Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Поэты «Искры»

ПОЭТЫ «ИСКРЫ»

Вступительная статья

Редакция и сотрудники «Искры» в 1861 г. С экземпляра, подаренного В. С. Курочкиным и Н. А. Степановым П. И. Вейнбергу. На снимке: сидят (слева направо): М. М. Степановский, Д. Д. Минаев, H. С. Курочкин, Н. Л. Ломан, Н. А. Степанов, В. С. Курочкин, Г. З. Елисеев, П. И. Вейнберг; стоят: художники Н. В. Иевлев, А. М. Волков, композитор А. С. Даргомыжский, В. В. Толбин, гравер П. Куренков, С. Н. Степанов (сын Н. А. Степанова). Музей Института русской литературы (Пушкинского Дома) Академии наук СССР.

Одним из своеобразных фактов литературной жизни конца 50-х и 60-х годов прошлого столетия является расцвет сатирической и юмористической журналистики. Именно тогда возник в России самый тип еженедельного журнала с карикатурами — плод тесного сотрудничества писателя и художника. Наиболее ярким и значительным из сатирических журналов этого периода была «Искра»[1].

Мысль об издании журнала родилась у художника-карикатуриста Н. А. Степанова и поэта В. С. Курочкина, который к тому времени стал уже известен в литературных кругах как переводчик Беранже, еще в 1857 году. Они получили разрешение, но «Искра» начала выходить по причинам материального характера лишь в 1859 году. Потребность в хорошем сатирическом журнале была в те годы очень велика — недаром в поданной в цензурный комитет программе Курочкин и Степанов указывали на успех, которым пользуются в России западноевропейские сатирические журналы. Бессодержательный, пустой «Весельчак» и в изобилии появлявшиеся в 1858 году уличные юмористические листки не могли, естественно, удовлетворить эту потребность. Характерно, что одновременно с «Искрой» начал свое существование и знаменитый «Свисток», сатирическое приложение к «Современнику», редактировавшееся Н. А. Добролюбовым.

«Искра» сразу обратила на себя внимание читающей публики и вскоре приобрела огромную популярность. «В настоящее время нельзя себе и представить, — писал через сорок лет один из ее активных сотрудников, — как жадно набрасывалась… публика на каждый номер „Искры“, какой авторитет завоевала она себе на самых первых порах… с какою юношеской горячностью, наконец, относились к своему делу и мы сами»[2].

К сотрудничеству в журнале удалось постепенно привлечь целый ряд талантливых поэтов, беллетристов и публицистов демократического лагеря или близких в то время к этому лагерю. В «Искре» в разные годы принимали участие поэты Д. Д. Минаев, П. И. Вейнберг, В. И. Богданов, H. С. Курочкин, Г. Н. Жулев, Н. Л. Ломан, А. П. Сниткин, В. П. Буренин, Л. И. Пальмин, П. В. Шумахер, прозаики Н. В. и Г. И. Успенские, А. И. Левитов, Ф. М. Решетников, П. И. Якушкин, H. Н. Златовратский, Н. И. Наумов, С. Н. Федоров, публицисты Г. З. Елисеев, М. М. Стопановский, Н. А. Демерт, И. И. Дмитриев и многие другие. По одному-два произведения напечатали в «Искре» Добролюбов, Салтыков-Щедрин, Герцен и Некрасов.

Однако журнал держался не только профессиональными писателями, но и безыменными сотрудниками и пропагандистами; его окружала атмосфера сочувствия и доброжелательства. У «Искры» мало-помалу образовалась целая сеть корреспондентов. В каждом городе были друзья-читатели, которые нередко становились сотрудниками и начинали информировать журнал о всевозможных злоупотреблениях и безобразиях. Редакция обрабатывала сообщенные ими факты, подчас снабжала их карикатурами и пускала в печать, а «пострадавшие» недоумевали, откуда сделалось известным то, что так тщательно скрывалось.

«Искра» выходила пятнадцать лет — с 1859-го до 1873-го. Она принадлежала к числу тех немногих периодических изданий, которые неустанно боролись с полицейским государством и эксплуататорским строем и отстаивали интересы широких народных масс. Из журналов этого времени ей был наиболее близок «Современник» (и друзья и враги считали «Искру», так сказать, филиалом, спутником «Современника»), а затем, после прекращения «Современника», — «Отечественные записки», перешедшие в руки Некрасова.

Главным оружием «Искры» был смех. Этот смех внушал страх и трепет как людям, уже попавшим на ее страницы, так и тем, кто имел основание бояться этого. «„Искра“ сделалась грозою для всех, у кого была нечиста совесть, — свидетельствует помнивший эти годы А. М. Скабичевский, — и „попасть в „Искру““, упечь в „Искру“ были самыми обыденными выражениями в жизни шестидесятых годов. Не было ни одного крупного или мелкого безобразия общественной или литературной жизни, которое не имело бы места на страницах „Искры“ или в игривых, полных необузданного остроумия куплетах, пародиях, или в прозе, исполненной убийственных сарказмов»[3]. «Попасть в „Искру“, — писал он в другом месте, — было так же страшно, как и в „Колокол“»[4]. О «Колоколе» упоминает в связи с «Искрой» и П. Д. Боборыкин. По его словам, она «играла в Петербурге как бы роль „Колокола“»[5]. А Н. К. Михайловский назвал В. Курочкина-редактора «как бы председателем суда общественного мнения»[6].И действительно, обличения «Искры» затрагивали все сферы русской жизни, в том числе всю бюрократическую лестницу вплоть до правительственных верхов.

Немудрено, что многочисленные враги были у «Искры» среди министров, начальников департаментов, губернаторов, предводителей дворянства, действительных статских и тайных советников, крупных капиталистов, заправил акционерных обществ, откупщиков и т. д., т. е. в тех слоях, которые были объектом ее обличительных выступлений. Они часто жаловались на «Искру» в соответствующие инстанции, а враждебные «Искре» журналы и газеты постоянно преследовали ее, причем некоторые статьи и заметки немногим отличались от доносов. Наконец, с первого же дня искровцам приходилось работать в обстановке непрекращавшихся цензурных репрессий. Запрещения, изъятия и пр. следовали одно за другим. И сами искровцы поневоле должны были принуждать себя к сдержанности. «Иногда, — читаем в фельетоне Н. Курочкина, — когда мне хочется довести мое соображение до его последних (а по-моему, и логических) результатов, я обмакиваю перо… но останавливаюсь; над ухом моим как будто слышится: э! братец! как ты хватил! А в сущности, я очень хорошо знаю, что не только не перехватил, а весьма значительно недохватил, а все-таки остановишься и не напишешь»[7].

Злободневность является неотъемлемым качеством искровской сатиры. Она откликалась на все как значительные, так и относительно мелкие, но почему-либо интересные, типичные факты общественной и литературной жизни. Она не выжидала, пока те или иные явления отстоятся и примут более определенные формы, и немедленно реагировала на них. Поэтому сатира «Искры» имела свои особенности, о которых редакция считала нужным предупредить читателей, только еще приступая к изданию журнала. В объявлении о подписке говорилось, что рядом с «сатирой строго художественною» читатели будут постоянно встречать на его страницах «вседневную практическую сатиру», которая, «уступая первой в глубине содержания и красоте формы, достигает одних с нею результатов всем доступною меткостью выражения и упорством в непрерывно продолжающемся преследовании общественных аномалий». Любая заметка, фельетон, стихотворение, карикатура, хотя бы и на незначительную тему, воспринималась не изолированно, а в журнальном контексте, в связи с общей идейной позицией «Искры». Понимание внутреннего смысла отдельных фактов и тем самым превращение их в характерные явления, в детали общей картины русской жизни облегчалось высказываниями и оценками, которые находились рядом — в других статьях, стихах, карикатурах. Иначе говоря, «Искра» представляет собой своеобразную сатирическую летопись русской жизни, фиксируя, по выражению Салтыкова-Щедрина в «Дневнике провинциала в Петербурге», «положение минуты»[8], то есть общественно-политическую атмосферу данного момента истории.

Поэзия не была в «Искре» одним из второстепенных отделов, как во многих других толстых и тонких журналах, а занимала в ней большое место. Весьма показательно, что основными ее сотрудниками были преимущественно именно поэты: В. и Н. Курочкины, Минаев, Богданов, Вейнберг и др. Правда, все они писали в «Искре» не только стихи, а также фельетоны и статьи, но все же главным их делом была, конечно, поэзия.

Публицистика и поэзия представляли собою в «Искре» некое единство. Оно выражалось не только в том внешнем факте, что очень многие стихотворения (в том числе и целый ряд включенных в настоящий сборник) являлись первоначально частью фельетонов и статей, органически входили в прозаический контекст. Это факт существенный, но не решающий. Гораздо важнее, что тематика и идейные тенденции статей и стихотворений — как входивших в публицистические произведения, так и тех, которые с самого начала печатались отдельно, — были общие. Разумеется, стихи не являются простым изложением тех же идей, но одни и те же идейные стимулы определяли творчество поэтов и публицистов. Следует также отметить сходство некоторых художественных приемов в сатирических стихах и публицистике.