Владимир Болучевский - Двое из ларца
– Все. – Константин, проехав милицейский пост, съехал на обочину и повернулся к Гурскому: – Водка есть?
– Естественно.
– Доставай. Нам с тобой сейчас грех не вмазать. Нечего Бога гневить. Я уж тебя пугать не стал, но Амур-батюшка столько нашего брата прибрал и успокоил, что… А нас пропустил. И туда, и обратно. Я на этом вот месте каждый раз стакан выпиваю. На обратном пути.
– Так я же «Отче наш» прочел.
Они выпили по стакану водки, зажевали бутербродами и закурили.
– Слушай, Костя, а чем здесь вообще люди живут? Работать негде, да и тем, кто работает, зарплату вон все равно второй год не платят.
– Кто как. Икру давят. Золото, наркота…
– А тут и золото есть?
– А то… Они вон пару лет назад, дорогу подсыпать надо было, сняли верхушку сопки, две кучи громадные, и подсыпали. А оказалось – золотоносной рудой. Тут вообще…
– Ну, рыба, наверное, да?
– Это гиляки в основном.
– Кто?
– Нивхи, нанайцы. Их гиляками зовут. Ладно, поехали.
И опять дорога петляла по сопкам, опять была Циммермановка, загадочное Де– Каст-ри. Пульмановский вагон Александр, проспал и отчего-то очень из-за этого опечалился.
Была ночь. Потом рассвело, и настал день. Затем опять стемнело. Они выехали наконец на асфальтированную трассу и повернули по ней налево, к Хабаровску.
Глава 38
В бывшую столицу Дальневосточной Республики Константин вместе с Гурским въехали около четырех утра в среду, проведя в дороге из Николаевска без малого тридцать три часа.
– Тебе здесь куда? – чуть обернулся к Александру Костя.
– Совершенно без разницы. В гостиницу какую-нибудь, только в хорошую. Есть такие?
– На Хабаре вообще все есть. В Москве, может, денег и больше крутится, не спорю, но там же… А здесь все свое, настоящее. Меха, лес, золото, дикоросы, икра, рыба, зверье разное, да мало ли… Камни всякие, Якутия вон, под боком, алмазы. Если б Москва эта еще и вздохнуть дала, а то ведь душит, зараза. Все соки высосала, падла. А здесь же и япошки, и америкосы толкутся, деньги суют, только дай… Да что говорить-то! Отделяться надо, одно слово.
Они ехали пустынными ночными улицами, потом грузовик повернул налево, съехал по покатому спуску и остановился.
– Вон, смотри, – Константин показал рукой направо, – видишь, вон там здание высотное? Это «Интурист», гостиница. Пойдешь вон туда, там ступеньки, лестница наверх, поднимешься и направо. Не заблудишься.
– А где мы сейчас, территориально?
– На Амурском бульваре.
– Да? А вокзал вроде тоже где-то здесь.
– Вокзал там, – Костя кивнул налево. – Бульвар в него упирается. Здесь вообще все просто: три бугра, а между ними Амурский бульвар и Уссурийский. По среднему бугру Карлуша идет, это проспект Карла Маркса, он теперь Муравьева– Амурского называется – центральная магистраль. На вокзал тебе по Амурскому, там еще рынок будет по дороге, если икры там свежей или рыбы домой в гостинец захватить. А в аэропорт по Карлуше. За полтинник всякий отвезет. Только около гостиницы не садись, лохов заряжают. Ну чего, бывай?
– А сумку?
– Да! Вот ведь, забыли бы. Константин спрыгнул на землю и, обойдя грузовик, забрался в «кунг».
– Держи, – забирая у него свою сумку, Гурский протянул деньги.
– Да ладно… Мне все равно по пути было. Еще и веселей.
– Держи-держи, – Александр засунул ему сложенные банкноты в нагрудный карман мехового жилета. – Я же не последние даю. А если в следующий раз не будет, ты меня на халяву покатаешь. Идет?
– Идет. Слушай, а ты вообще сам-то откуда?
– Из Питера.
– Да? А мне чего-то показалось, что с Запада откуда-то.
– Так. Стоп. Ты уже второй. Питер, это где, по-твоему?
– Как где? На Камчатке. Петропавловск.
– Ах, во-от оно что…
– А что?
– Да я – из другого! Из Санкт-Петербурга.
– Ну вот. Я и смотрю. А у нас тут Питером Петропавловск называют. Он же – «Петро…»
– То-то мне здесь знакомый один – вы, мол, как из Питера своего сюда залетаете, так сразу в отвязку.
– Так и есть, рыбаки после моря да вояки в отпуск. Там же куда пойдешь? Все всех знают. А Хабара,– столица Дальнего Востока. Здесь погулять милое дело. Да и под боком, лететь-то часа четыре всего. А ты, выходит, далеко забрался. Смотри, осторожней. Тут криминал…
– Ага.
– А вообще народ у нас душевный.
– Да я заметил.
– Ну, давай, топай, замерзнешь, – Костя протянул руку.
– Счастливо. И смотри, скрупулезней у меня через Амур, – улыбнувшись, Гурский пожал Костику руку.
– Так это ж такое дело, что… – Константин развел руки, забрался в кабину и захлопнул дверцу.
Грузовик просигналил клаксоном, мигнул фарами и, натужно взревев, пополз на подъем.
Гурский закинул сумку на плечо и зашагал по скрипучему снегу к широкой каменной лестнице.
Войдя через наполненный сухим горячим ветром стеклянный тамбур в ярко освещенный вестибюль гостиницы, Адашев-Гурский стянул с головы шерстяную шапку и глубоко вздохнул.
В первые секунды у него даже не было сил подойти к стойке администратора, он просто стоял посреди холла, чуть прикрыв глаза, и впитывал в себя запах чистоты и комфорта.
Ему чудилось, что скитается он за этой проклятой трубкой не неделю без малого, а многие годы.
– Вы поселяться? – подошел к нему один из секьюрити в безукоризненном костюме, белоснежной рубашке и темном галстуке.
– Да, – кивнул Гурский. – Обязательно. Заполнив регистрационную карточку, он вошел в лифт и, поднимаясь на свой этаж, прикинул, что дома сейчас все еще девять вечера вчерашнего дня и, значит, вполне можно позвонить Тарасовой домой и выяснить, куда же, в конце концов, девался Сталин. А потом отзвониться Петьке.
Лифт мягко остановился, двери распахнулись.
Александр справился у дежурной по этажу, сможет ли он позвонить из номера в Петербург по автомату. Девушка взглянула на его небритую, опухшую рожу, красные от недосыпа глаза и снисходительно сказала, что у него в номере два телефонных аппарата, один из которых спутниковый, и звонить он может хоть в Гонолулу. Если деньги есть.
– Ну, это мы понимать можем… – сказал Гурский и пошел по мягкому ковролину, поглядывая на нумерацию дверей.
Лена оказалась дома, и от нее Александр узнал, что фигуру Сталина администрация в последний момент решила отправить бригаде, которая стоит сейчас в Петропавловске-Камчатском. «Так вышло, уж извини, я не знала…»
Он позвонил дежурной и спросил, не знает ли она случайно, когда летают самолеты на Камчатку. Она ответила, что, мол, если есть погода – всегда. В частности, сегодня рейс в десять утра, с минутами.
– О'кей, – сказал Гурский и повесил трубку.
Закурил сигарету и задумался.
Потом, собрав волю в кулак, еще раз позвонил дежурной и попросил разбудить его в восемь.
Заперев дверь номера, разделся догола и пошел под душ. Встав под обжигающе горячие струи, он осознал, насколько промерз в продуваемой сквозняками кабине грузовика, ибо отогреваться стал только минут через пять.
Потом он побрился, растерся большим махровым полотенцем и пошел звонить Волкову. Дома того не оказалось, и Александр позвонил на трубку.
Поговорив с Петром, он забрался наконец в чистую постель и поплотнее укутался в одеяло.
«Откуда они могут знать про Камчатку?» – думал он, засыпая.
Глава 39
Аэроплан накренился на одно крыло и, войдя в вираж, стал плавно снижаться, заходя на посадку в камчатском аэропорту Елизово.
Гурский приподнял на окошке шторку и увидел внизу серое водное пространство, покрытое шугой.
«Ну вот и океан,– подумал он.– Все. Дальше не поеду. Как бы там ни вышло. Нет дальше русской земли. Пусть Петька что угодно говорит. Там дальше – страна антиподов, они вниз головой ходят. У меня так не получится. Меня стошнит».
Повесив на плечо дорожную сумку, он вышел из здания аэропорта на небольшую площадь и осмотрелся. Невдалеке, памятником самому себе, возвышался затихший навсегда старый трудяга – грузопассажирский самолет.
– Как в город попасть, не скажете? – спросил Гурский у мужчины, стоящего неподалеку.
– А вон «микрики» в Питер,– кивнул тот на стоянку маршрутных такси.
– А здесь что?
– Елизово.
– Спасибо, – Александр подошел к микроавтобусу и, забравшись вовнутрь, спросил у водителя, где удобней выйти, чтобы поблизости оказалась гостиница.
– До конца езжай, до КП. Там и рынок, и гостиница. Все что надо.
Скоро «микрик» заполнился пассажирами и тронулся с места. Гурский, потеснившись, поставил сумку на колени, откинулся на спинку мягкого сиденья и поглядывал в окно. На Камчатке он был впервые, и все ему было любопытно: и поросшие лесом сопки (вроде и такие же, как те, по которым он ехал в грузовике пару суток назад, но все-таки чуть иные), и бухта с немногочисленными кораблями, которую дорога огибала уже в Петропавловске, и вздымающиеся вдали вулканы (неужели в самом деле вулканы?).
– Это вон там что – вулкан? – спросил он у соседа.
