Мюррей Шизгал - Машинистки
СИЛЬВИЯ. В мире миллион разных удовольствий.
ПОЛ. Лежать на солнце…
СИЛЬВИЯ. Танцевать…
ПОЛ. …Путешествовать…
СИЛЬВИЯ…Носить красивые платья..
ПОЛ. …Ходить в музеи, театры, на концерты…
СИЛЬВИЯ…Встречаться с интересными людьми…
ПОЛ. И горы… Домик где-нибудь в горах…
СИЛЬВИЯ (хватает ПОЛА за отвороты пиджака, с исступленной восторженностью). О, Пол, я умираю от желания жить, чувствовать, радоваться, смеяться… Я так хочу смеяться, Пол!
ПОЛ. Когда мы будем обедать?
СИЛЬВИЯ. Когда захотим. Но я обычно обедаю в час. Чем позже пообедать, тем скорее проходит день.
ПОЛ. Тогда, может, подождем до полвторого?
СИЛЬВИЯ. Трудно вытерпеть.
ПОЛ. Знаю, но тогда до конца работы останется часа два. День пролетит быстро. Ну, так как?
СИЛЬВИЯ. Если вы хотите — пожалуйста!
ПОЛ. Значит, договорились, перерыв на обед в полвторого.
СИЛЬВИЯ. В час тридцать.
ПОЛ. Правильно. В воскресенье мы были в китайском ресторане. Вот это был обед!
СИЛЬВИЯ. Одно время я встречалась с человеком, который умел говорить по-китайски; вы бы видели, что он заказывал! Что-то невообразимое. Куриную печенку, например, с грибами, с миндалем и…
ПОЛ. Да, у них вкусно, но вообще-то в смысле стряпни итальянцев никто не переплюнет. Мы иногда заходим в один ресторанчик в Вест-Сайде, там такая телятина с сыром, такие цыплята!.. И соус к спагетти… м-м!
СИЛЬВИЯ. Пожалуй, надо бы поесть.
ПОЛ. Позвольте, мы же договорились!
СИЛЬВИЯ. Ну что за ребячество в самом деле! Если мне хочется поесть сейчас, я поем, и дело с концом.
ПОЛ. Все вы женщины одинаковы. Никакой воли. Никакой внутренней дисциплины, давайте, ешьте. Я вам мешать не буду. Но я-то свое слово сдержу!
СИЛЬВИЯ. Я вовсе не говорила, что буду есть, мистер Кэнингем. Я просто сказала, что следовало бы поесть. Слушать надо лучше, мистер Кэнингем! И если хотите знать, я могу терпеть дольше, чем вы. Я вообще могу обойтись без обеда, чего, наверно, про вас сказать нельзя!
ПОЛ (за машинкой). Неужели?
СИЛЬВИЯ (за машинкой). Да, вот именно.
ПОЛ. Посмотрим, мисс заведующая.
СИЛЬВИЯ. Вы просто мне завидуете. Вы не можете пережить, что заведую этим отделом я.
ПОЛ (описывает рукой круг). О, да, этим огромным отделом! Сколько буду жить, никогда не забуду… (Пищит, передразнивая ее голос). «Уверяю вас, мистер Кэнингем, я не просила назначить меня заведующей. Не люблю распоряжаться людьми, это не в моем характере…»
СИЛЬВИЯ. Продолжайте, мистер Кэнингем, продолжайте, и завтра же духу вашего здесь не будет! Это я вам гарантирую, мистер Кэнингем!
ПОЛ. Подите, донесите ему! Идите же, идите! Вы окажете мне большую услугу!
СИЛЬВИЯ. Как! Неужели человеку, так много смыслящему в юриспруденции, человеку с такими планами и стремлениями, я могу оказать какую-то услугу?
ПОЛ. Мисс Пейтон, вы мне осточертели!
СИЛЬВИЯ. Это, мистер Кэнингем, было бы слишком мягко сказано, если б речь шла о моих чувствах к вам. Я вас не-на-вижу!
ПОЛ. Почему ж вы тогда не уйдете с работы?
СИЛЬВИЯ. А вы почему?
ПОЛ. Ни за что не доставлю вам такого удовольствия!
СИЛЬВИЯ. А я не доставлю ВАМ такого удовольствия!
ПОЛ. О, черт! Будь она проклята, эта работа! Почему я опять должен делать не то, что хочу?
СИЛЬВИЯ. Некоторые вообще не знают, чего хотят.
ПОЛ. Я-то знаю, будьте уверены. Сказать вам, чего я хочу? Вот прямо сейчас, здесь, на этом месте? Хочу сорвать с вас все тряпки, одну за другой. Хочу прижать вас к себе так, чтоб кости ваши захрустели, хочу впиться губами в ваше тело. Понятно вам, мисс Пейтон?
СИЛЬВИЯ. О, Пол!
ПОЛ. Вот, что меня гложет с того дня, как я вас увидел. Хочу, чтоб вы были моей, мисс Пейтон. Сейчас! Сию минуту! Здесь, на полу, как бы вы не кричали и не брыкались! Вот, о чем я думаю все время за этой дурацкой машинкой. Только об этом.
Пауза.
Теперь вы все знаете.
СИЛЬВИЯ. А я? Я о чем по-вашему думаю? У меня все тело ноет, так я мечтаю о вас, Пол. Сколько раз я зажмуривала глаза… надеялась, что вы что-то сделаете… вместо того, чтоб сидеть, как идол каменный!
ПОЛ. Сильвия.
СИЛЬВИЯ. Надо будет сказать маме, Пол. А ты скажешь своей жене. О, я буду очень заботиться о твоих детках. Даю тебе слово.
ПОЛ (ошеломленно). Сказать жене?
СИЛЬВИЯ. Ну да, мы ведь поженимся, правда?
ПОЛ. Сильвия, послушайте.
СИЛЬВИЯ (оборачиваясь к нему). Ведь мы же поженимся?
ПОЛ (маленькая пауза). Нет, к черту, вы как хотите, а я пошел обедать. (Достает кулек с едой, перекидывает через руку пальто).
СИЛЬВИЯ. Я знаю, во всем виновата я, можете даже мне не говорить.
ПОЛ. Никто не виноват. Просто… вот такая жизнь. (У двери). Вам чего-нибудь принести?
СИЛЬВИЯ. Вообще не буду есть.
ПОЛ. Как вам угодно.
ПОЛ выходит. СИЛЬВИЯ вынимает яблоко, с жадностью откусывает кусок. Дверь внезапно распахивается. СИЛЬВИЯ быстро оборачивается, прижимая яблоко к груди и стараясь его спрятать.
ПОЛ. Вам действительно ничего не нужно?
СИЛЬВИЯ (с набитым ртом). Абсолютно!
ПОЛ. Ну, ладно.
СИЛЬВИЯ садится за машинку. Печатая и передвигая каретку, она произносит фамилии и адреса нараспев, как дети произносят считалки.
СИЛЬВИЯ. Миссис Анна Робинсон, Лексингтон авеню, дом сто пять, квартира девять, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. (Вынимает открытку, закладывает в машинку новую. С тоской). Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Анна Робинсон? Очень приятно было с вами познакомиться, встретиться. О, кого я вижу! (Печатает). Мисс Беатриса Робинсон, живет, представьте, на Парк-авеню, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. (Вынимает открытку, закладывает новую). Что же вы так скоро уходите, мисс Робинсон? Посидели бы еще…
Затемнение.
* * *Свет.
Входит ПОЛ. Сейчас им уже за сорок. В руках у него газета и фляжка с кофе.
ПОЛ (заметив, что СИЛЬВИЯ сосет конфету). Ага, опять позволяете себе, Сильвия? Так вам ни за что не сохранить фигуру.
СИЛЬВИЯ. О моей фигуре можете не беспокоиться, лучше позаботьтесь о своей.
ПОЛ (втягивая живот). Очко в вашу пользу. Вот, я принес вам кофе.
СИЛЬВИЯ. Спасибо. (Берет у него газету). Как там, на улице?
ПОЛ. Немножко прохладно, но на солнце тепло. В общем, славно. Я прошелся по парку. Куда ни глянь, сидят на скамейке разные типчики. Сидят себе с книжечкой и загорают. И откуда у людей столько свободного времени!
СИЛЬВИЯ. Наверно, половина их живет на пособие по безработице.
ПОЛ. Мы работаем, а они загорают!
СИЛЬВИЯ. А у некоторых такие машины — вы бы посмотрели!
ПОЛ. Можете не рассказывать. Видел.
СИЛЬВИЯ. Хоть бы скорей день кончился.
ПОЛ. Приду домой и первым делом сброшу ботинки. Хорошо!
СИЛЬВИЯ. А я вымою голову, потом кое-что выглажу…
ПОЛ. Свиданья, стало быть, не назначили?
СИЛЬВИЯ. Оставьте эти шутки.
ПОЛ (за машинкой). Вот я, Силь, все думаю. Еще в ранней юности мне казалось, что самое для меня главное быть независимым, жить, как я хочу, не связывать себя обстоятельствами и семьей. В душе я, кажется, всегда этого боялся. И знаете, все в жизни я делал наперекор тому, чего хотел чуть ли не с детства. Я рано женился, сразу пошли дети; я так себя перегрузил, что пришлось бросить вечерний университет. Я не смог жить так, как я себе когда-то наметил. И вот, теперь я стал думать, а в самом деле я хотел так жить? И знаете, Силь, что я понял? Знаете, чего мне, наверно, всегда хотелось? Вот такой жизни, какой я живу, и быть таким, как я есть.
СИЛЬВИЯ. А разве кто-нибудь знает, чего он хочет? Пол?
ПОЛ. А вы-то разве не знаете?
СИЛЬВИЯ. Уже нет. Думала, что знаю — вот, как вы. Если мне действительно хотелось жить по-другому, то почему я сижу здесь?
ПОЛ. Чудно как-то, правда?
СИЛЬВИЯ. Я клялась себе, что при первой же возможности удеру от матери и сестры, никогда их не видеть было бы для меня счастьем, и что же? Я по-прежнему живу с матерью и каждый день спрашиваю, как там сестра, что она делает, как ее муж, как дети… А мне на всех на них наплевать, понимаете? Наплевать! Как мы интересно с вами поговорили, Пол!
