Мюррей Шизгал - Машинистки
ПОЛ. А вы-то разве не знаете?
СИЛЬВИЯ. Уже нет. Думала, что знаю — вот, как вы. Если мне действительно хотелось жить по-другому, то почему я сижу здесь?
ПОЛ. Чудно как-то, правда?
СИЛЬВИЯ. Я клялась себе, что при первой же возможности удеру от матери и сестры, никогда их не видеть было бы для меня счастьем, и что же? Я по-прежнему живу с матерью и каждый день спрашиваю, как там сестра, что она делает, как ее муж, как дети… А мне на всех на них наплевать, понимаете? Наплевать! Как мы интересно с вами поговорили, Пол!
ПОЛ. Мне тоже было очень интересно.
Оба печатают.
Знаете, если вдуматься, я живу гораздо лучше вас.
СИЛЬВИЯ. Это почему?
ПОЛ. Ну, у меня свой дом, я женат, у меня дети, я, можно сказать, свершил много важных дел в своей жизни.
СИЛЬВИЯ. Ерунда! Вы думаете нужны особые способности, чтоб жениться и наплодить детей?
ПОЛ. Нет, я только говорю, что некоторые были бы рады до смерти, если б им удалось подцепить хоть кого-нибудь.
СИЛЬВИЯ. Это вы на меня намекаете, мистер Кэнингем?
ПОЛ. Я, кажется, имен не называл, не правда ли? На воре шапка горит, мисс Пейтон!
СИЛЬВИЯ (жестко). Не смешите меня. Лучше остаться одинокой, чем связать себя по рукам и ногам несчастливым супружеством.
ПОЛ. Несчастливым? С чего это вы взяли? Я вам когда-нибудь жаловался?
СИЛЬВИЯ. А я и сама могу сообразить, что к чему, мистер Кэнингем. Мы оба с вами знаем, что будь ваша воля, вы бы давно ее бросили.
ПОЛ. Неужели?
СИЛЬВИЯ. Будьте уверены!
ПОЛ. К вашему сведению, мисс Пейтон, моя жена самая замечательная… (Встает). Слышите — самая замечательная, самая порядочная женщина, какую знаю я, и мне неслыханно повезло…
СИЛЬВИЯ. Да будет вам, мистер Кэнингем!
ПОЛ. И еще, к вашему сведению — я бы не променял ее на десяток таких, как вы.
СИЛЬВИЯ. При всем желании вам бы этого не удалось.
Жужжит зуммер, она поправляет волосы и т. д.
Слава богу, наконец-то хоть минутку от вас отдохну!
ПОЛ (отворачиваясь, громким шепотом). Дрянь!
СИЛЬВИЯ (обернувшись, с яростью). Что вы сказали?
Ответа нет.
Советую помалкивать! (Выходит).
ПОЛ идет к вешалке, не разворачивая бумагу и не вынимая бутылку из кармана пальто, наливает виски в бумажный стаканчик, опрокидывает в рот и наливает еще. Садится и печатает.
Входит СИЛЬВИЯ.
СИЛЬВИЯ. Велел это перепечатать и отнести в третью комнату.
ПОЛ. Что вы сказали?
СИЛЬВИЯ (за машинкой). То, что вы слышали.
ПОЛ. А, так теперь вы послушайте! Можете пойти к нему и послать его ко всем чертям. Я ему в курьеры не нанимался!
СИЛЬВИЯ. Пойдите сами.
ПОЛ. Что ж, это идея! (Хватает бумагу и идет к двери Хозяина). Неплохая идея! (Уходит).
СИЛЬВИЯ (печатает, произнося нараспев, как прежде). Мистер Томас Чивер, Харли Стрит пятьсот двенадцать, Нью-Йорк… (Вынимает открытку, вкладывает новую). Надеюсь, у вас все благополучно, мистер Томас Чивер… А теперь кто к нам пожаловал? А, это… (Печатает). Мисс Тина Чивер, Монро авеню, семьдесят восемь, Нью-Йорк: штат Нью-Йорк. Как вы поживаете, мисс…
Входит ПОЛ. Он яростно рвет бумагу, швыряет клочки кверху, кричит в дверь Хозяина.
ПОЛ. Вот вам, вот вам, к чертовой матери и вас, и валу паршивую работу, старый кретин!
СИЛЬВИЯ. Пол!
ПОЛ. Пойдите, полюбуйтесь на Хозяина! Вот он, на корточках спрятался за стол! Если б он стоял на ногах, как мужчина, я бы надавал ему в морду!
СИЛЬВИЯ. Вы… вы заявили об уходе?
ПОЛ. А вы думали, я целоваться к нему полез? Хочет, чтоб я был у него на побегушках?! Я к нему в рассыльные не нанимался! (Кричит в дверь). Слышишь, старый негодяй? Я тебе не рассыльный!
СИЛЬВИЯ (встает, взволнованно). Пол, замолчите, прошу вас! Вы и так попали в беду!
ПОЛ. Я? В беду? Ха! В жизни так не смеялся. Перед вами свободный человек, мисс Пейтон, свободный и независимый человек! Да-да! Сколько лет у меня не было так легко на душе.
СИЛЬВИЯ (идет следом за ним к вешалке). Но что же вы теперь будете делать?
ПОЛ (вынимает из кармана пальто бутылку, срывает бумагу). Во-первых, начну жить, начну быть самим собой, снова стану мужчиной. Знаете, что значить быть мужчиной, мисс Пейтон? Теперь мужчин не бывает, все они боятся потерять работу, боятся истратить лишний доллар, боятся собственной тени. А вот этот мужчина не боится, нет! Я никому сапоги лизать не стану. Что вы так смотрите? Это же моя давняя привычка. Хотите угощу? Нет? Я так и думал. (Пьет из бутылки).
СИЛЬВИЯ. Пол, не надо, это не в вашем духе.
ПОЛ. Откуда вы знаете, что в моем духе и что не в моем? Как может кто-нибудь знать? Мы все живем в одиночку, мисс Пейтон, каждый из нас один в этом одиноком, свирепом мире. (Пьет).
СИЛЬВИЯ. Как это верно.
ПОЛ. Сказать, что я сделаю? Все брошу, все к черту. Знаете, кто сядет завтра же в первый же автобус, который пойдет на запад? Я. Спорим на что хотите. (Подносит бутылку ко рту).
СИЛЬВИЯ (пытаясь отнять бутылку). Пол, перестаньте, хватит с вас!
ПОЛ (вырывает у нее бутылку). Слушайте, я говорю не сгоряча и не спьяну. Я думаю об этом с давних пор. Провались он, этот город, тут только шум, сажа да сплошное жульничество. Не знаю, куда повезет меня тот автобус, но я из него не выйду, пока не найду такое место, где свежий воздух, много простора, — да, вот что мне нужно — простор и горы, горы до самого неба. И когда я увижу такое место, я сойду с автобуса и останусь жить.
СИЛЬВИЯ. Всю жизнь я мечтала уехать куда-нибудь, подальше от всех и всего, что я знаю.
ПОЛ. Вы серьезно?
СИЛЬВИЯ. Все бы отдала!
ПОЛ (ставит бутылку на столик, возле машинки). Силь…
СИЛЬВИЯ. Что, Пол?
ПОЛ. Слушайте… У нас с вами хорошие отношения, правда?
СИЛЬВИЯ. Очень, очень хорошие.
ПОЛ. Сколько раз я порывайся подойти, обнять вас, прижать к себе…
СИЛЬВИЯ. Ах, если б это были не только порывы!
ПОЛ. Может, еще не поздно?
СИЛЬВИЯ. Нет, нет, ничуть.
ПОЛ. Мы вдвоем, и больше никого…
СИЛЬВИЯ. Ах, Пол, как я счастлива. Я позвоню матери. А ты позвони жене. Я не хочу никакой жестокости. Давай сделаем так, чтобы для всех это было как можно легче.
ПОЛ (ошеломленно). Вы хотите, чтоб я позвонил жене?
СИЛЬВИЯ. Конечно, глупенький, ведь мы же поженимся, правда?
ПОЛ. Вы не поняли…
СИЛЬВИЯ. Мы поженимся, правда же?
ПОЛ. А, что тут толковать…
СИЛЬВИЯ. Я знаю, я неправа, чтобы я ни сделала, ни сказала, я всегда неправа.
ПОЛ. Нет, я неправ, это моя вина. Никчемный я, Сильвия. Ни на что настоящее у меня не хватает духу, только и могу хныкать над собой. Рохля, эгоист, подлец — вот я кто. А сейчас… о, господи… Я не о себе: на себя мне наплевать. Для меня жизнь кончена. Моя жена… (Кричит). Пусть ее черт утащит, эту мерзавку! Но дети, Сильвия! Я люблю их. Что теперь с ними будет? И теперь без работы, сбережений нет, ничего нет. Что я наделал? Что я хотел доказать?
СИЛЬВИЯ. А вы возьмите да пойдите к нему. Извинитесь, скажите что-нибудь в свое оправдание. Вы ведь у него один из лучших машини… машинистов, не забывайте.
ПОЛ. Думаете, есть какие-то шансы? Печатать я умею, спорить не приходится. Это единственное, что я умею. Смотрите, Сильвия, смотрите! (Становится к машинке спиной, рукой сзади, печатает). Проверьте. Ни одной ошибки не найдете. А вот еще, смотрите.
ПОЛ становится на стул у своей машинки, снимает ботинок, отдает СИЛЬВИИ и печатает ногой в носке, большим пальцем, передвигая каретку и регистр.
СИЛЬВИЯ. Слезайте! Хватит! Изумительно!
ПОЛ тяжело опускается на стул.
ПОЛ. Я люблю своих детишек.
Протягивает ногу, СИЛЬВИЯ надевает ему ботинок.
СИЛЬВИЯ. Знаю. Ну-ка, давайте приведем все в порядок, чтоб вы были, как огурчик. (Поправляет на нем галстук, одергивает и отряхивает рукой пиджак и т. д.). Стойте смирно. Не вертитесь.
