Сергей Власов - Фестиваль
– Нет, почему. Мне делали предложения, только они были… как бы помягче сказать… они меня не совсем устраивали.
– Вот еще одна правда жизни. Что значит – не устраивали? Человек к вам проникся, а вы ему – от ворот поворот. А хорошо ли это? Нет, не хорошо. Потому что вы ищете в первую очередь не достойных, приличных людей, а богатых и выгодных, что также характеризует вас не с лучшей стороны. Я вот алкоголик и этого не скрываю.
– Что характеризует вас как честного, правдивого человека?
– Умница! Вы, я вижу, начинаете кое-что понимать. Со мной ведь ни у кого никаких проблем нет, просто таким образом я утоляю свою душевную жажду познания мира, – с этими словами Бырдин достал откуда-то из бокового кармана замшевой английской куртки плоскую фляжку, аккуратно открутил на ней металлическую пробочку и жадно припал к освободившемуся отверстию губами.
Через небольшой промежуток времени вся компания успешно просочилась в квартиру рок-журналиста, и каждый занялся своим делом: Савотин с Бырдиным сервировали стол с помощью привезенных бутылок и найденной в холодильнике небогатой снеди, девушки же, рассевшись на шестиметровой кухне и закурив, начали обмен мнениями.
– Слушайте, подруги, что-то мне все это не нравится… – грустно заметила Светлана.
– Да, чего уж хорошего, – поддержала ее девушка Лена. – Слушайте, а где здесь в квартире телефон – мне надо позвонить.
– Потом позвонишь. – Флюсовская секретарша нахмурилась. – Я-то сюда попала, потому что у меня проблемы – мне Ваня изменил, а вот чего вы приперлись в этот малогабаритный притон, я не знаю.
– А ты думаешь, ты одна с ними, я имею в виду проблемы? Мне Сергей Сергеевич каждый день изменяет – и ничего, – отреагировала не успевшая уйти в коридор Лена.
– Дуры вы обе, причем набитые. У вас хоть есть кому можно изменить или кто вам изменит. – Поэтесса Маша достала из сумочки кучу дешевых карандашей для губ, глаз и бровей. – А вот меня все имеют, кто ни попадя. Без всяких обещаний, клятв и предложений, мотивируя свои действия тем, что раз я поэтесса, значит – блядь.
Поднявшись со своего места, Лена сделала несколько неуверенных шагов, приблизилась к подруге и нежно ее обняла:
– Бедная ты моя…
Светлана жутко харкнула в умывальник – она курила третий раз в жизни – и предалась воспоминаниям:
– Ах, как мы чудно с Ванечкой гуляли по Ленинграду… Он мне казался таким серьезным, а на деле вышло, что он – тряпка. Девочки, может, мне повеситься?
Отстранив от себя Лену, поэтесса с косметическим арсеналом отправилась искать зеркало.
Мужчины разобрались с возложенными на них обязанностями быстро и четко. Дорезая последний огурец, Савотин поинтересовался:
– А тебе кто больше нравится?
– А тебе?
– Мне без разницы. Все трое подходят.
– Тогда мне тоже. Будем жребий тянуть?
Савотин злобно блеснул глазами:
– Никакого жребия! Такое дело нельзя пускать на самотек, а Жигульскому, – здесь Дмитрий гадливо захихикал, – мы отдадим ту, что останется.
– Ты имеешь в виду, она нажрется до такого состояния, что не сможет уйти домой?
– Ну конечно, поэтому и останется. Представь себе картину: мы вчетвером под утро уходим, а одна из девиц лежит на диване, призывно смотрит на нас грустными глазами – мол, возьмите меня с собой…
Алик Бырдин громко захохотал:
– А Жигульский уже кружит вокруг нее, словно беркут, потирает похотливые кулачки. Тестостерон уже давит ему на глаза…
– А мы все равно уходим! – Савотин уже не смеялся, он визжал.
– А знаешь почему? – кое-как смог выговорить Бырдин, давясь от смеха. – Потому что не оставить девушку Жигульскому было бы не по-честному.
– Ха-ха-ха! – Чекист упал на пол.
Немного успокоившись, по-прежнему сидя на полу, он посмотрел на Алика влажными глазами и эмоционально произнес:
– Слушай, старик, а ты классный чувак. Ты мне нравишься все больше и больше. Кстати, я правильно сказал «чу-вак»?
– Правильно. Давай выпьем. Отлично начался сейшен. Потому что главное – отнюдь не «рекс-фекс-пекс».
– Класс! – Савотин вскочил с пола и, приплясывая, начал разливать шампанское по фужерам.
– Главное, – Бырдин сделал задумчивое лицо – в детстве он учился в школе художественной самодеятельности при городском Дворце пионеров, – главное, – повторил он и заржал, как взбесившийся конь ретивый, – чтобы было ВЕ-СЕ-ЛО!
В прихожей раздался звонок.
– Это Мишаня Кривой, – догадался Алик.
Дмитрий подбежал к Бырдину, вручил ему хрустальный фужер и заговорщицки пробасил:
– А давай ему не откроем!
– Давай. Я давно хотел тебе сказать, что Кривой – подонок.
– А если девки без нас ему отворят?
Начавший было пить шампанское Алик на третьем глотке подавился, прыснул ароматным напитком во все стороны и, по-прежнему смеясь, вякнул:
– Пущай отворяют, крысы. Ключи-то от входной двери у меня… А Жигульский – он же одно время подрабатывал в металлоремонте – напичкал дверь такой сверхъестественной жутью, что там разобраться даже с ключами крайне непросто.
– Мальчики, – донеслось из кухни, – там Михаил приехал.
– Как приехал – так и уедет. – Савотин поставил пустой бокал на стол и налил снова. – А не уедет, я сейчас сюда своих коллег вызову – и его увезут в психиатрическую лечебницу или в ближайшее отделение милиции.
– Местные менты – такая мразь, – согласился Алик. – Ты знаешь, ты мне раскрыл глаза на этого идиота. Как же я раньше не замечал в хозяине этого «чума» столько отрицательных качеств?
– Да пошел он!
Звонок раздался еще раз, и вместе с ним в комнату нежно вплыла поэтесса Маша:
– Вы чего, мужичье, оглохли, что ли?
– Эх, девочка ты наша, поэтесушка, да плюнь ты на него – он же кривой.
– Вы чего, в натуре, обалдели, что ли?
– Савотин обхватил девушку где-то на уровне тугих бедер и попытался закружить в танце:
– Алик, она просто не знает, что главное – это чтобы было ВЕ-СЕ-ЛО! А мы уже сейчас как раз в таком состоянии.
– Ну-ка, убери руки, сучара! – Маша нанесла ухажеру короткий, но довольно болезненный удар под дых и, высвободившись, помчалась на кухню: – Девки, эти два алкаша не хотят Мишке открывать дверь.
– Слушай, а может, все-таки пустим гада?
– Я думаю, не стоит. – Савотин часто выходил сухим из разных сомнительных ситуаций и поэтому попадать в них в последнее время ему нравилось.
Но Бырдин уже принял решение:
– Я его сейчас пущу, а через два часа выгоню! – Он, тяжело передвигая ногами, направился в прихожую.
– Мишка! Ты ли это?!
– Почему долго не открывали? – Жигульский смело шагнул в собственный флэт.
– Так не слышали мы, Миша. Работали в это время, стол накрывали. Проходи, дорогой, все готово.
Из помещения задымленной кухни появились девушки.
– Очень рады вас видеть, – от лица женского персонала сказала Светлана.
– Слушай, Светка, а где сейчас находится заместитель генерального директора вашей организации Иван Григорьевич?
– А в чем дело? – У Светы екнуло сердце и опустились руки.
Сбрасывая ботинки и ища глазами по прихожей наличие тапочек, Жигульский вежливо пояснил:
– Да, по-моему, я его только что видел.
– Где?!
Михаил, увидев эмоциональную перенасыщенность вопроса, вытаращил свои и без того пучеглазые глаза:
– А что случилось?
– Ничего не случилось. Где ты его видел?!
– А, так это был все-таки он… А я еще удивился – чего ему ошиваться возле моего дома…
– А с кем ты его видел? С ним была Валерия?
– Да нет. Мужики какие-то.
Упоминание о мужиках на сей раз привело в нервное замешательство поэтессу Машу:
– Где? Где мужики?
– Послушайте, вы что, тут успели все перебрать?
– Да нет же.
В эту секунду в прихожую скачками ворвался Савотин верхом на длинной лыжной палке, найденной им только что на балконе среди кучи ненужного хлама:
– Михал Викторович, командарм Красной Армии Семен Буденный приветствует тебя!
– Семен Забубенный будет правильнее, – поправила недовольная поэтесса.
Савотин со скоростью среднестатистического кузнечика допрыгал до хозяина квартиры и страстно его облобызал:
– Как же мне весело, Миша! Я же знаю, главное – чтобы было ВЕ-СЕ-ЛО!
Жигульский осклабился:
– Кабан научил?
Савотин поскакал в комнату, удерживая левой рукой между ног лыжную палку, а правой имитируя нанесение врагам сабельных ударов:
– Он, он! Кому же еще?! Алик – он теперь мой друг, я его очень люблю!
Хозяин притащил из кухни несколько табуреток, при наличии которых все гости без какого-либо стеснения могли разместиться за почти что праздничным столом.
– А куда же умчалась наша очаровательная Светочка? – Савотин ухватил тонкими губами кончик сигареты. – Мы же без нее начать не можем.
