Антон Толстых - Земляне против политики
Городовые ввели Эраста в участок. Он увидел там напарника и хмуро вытаращился.
— Как вы здесь оказались?
— А вы? Как вас поймали?
— Я платил торговцу помидорами за ущерб, который я...
— И кто вас просил? Теперь мы в участке! Спрашиваете, как я здесь оказался? Я вбежал в первую попавшуюся дверь.
— И кто из нас больший осёл?
— Да, кто? Я, видите ли, запал на Елену, и из-за этого мы не туда попали... Некогда думать, кто больше виноват. Вы лучше спросите, почему нас поймали так поздно.
— Поздно? Вы хотели, чтобы нас поймали раньше? Прям так хотели?
— Нет. Просто преследователи оказывались совсем близко, вот-вот поймают, и тут же оказывались далеко. И так несколько раз. Вдобавок, они стреляли в упор, и всё равно промахивались.
— Подумаешь! Да в американских фильмах так всегда бывает.
— Так мы же в Питере. Причём здесь американцы...
— Да какая разница! Теперь вся Земля под их влиянием.
— А мы что? Наш шеф Элен Шишкина нас за это по головке не погладит. Одно дело, что маячок не туда упал, а другое дело, что мы натворили. Растяпы мы, а не агенты.
— Вот такие мы. Как обидится наш шеф, когда обнаружит, что она разумнее нас.
— Молчать! — крикнул частный пристав. — Мне требуется протелефонировать.
Эраст достал из скафандра свёрнутую «Комсомольскую правду». Древний выпуск. Арсен знает русский язык (он говорит с Эрастом на русском, хотя, как француз, влюблён не только в Елену, но и во французский язык), но упоминание на первой странице древнего выпуска Максима Галкина и того, что Галкину хорошо с Аллой и в загс с Еленой Шишкиной он не собирается, его никак не завлекло. (Ну так это же древний выпуск. Теперь с этим всё не так.)
Прошло двадцать минут, прежде чем что-то изменилось. Приехал тот товарищ, которому звонил частный пристав.
— Кому звонил комиссар? — спросил француз, не зная слова «частный пристав».
Ответ на этот вопрос уже находился у входа в участок. Космонавты услышали голос:
— Скажите, кто эти люди, что через них меня вызвали из Царского села? Что в них особенного?
— Ваше Величество, они бают, будто они прилетели с небес! Другие говорят, что они демоны, и также есть мнение, что они хохлы.
— Хорошо, я выясню, что за личности прилетели к нам с небес либо же хохлы в человечьем обличье.
Частный пристав вошёл в помещение, где находились космонавты, и представил им гостя:
— Его Императорское Величество Николай Александрович Романов!
В участок вошёл царь, которого современники из числа монархистов предпочитали называть не царём, а императором или государём. Как и ожидал Попов, на нём была полковничья шинель. Непонятно только было, как вести себя, если учесть, что не альтернативный Николай Второй давно уже канонизирован. А с другой стороны, похож он таки на Медведева!
— Гьде демоны? — удивился царь.
Попов весело ответил:
— Демоны были, но они самоликвидировались.
Царь сел за стол, на другом конце которого сидели космонавты (он оказался дальше от входа в помещение).
— Я рекомендую вам назвать свои имена.
— Эраст Петрович Попович... То есть Попов! Я же не хохол!
— Арсен Делон.
— Хорошее имя — Эраст.
Царь долго всматривался в Делона.
— Вы, месье Делон, своей импозантностью можете покорить любую барышню Российской империи. Любой иньтеллигент уподобит вас Аполлону.
Француз продемонстрировал голливудскую улыбку. Хотя космонавту больше подходит гагаринская.
— Кто вы такие? — спросил Николай.
— Мы земляне.
— Не могу поверить. Людей с Земьли не существует. Это выдумка обезбоженного общества.
— Почему?
— Земьля есть одна из планет. Земьля вьместе с Солнцем и другими планетами вращается вокруг Мира.
— На Нашей Земле гелиоцентрическую систему могут отрицать только законченные фанатики.
Царь нахмурил брови, может, не зная, относится ли он к «законченным фанатикам», а может, не поняв значение слова «законченный».
— Мы земляне. На Земле тоже есть люди.
— На Земьле нет людей. То, что вы мьне рассказываете — ересь.
— Докажите.
— Доказательство основано на широко известном дедукьтивном методе. Во-первых, первым, кто заявил о существовании земьлян, был Джордано Бруно. Во-вторых, Джордано Бруно был сожжён на костре. В-третьих, он сие вполне заслужил. Сьледовательно, земьлян не существует.
Попова удивил такой оригинальный аргумент. С другой стороны, слово сожжён дореволюционный собеседник произнёс как сожьжьён. Это уже мелочи.
— Вы хотели сказать, индуктивном методе?
— Можно и так.
— На Нашей Земле двадцать первый век. На вашей планете история повторяется.
— Есьли это исьтинно, то кто российский государь на вашей планете?
— Наш государь... наш государь... Скажите, у вас династия Романовых?
— Да.
— А у нас династия Медведевых-Путиных.
— Не приходилось слышать.
— Да, и нашей Россией правит тандем.
— То есть Россией правит велосипед?
Эраст придал себе серьёзный вид.
— Правда, у нас тоже была революция.
— Но у вас самодержавие?
— Да, Ваше Величество. Однако революция всё равно была.
— Господин Достоевський посьвятил свой роман «Бесы» теме революционного беснования. Но я вынужден констатировать, что в России столь позорное явьление произойти не может, ибо Господь на стороне самодержавной власти и наказывает тех, кто в своём безумии покушается на неё.
— Вы хотите, чтобы в одном из эпизодов фильма «Агония» вас показали в кроваво-красных тонах?
— Нет.
— Вы хотите, чтобы существовал фильм «Агония»? Думаю, нет.
— Что такое «фильм»?
— Вы ещё не знаете? Ну и отсталая планета у вас.
— Мне претит участвовать в спорах. Не прекратить ли нам эту странную полемику, господа хорошие?
— Мы не закончили, Ваше Величество, — заметил Делон. — Ответственность за революцию будет лежать на вас. Крайне необходимо провести буржуазные реформы. Заметьте, что в Великобритании ещё с восемнадцатого века существует конституционная монархия, а в девятнадцатом веке началось предоставление некоторых прав рабочему классу. И после «Славной революции» никаких революций в прямом смысле не происходило. Разве вы не видите связь между этими фактами?
— Не вижу.
— Чтобы не было буржуазной революции, царю нужно самому провести буржуазные реформы. Тогда не будет новых декабристов. А чтобы не было социалистической революции, нужно улучшить условия существования пролетариата и крестьянства, чтобы они не излили на вас нешуточные «гроздья гнева». Погодите, совсем забыл! Ещё у нас есть малороссы. Которые теперь называются украинцами. Они хотят устроить у вас революшн.
— Я скажу вам о более понятном для нас лекарстьве от революсьон. Декабристы подьняли против власьти бунт, бессмысьленный и беспощадный, по той очевиднейшей пьричине, что они отравились тлетворными идеями мысьлителей Европы. Мы не должны сьледовать примеру Европы, и тогда Россия будет спасена.
— Вы правы, если учесть европейское происхождение марксизма, — возразил Попов. — Только Европа давно опередила Россию. Крепостное право там было отменено за сто—двести лет до Александра Второго. Рабочие объединяются в профсоюзы. Как писали Ильф и Петров, пиво отпускается только членам профсоюза. Россия должна пойти по этому пути, и смуты не произойдёт. А хохлов надо...
— Есьли великобританской королеве угодно было передать полноту власти лорду Салисбери, пусть она удовьлетворяется таким положением дел. Всея просвещённой России изьвестно, что их представительський образ правьления таит в себе порочность. Я буду охранять самодержавные начала так же усердно, как мой незабвенный покойный родитель. Я рождён в Российской имьперии, основанной на сьвященных самодержавных началах, и стану пьредателем династии Романовых, коли передам большую часть своих обязанностей другому лицу. Если власть будет в руках премьер-министра, то что же останется мне, Хозяину Земли Русской?
Это верно. В смысле, что у них тоже Земля.
— Вам останется то же, что осталось делать монархам Великобритании, Испании и других подобных государств. Вы не читали Гиляровского? Он писал: «в России две напасти: внизу власть тьмы, а наверху тьма власти». Как часто говорят у нас на Земле, в России две беды: дураки и дороги. Однако в вашем девятнадцатом веке у вас власть тьмы и тьма власти. Вы нас понимаете? Мы хотим вас спасти! От Украины!
Николай Второй по прежнему недоверчиво глядел на тех, кто хотел его спасти. Хотя вроде бы он был доверчивым.
— Я знаю слова Александра Второго: «Я готов подписать какую угодно конституцию, если уверен, что это будет благо для России. Но я знаю, что сьделай я это сегодня, и завтра Россия распадётся на куски». Так сказал мой дед, и я всьлед за ним понимаю, что огромные изьменения в российском государственном строе будут гибельны для страны. Чем спокойнее реформирование, тем спокойнее будет жить подьчинённая мне страна.
