Смерть после жизни (СИ) - "calling my name"

***

Почему и тут разит… какой-то гадостью? Не как в логове Шелоб, но сразу стало подташнивать, стоило глубоко вдохнуть. От орков, что ли, неужели трудно их заставить помыться? Чувствуя, как желудок уже до боли знакомым образом сжался (Сколько можно-то, за что ей это наказание?), Морин поспешила встать, стараясь дышать неглубоко, и думать о чем-нибудь приятном… как же это трудно.

Что это за… камера? Да, крохотное помещение с похожим на бойницу оконцем под потолком и массивной ржавой решеткой на двери больше всего напоминало именно ее, и ничего хорошего такое открытие не сулило.

Как она здесь оказалась, начисто выпало из памяти. Между головокружительным ощущением полета над прорезанной дымящимися потоками лавы долиной Горгорота и пробуждением на жестком, застеленном грязным тряпьем ложе, был полный провал.

Паралич прошел, но все тело по-прежнему болело от прощального укуса Шелоб: до пронзенной зазубренным жалом груди было невозможно дотронуться, ноги плохо слушались, норовя неожиданно подогнуться. Освещаемое багровыми отсветами постоянно пылающего Ока и текущим по долине жидким вулканическим огнем окно находилось слишком высоко, чтобы хоть что-то рассмотреть, или попытаться вдохнуть не пахнущего немытыми орками воздуха.

Ухватившись обеими руками за спасительную решетку, Морин вгляделась в огромный темный зал — все пространство этажа казалось абсолютно пустым и неприветливым. Каменный мешок, в который посадили ее, был, судя по всему, комнатой для самых желанных гостей Майрона. А виднеющийся в полутьме длинный железный стол с намотанными на закрепленный сбоку барабан толстыми веревками, рядами острых шипов по центру и скобами для фиксации рук сверху предназначался для душевного общения с ними.

Откуда-то сбоку послышались шаркающие шаги, и вонь сразу стала гораздо ощутимее, почти сравнявшись с ароматами пещеры Шелоб. Коротконогий приземистый орк без доспехов, со свернутым набок в какой-то драке носом и испуганно-заискивающе поблескивающими маленькими глазками с опаской замялся у порога, протискивая сквозь крошечное отверстие в решетке дымящуюся миску с чем-то откровенно несъедобным и замызганную кружку с водой.

— Госпожа… возьмите!

— Что это за дрянь? — сморщила нос Морин, брезгливо разглядывая желтовато-бурую склизкую массу.

— Каша… мы с ребятами ее едим.

— Убери! — Морин решительно вытолкнула плошку назад в оконце, забрызгав вскрикнувшего орка. — Сам это жри, или отдай Майрону!

— Но Госпожа…

— Принеси что-нибудь хотя бы не тухлое.

Молча взглянув на нее, орк неожиданно поклонился и, пятясь задом, неуклюже скрылся из виду. Когда Морин уже успела пожалеть об излишней разборчивости — есть хотелось все сильнее, даже тошнотворные запахи перестали портить аппетит — запыхавшийся и встрепанный орк наконец явился, неся миску с похожим месивом, лишь более приятно пахнущим и не осклизлым на вид.

— Давай сюда!

Совершенно безвкусная горячая каша — лучше не думать, из чего — съелась легко и незаметно, подарив уже забытое блаженное ощущение сытости и тепла.

— Принеси еще! — Она в общем насытилась, но можно и еще поесть.

— Но Госпожа, Хозяин может…

— Наплевать на него! — раздраженно прервала орка Морин. — Давай быстрее.

— Простите, не могу наплевать… он тогда убьет меня.

— Или я тебя убью… потом. Если не будешь слушаться и не помоешься.

Чтобы орк не послушал ее? Просто смешно… Самодовольно прищурившись, Морин с отвращением поправила засаленное покрывало и прилегла, закрыв глаза. Хоть немного отдохнуть можно… пока. Уже счастье.

— Больше не хотите, Госпожа?

— Пожалуй, нет…

Морин еле заставила себя лениво ответить — желания вставать и относить пустую миску совершенно не было. Другую найдет, ничего страшного. Глаза начинали все сильнее слипаться. Вот только…

— Эй ты! Помойся, понял?

— Как? — с глубочайшим недоумением переспросил несчастный орк, топчась у двери.

— Не знаю, придумай!

Сбивчивое бормотание орка себе под нос и шаркающие шаги становились все тише, удаляясь…

— Ты что здесь делаешь?

— Госпожа приказала…

— Кто? Болван! Ты что несешь! У тебя один хозяин!

Прокатившийся, казалось, по всей башне, от фундамента до пылающей вершины голос прогнал сон без следа, заставив замереть, затаив дыхание.

========== Часть 17 ==========

В глубине башни что-то упало, глухо шмякнувшись о каменный пол, орк взвыл от боли и жалобно заскулил, как побитая собака, убегая. Морин поспешила встать, на всякий случай опираясь рукой о стену… Майрон ни за что не должен принять мучающую ее слабость за малодушие.

Тяжелые шаги полностью закованного в доспехи воина — от стука металла о камень содрогалась решетка — вдруг стихли. Морин растерянно огляделась и вскрикнула, почти как орк, встретившись с немигающим взглядом горящих желтым огнем глаз. Фигура в черных доспехах у самой решетки была почти незаметна на фоне никогда не рассеивающейся здесь темноты. До крови прикусив губы от досады — неосознанная человеческая реакция на неожиданность подвела ее — Морин зло взглянула на издевательски рассмеявшегося Майрона, захлебнуться бы ему этим вновь сотрясшим всю крепость хохотом.

— Ты никогда не будешь страшен мне, Майрон, не обольщайся! — губы самопроизвольно искривились настолько, что протолкнуть сквозь них слова стало по настоящему трудно. — Крадешься в темноте… будто сам чего-то боишься. И прячешься… за решеткой.

А вот это, возможно, она зря… решетка с глухим скрипом отъехала в сторону, пропуская закованную в железо темную фигуру, казалось, полностью закрывшую проем. Морин пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в горящие в прорезях маски глаза. Гораздо быстрее, чем смог бы приблизиться человек или любое существо в плотском обличье. До дрожи холодные пальцы наглухо закованной в бронированную перчатку руки сжали ее подбородок, больно оцарапав, и резко приподняли, ударив затылком о стену.

— Буду. Я не отдам тебе мой мир… Моргот.

— Чей? — Острая боль от удара разошлась пульсирующей волной, но не смогла помешать рассмеяться. — Твой? И это имя…

— Уже не подходит тебе? — Майрон заметно успокоился, ничуть не обидевшись на насмешку. — Вижу. Поэтому ты останешься здесь, пока я не разберусь с более важными делами… а потом придет и твой черед.

***

Горло все сильнее сжималось, отказываясь проглатывать сгустившуюся от недостатка влаги и пропитанную забившимся в ноздри вулканическим пеплом слюну. Уже почти полностью состоящий из дыма и ядовитых испарений воздух кружил голову и туманил сознание усиливающимся ощущением удушья.

То, что они все-таки почти дошли до подножия Роковой горы, казалось невозможным, больше похожим на сон или бред измученного, помутившегося рассудка. Не дающее ни есть, ни спать, ни думать о чем-либо другом непреодолимое искушение скорее забрать назад свою Прелесть, отнять любой ценой, наконец притупилось. Возможно, просто от почти полного изнеможения, голода и нехватки не отравленного вулканическими газами воздуха.

— Сэм… осталось только подняться, и там…

— А зачем, хозяин? Разве можно… бросить туда такую прелесть?

Сэм облизал потрескавшиеся губы, упорно глядя чуть в сторону странно бегающим взглядом.

— Мы посмотрим, Сэм… дойдем и решим.

Рука Фродо воровато потянулась к небольшому круглому булыжнику — он чуть не упал на четвереньки от слабости, наклоняясь. Ушедший чуть вперед тоже до предела измотанный Сэм ничего не заметил. Фродо еле сумел дрожащей рукой убрать находку в котомку и, с трудом выпрямившись, поковылял следом.

***

— Что случилось, Уфтхак?

— Н… не знаю, Госпожа!

Орк по-прежнему заикался, но испуганным и несчастным больше не выглядел и почти постоянно глупо улыбался. И как-то сумел отчасти решить проблему с гигиеной, чего Морин всерьез не ожидала и даже немного зауважала бедолагу. Пах он все равно отнюдь не розами, но воспоминаний о сводящем с ума смраде вблизи пещеры Шелоб больше не вызывал.