Феликс Вибе - Урал улыбается

На Феде черный, слегка засаленный пиджачок и отечественного производства джинсы с этикеткой, изображающей персонажей всемирно известного мультфильма «Ну, погоди!» Благоухал он, как и всякий уважающий себя шофер, бензином АИ-93 и считал себя прирожденным асом дорог, а также бездорожья.

— Кто ко мне на девять? — оглядывая «толпу», спросил Федя.

От кучки автолюбителей отделился щуплый взъерошенный человек по фамилии Боровичков. Отделился и как-то боком, зигзагом, пошел к Феде, улыбаясь несмело. Боровичков не был еще счастливым автомобилевладельцем, но зятем был наисчастливейшим. Теща его обещала Боровичкова оладить — «Ладу» подарить.

— Я на девять, — робко сказал он.

Когда Федя видит физию Боровичкова, ему почему-то нестерпимо хочется пива. Вот и теперь, глотая слюну, он вдруг ощутил такую злую пивную жажду, что едва сдержался, сплюнул только.

— Садись!

В этот ласковый субботний день Боровичков очень нормально тронулся, плавно, не заглушив двигатель. И Федя, закуривая с удовольствием свои «термоядерные», похвалил его, назвав «молотком».

Но пока Боровичков туго додумывал, что общего между ним и молотком, машину изрядно тряхнуло. Они наехали на единственную в этом месте улицы яму, черную дыру, которая таинственным, непостижимым образом гипнотизировала всех начинающих.

— Слов нету, одни буквы! — дурным голосом ревел Федя, подымая выпавший окурок. — Куда гонишь?

Далее сыпались уже одни буквы, и Боровичкову вдруг показалось, что рулевое колесо перед ним стало увеличиваться в размерах, а он сам — уменьшаться, таять…

Поскольку Федя не переваривал свою профессию инструктора и относился к ней как к повинности, он всячески украшал эту повинность, чтоб не скучать. Вот и сегодня, подсадив в машину с Боровичковым приятеля и двух девушек в шляпках, он повез их на барахолку.

Болтала компания анекдоты «черного» юмора, и Федя, мня себя хозяином положения, тихо и властно цвел. На заднем сиденье, радуясь даровой езде, хихикали девушки и глядели в затылок скрюченного Боровичкова. Эти взгляды зудили Боровичкова, и он потел, стесняясь вовремя переключать передачи. Федя костерил его.

Приехали на барахолку. Шумная компания под предводительством Феди скрылась в пестрой толпе.

Вскоре подъехала еще одна учебка, на которой курсант-любитель Слесарев привез на барахолку своего инструктора Подколесина.

— Возишь? — грустно спросил Боровичков Слесарева.

— Вожу, — отвечал тот.

После вез Боровичков пассажиров, куда ему велели — в магазин винно-водочных изделий.

— Слышь, земеля, — обратился к нему самый лохматый из компании, — дай десятчик.

Раздумывать, входит ли это в обязанности курсанта или нет, Боровичков не стал и дал безропотно двугривенный.

— Какой знак проехали?! — рявкнул Федя в пути.

Мертвой хваткой вцепившись в руль, Боровичков теперь не видел ничего, кроме дорожных знаков, и скоро, въехав на трамвайные пути, стопорнул — двигатель заглох.

Сразу Федю стало не узнать — до чего его всего передернуло.

— Завтра же посажу всех на колодки! — заикаясь от возбуждения, пообещал он. — Поездите у меня!

У центральной бани, куда инструктор приезжал по какому-то очень важному делу, мотор у Боровичкова опять заглох. «Пива! Пива! Пива!» — страшно заныло у Феди. Завалив буквами бедного Боровичкова, он приказал завести машину рукояткой:

— Ручками, ручками!

Это был предел. Такого не мог вынести даже курсант.

— Нет, — веско сказал он, как пулю отлил.

— Что?!

Зависла тягостная, неудобная пауза, только слышно было, как инструктор Федя часто моргал то левым, то правым, то обоими глазами вместе: ждал.

— Ничего, — сказал курсант Боровичков.

Из открывшегося от удивления Фединого рта квело вывалился окурок, и запахло палеными джинсами отечественного производства.

Просто, ключом зажигания, заведя автомобиль, уже другой, какой-то новый Боровичков повел машину. «Москвич» словно шел, чувствуя верную, хорошую руку, и не пищал уже затравленно — пел…

Рудольф Шипулин

Все самое важное происходит с ним в Свердловске. Здесь он однажды родился, здесь учился и работал в научно-исследовательском институте, опубликовал в «Вечернем Свердловске» свои первые эпиграммы, здесь работает корреспондентом газеты «Уральский рабочий».

Сообщается от прадедов

потомству:

«Очень много можно сделать

по знакомству…»

Почему же мы так долго

церемонимся?

Ну давайте все, как есть,

перезнакомимся!

Кто на свете

всех скромнее,

Всех отважней и смелее?

Кто за правду

бьется в дым? —

Безусловно, аноним.

Поднажмут на человека —

он и скис:

Не согласен, а молчит

да соглашается…

В общем, многие идут

на компромисс,

Но не каждый из ушедших

возвращается.

В порядке чуть ли не рабочем

Мы произносим налегке:

— Продраим!

Взгреем!

Пропесочим!

О человеке, между прочим,

А не о медном котелке.

Прямой ответ еще не дал никто:

Какой работник

более удобен —

Когда он не способен

ни на что,

Или когда, увы,

на все способен?

Да, пути акселерации туманны:

Не понять, какие действуют тут силы?

Ведь встречались же когда-то

великаны,

А теперь все чаще —

дылды да верзилы.

На вид — овечка.

Ежечасно

Готов кивать и вторить вам…

Ах, как он ест

глазами страстно

Тех, кто ему

не по зубам!

Меня отнюдь не удивляет,

что Ньютон

В полете яблока

сумел открыть закон.

Зато донельзя изумляет,

почему

Не втерлось яблоко

в соавторы к нему?

Виктор Федоров

Старший инженер Челябгипромеза. Первую карикатуру нарисовал, находясь на военной службе, для газеты «Суворовский натиск». Армейскую закалку сохранил. С той же настойчивостью атакует редакции различных журналов.

Эдуард Якубовский

Корреспондент газеты «Вечерний Свердловск». Заядлый турист. Путешествуя, вступил однажды на тропу юмора, которая привела его в журнал «Урал» и в эту книжку.

Нам купили машину. С длинным-предлинным названием. Коротко — ЭВМ. Случилось это так. Целый год отдел находился на голодном пайке, даже сократили две единицы. А в декабре вызвали начальника «наверх» — оттуда он примчался в мыле. Оказывается, экономили-то зря, и вот теперь решили потратиться и купили ЭВМ. Так как две единицы, а следовательно, и два стола, сократили в нашем отделе, то и решили поставить ее к нам. Мы стали «сектором ЭВМ».

Потом прибыли бравые бородачи, установили машину, поучили нас составлять программы и уехали. А машина осталась.

Понемногу к ней привыкли. На панель удобно ставить сумки, а если к перерыву включить кондиционер, то после обеда до самого вечера можно на холоде молоко хранить. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не журналист из местной газеты. Заскочил он в наш отдел по какому-то пустяку, рассказал пару анекдотов, а потом увидел машину и спрашивает:

— Что это?

— ЭВМ, — отвечаем.

— А что делает?

— Ничего.

Загрустил журналист, но так как задание у него было на положительный материал, то уточнять не стал. Попрощался, а перед уходом сказал:

— Вы бы хоть «Спортлото» на ней считали.

И ушел. А мы задумались: почему бы, действительно, не попробовать? Ведь кое-кто у нас баловался этой игрой с 49 неизвестными. А где взять основу? Нашли телефон журналиста, позвонили ему: дескать, откуда такая идея.

— А у моего товарища жена работает в «Спортлото». Они там для рекламы выпустили бюллетень с числами предыдущих тиражей. Я вам привезу.

Действительно, привез. И мы принялись за работу. Сначала стали составлять программу и тут же уткнулись в вопрос — а какую? Что взять за единицу? Частоту выпадения чисел в группах? Или выпадение конкретного числа, тройки, например? Решили проверить оба варианта, благо память у машины большая.

Работаем, получаем числа в отдельности и в группах. Заполняем карточки и даже изредка угадываем. Появилось «Спортлото-2» — программы усложнились. Ведем в отдельности линии и «Спортлото», и «Спортлото-2», и даже сложили их вместе. Потом «Субботнее Спортлото» — и еще усложнение. И отдельно его числа считаем, и в сумме со всеми предыдущими «Спортлото», и в сумме с каждым из них в отдельности.