Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

68. ТИК-ТАК! ТИК-ТАК!

Тик-так! Тик-так! Спокойно, ровноСвершает маятник свой круг.Тоска томит меня, и словноМеня пугает этот стук.Как будто с явною насмешкой,Связав мне ноги, лютый врагМне говорит: «Иди! Не мешкай!»                 Тик-так! Тик-так!

Увы! по-прежнему исправноКружась, как белки в колесе,Вдруг слышать явственно недавноТик-так, тик-так мы стали все.Мы маршируем, пляшем, пишем,Дни коротаем кое-как,А ночью все с тоскою слышим:                 Тик-так! Тик-так!

Звук, с детства каждому знакомый,—Тик-так, тик-так — известный звук.Не знаем сами, отчего мыЕго пугаться стали вдруг.То страх возьмет, то вспыхнет злоба…Ты будто слышишь в нем, земляк,Стук молотка о крышку гроба —                 Тик-так! Тик-так!

Чертог твой вижу изукрашен,Делами предков гордый муж!Ты вчуже для меня был страшен,Владея тысячами душ.Ты грезишь в сумраке со страхом,Что всех людей твоих, собакУносит время с каждым взмахом —                 Тик-так! Тик-так!

Чертог твой вижу либеральный,Нинон Лянкло из русских дам,И разговор патриархальныйОб мужичках я слышу там.Но вам неловко… Вслед за споромВдруг смолкнет весь ареопаг,И простучит для всех укором:                 Тик-так! Тик-так!

Я вижу, канцелярский гений,Твой кабинет, и труд ночной,И ряд твоих соображений,Где распустить, где крикнуть «стой!».Но тщетны мудрые уловки!Ты стал бледней своих бумаг,Услышав стук, без остановки:                 Тик-так! Тик-так!

Смотри: усердный твой поклонник —Медоточивый публицист,Трудясь над составленьем хроник,Не кончив, вдруг бросает лист.Он вдруг почуял, в страшной муке,Всех этих гимнов ложь и мракВ победоносно-ровном стуке:                 Тик-так! Тик-так!

Тик-так, тик-так — в спокойной силеВолнует сердце, гонит сон…Что ж это? Скука просто — или«Глагол времен, металла звон»?Мы слышим в ровном этом ходеЗа звуком — звук, за шагом — шаг:Движенье вечное в природе:                 Тик-так! Тик-так!

Мы слышим в звуках всем понятныхЗакон явлений мировых:В природе нет шагов попятных,Нет остановок никаких!Мужайся, молодое племя!В сияньи дня исчезнет мрак.Тебе подсказывает время:                 Тик-так! Тик-так!

69. ПРИРОДА, ВИНО И ЛЮБОВЬ

(ИЗ БЫЛЫХ ВРЕМЕН)

Трагедия в трех действиях, без соблюдения трех единств, так как происходит в разное время, в разных комнатах и под влиянием различных страстей и побуждений.

ЛИЦА:

Поэт, Редактор, Цензор.

ДЕЙСТВИЕ 1. ПРИРОДА

Комната Поэта.

(пишет и читает)Пришла весна. Увы! ЛюбовьНе манит в тихие дубравы.Нет! негодующая кровьЗовет меня на бой кровавый!

Кабинет Редактора.

(поправляет написанное Поэтом и читает)Пришла весна. Опять любовьРаскрыла тысячу объятий,И я бы, кажется, готовРасцеловать всех меньших братий.

Кабинет Цензора.

(поправляет написанное Поэтом и поправленное Редактором и читает)Пришла весна. Но не любовьМеня влечет под сень дубравы,Не плоть, а дух! Я вижу вновьТворца во всем величьи славы.(Подписывает: «Одобрено цензурою».)

ДЕЙСТВИЕ 2. ВИНО

Люблю вино. В нем не топлю,Подобно слабеньким натурам,Скорбь гражданина — а коплюВражду к проклятым самодурам!

(поправляет)Люблю вино. Я в нем топлюСвои гражданские стремленья,И видит бог, как я терплюИ как тяжел мой крест терпенья!

(поправляет)Люблю вино. Но как люблю?Как сладкий мед, как скромный танец.Пью рюмку в день — и не терплюКосматых нигилистов-пьяниц.(Подписывает.)

ДЕЙСТВИЕ 3. ЛЮБОВЬ

Люблю тебя. Любовь однаДает мне бодрость, дух и силу,Чтоб, чашу зла испив до дна,Непобежденным лечь в могилу.

(поправляет)Люблю тебя. Любовь к тебеВедет так сладко до могилыВ неравной роковой борьбеМои погубленные силы.

(поправляет)Люблю тебя. И, не скорбя,Подобно господам писакам,Обязан век любить тебя,Соединясь законным браком.(Подписывает.)

Занавес падает. В печати появляется стихотворение «Природа, вино и любовь», под которым красуется имя Поэта. В журналах выходят рецензии, в которых говорится о вдохновении, непосредственном творчестве, смелости мысли, оригинальности оборотов речи и выражений, художественной целости и гражданских стремлениях автора.

<1863>

70. РАПСОДИИ О НИГИЛИЗМЕ

Героические времена нигилизма прошли. Вдохновенно призывавший на битву Петр Пустынник-Тургенев, санктифировавший первый поход против нигилистов папа Урбан-Катков, горячий Бульон московский-Юркевич с братом своим Балдуином-Лонгиновым, мудрый Роберт-Краевский с племянником своим неустрашимым Танкредом-Громекою принадлежат уже истории. На священных скрижалях оной бесстрастный Галахов изобразит приводящие во ужас сердце кровопролитные войны, для поучения воспитанников средних учебных заведений, в новом издании своей хрестоматии. Суд истории мудр и нетороплив. Неизгладимые борозды на ее каменистой почве проводятся событиями медленно. Время, в которое войны постепеновцев с нигилистами отразятся в ее ровном зеркале во всей величавой правдивости, еще не определено провидением. Прагматической истории обыкновенно предшествует художественный эпос. Бледнея и отступая в смущении перед великостью задачи, я тем не менее берусь быть певцом этой войны, ибо вдохновенные барды наши не берутся: Аполлон Майков в Неаполе, князь Петр Вяземский в Киссингене, Афанасий Фет, повесив на стенку свою лиру, взялся за плуг селянина, граф Толстой принял из рук Клио свиток с мрачными письменами времен Иоанна Грозного, Страхов для увеселения «Времени» играет, как мячиком, глобусом Урании, Всеволод Крестовский шалит с снисходительною Эрато, а Щербина вымаливает у Полигимнии новых мифов для своего народного читальника. Каллиопа тщетно зовет русских бардов; кроме меня, никто не откликается на ее зов.

Я делаю что могу: песни мои суть не что иное, как рапсодии эпохи нигилизма. Потомству предстоит составить из них величественно-поучительный эпос.

24 марта 1863

Пр. Знаменский

Происхождение или, лучше сказать, возникновение нигилизма доселе покрыто еще мраком неизвестности. Первое веяние духа нигилизма замечается в Орловской губернии, славной в географии Российской империи как место рождения И. С. Тургенева, который даже временно проживает в оной губернии, когда на несколько дней покидает Париж, сию вторую родину образованных россиян. Дух нигилизма зоркие Собакевичи и Ноздревы орловские воплощают в Базарове, лекаре, кончившем курс в императорской медико-хирургической академии. Вместе ли с Базаровым родился дух нигилизма и когда родился Базаров — еще не исследовано г-ми Геннади и Бартеневым; полагают, что в начале тридцатых годов, когда еще издавался «Благонамеренный» Измайлова. Собакевичи и Ноздревы предполагают присутствие нигилизма в Базарове потому, что он режет лягушек и у него есть микроскоп. Жак Араго точно так же неприязненно встречен был дикими, потому что обходился посредством носового платка и имел при себе компас. Жака Араго дикие хотели съесть; Базарова Куролесовы хотят отодрать на конюшне. Общее совещание по этому поводу. Базаров, говорят Собакевичи, начинает с лягушек, а кончит нами. Он рассматривает в микроскоп всякие гадости во внутренностях лягушек, говорят Ноздревы, а потом будет высматривать внутренние гадости наши. Надо отодрать его! — говорят Ноздревы и Собакевичи. Надо отодрать его! — восклицает за ними весь хор. Благовоспитанный Кирсанов в краткой, но сильной речи доказывает, что система подобных наказаний несовременна, и советует лучше идти жаловаться соседу своему И. С. Тургеневу. После долгих прений все соглашаются. Из области обыкновенных деревенских сплетен и выдумок зараза нигилизма переходит в область так называемого литературнохудожественного вымысла. Слово нигилизм всё еще не произнесено. Воспоминание об улице Рогатице древнего Новгорода.