наших скромных персонах. Но, руки нещадно болели и кровоточили. В адском коктейле из моющих средств бесследно растворились толстенные грубые мозоли, которые была набиты на ладонях ребят от ежедневных занятий на турнике и брусьях в спортивном уголке.
Чистая посуда давалась нам тяжело, очень тяжело. Днями напролет, мы работали в мокрой одежде, с руками изъеденными хлоркой. Таская тяжеленные баки с кипятком, наши руки вытянулись как у обезьян, ниже колен, почти до самого пола. Трое ребят, включая меня, обварили паром глаза. В медсанчасти, нам заложили за нижнее веко какую-то глазную мазь, которая несколько заглушила болевые ощущения, облегчив наши страдания, и отправили мыть посуду дальше. Повторно, обработать воспалившиеся глаза, времени не нашлось. Это так, лирика.
В расположение родной роты, мы возвращались, зачастую уже после вечерней поверки. Молча кивали головой дневальному, в знак приветствия и проходили в спальное помещение. Нас никто ни о чем не спрашивал. Говорить не хотелось, язык от хронической усталости совсем не ворочался. Мы не умывались, так как на воду смотреть уже никто не мог. От постоянного пребывания по колено в воде разбухли сапоги. Стащить их с ног, перед сном и обуть утром, было весьма проблематично. Снять сапоги можно было только при помощи товарища. За ночь, яловые сапоги почти не просыхали. Летом казарменная сушилка не работала.
