Александр Сумбатов-Южин - Джентльмен
Явление пятое
Мисс Уилькс. Ах, безумный! Ах, сумасшедший! Ах… дурак! (Обмахивается веером.) Совсем меня расстроил… Глаза, глаза… И у Кэтт иногда ребенком бывал такой же взгляд.
Входят Остергаузен и Люба. Мисс Уилькс опять уходит за деревья, но туда же направляются и вошедшие, так что мисс Уилькс приходится отступить глубже.
Люба. Merci. Кстати, я давно хотела спросить, вы умеете петь цыганские романсы под балалайку?
Остергаузен. О, теперь это уже не в моде. Пять лет назад это было в большой моде, и я тогда начал учиться, но, пока я успел досконально выучить три романса, эта мода уже прошла.
Люба. Что ж такое, что мода прошла? Я ужасно люблю. Пойдемте, я дам вам гитару, попробуйте спеть.
Остергаузен. Не могу.
Люба. Отчего?
Остергаузен (вздыхает). Оттого, что я мог бы теперь петь только меланхолически.
Люба. Это почему?
Остергаузен (осторожно). Любовь Денисовна! Позвольте мне описать состояние моей души. Я не принадлежу к числу тех индивидуумов, которые истратили огонь своей молодости. Вы знаете «Перчатку» господина Бьернсона?
Люба. Нет. Я беру у мисс Уилькс.
Остергаузен. Нет, это другое произведение, это драматическое. Один молодой человек хочет жениться на одной молодой девице, но она не хочет, чтоб он на ней женился, потому что он падший. Позвольте, Любовь Денисовна… Вы этого пока еще не можете понимать. Но вы поймете потом… Вы имеете красоту и нежную душу, созданную для семейной добродетели. Я имею сердце и древнее имя. Позволите ли вы мне исполнить цель моей жизни и просить вашей руки у достоуважаемой родительницы вашей?
Люба (обрывая лепестки орхидеи, вскидывает на него глаза). Я… не знаю.
Остергаузен. Виноват, я упустил одно обстоятельство. Даже два. Во-первых, я давно люблю вас и ваше присутствие наполняет меня сладостью чистой любви. Во-вторых, я твердо решил не допускать, чтобы на вас женился другой индивидуум.
Люба. Как же вы это устроите, интересно?
Остергаузен. У меня в замке, который маленький, но в порядке, есть зал для стрельбы. В нем я допускаю мух. Из десяти выстрелов я убиваю восемь мух, а две улетают. Судьба этих восьми постигнет… Но я вижу смотрящую на нас особу.
Мисс Уилькс (выходя из засады). Ах, какой вы злой, граф. Люба, он вас напугал.
Остергаузен. Нет, я не злой, я решительный. И у меня правило — не допускать соперников.
Мисс Уилькс. Мой ангел, вы дрожите, он вас обидел!.. О, моя прелесть!
Люба (тихо мисс Уилькс). Ах, какой он смешной. Я прысну.
Мисс Уилькс (ей). Тсс… (Громко.) Вы, кажется, посмели надеяться…
Остергаузен. Графы Остергаузены всегда на все смели надеяться. Если нежно любимая мною девица, естественно, смущена, то я могу отложить на полгода… даже на один год окончательное решение. Но я никого не оскорбил, потому что я действовал по всем правилам.
Мисс Уилькс. Идите к maman, Люба, скажите ей все. — Нет, граф, останьтесь… — Идите, мое милое дитя, идите.
Люба идет к среднему выходу, к ней подходит Лебедынцев, расстроенный. Остергаузен в волнении ходит.
Лебедынцев. Проигрался вдребезги. Пойдемте танцевать.
Люба. Ах, не до танцев мне. Знаете, я получила предложение.
Лебедынцев. Да ну? Граф?
Люба (кивает головой). Он самый!
Лебедынцев. Ну и что же?
Люба (пожав плечами). Вот подумаю.
Лебедынцев. Эх, графинечка, что тут думать! Мы все на один образец.
Люба. Нет, он получше вас. У него правила.
Лебедынцев (беря ее под руки). Нечего сказать, есть чему завидовать!
Уходят.
Явление шестое
Мисс Уилькс. Граф, я вам устрою ваше дело. В Любе, несмотря на мое воспитание, есть некоторые черты, обличающие ее происхождение. Но это можно искоренить.
Остергаузен (как бы вырывая у кого-то клок волос). Это можно искоренить.
Мисс Уилькс. Но зато она принесет вам два миллиона. Я вам их дарю, слышите. Вы бедны.
Остергаузен. Нет, я не беден, я ограничен. То есть я ограничен в средствах.
Мисс Уилькс. Все в моей власти. Хотите заключить договор?
Остергаузен (осторожно). Какой?
Мисс Уилькс. У вас есть связи.
Остергаузен. А!.. Понял.
Мисс Уилькс. Моя Кэтт и ее муж…
Остергаузен. Сделаю все от меня зависящее…
Мисс Уилькс. Я и дальше вам буду полезна.
Жмут друг другу руки.
Ах, вот и мать вашего ангела.
Входит Рыдлова.
Явление седьмое
Мисс Уилькс. Ольга Спиридоновна, утомились?
Рыдлова (сияя радостью). Ах, хорошо, хоть каждый день уставать. Ларечка-то как счастлив, даже как будто заговаривается от счастья… Это при его-то уме! Граф, вы бы скушали чего…
Мисс Уилькс. У него нет аппетита. Он влюблен.
Рыдлова. Скажите! В кого же это?
Мисс Уилькс. Да разве вы не замеч…
Остергаузен. Виноват. Я вас попрошу предоставить мне. Ольга Спиридоновна, достоуважаемая! Позвольте мне явиться к вам завтра в три четверти третьего часа дня. Я принужден буду лично изложить вам мои расчеты и надежды на чрезвычайно важное предприятие. (Кланяется и отходит.)
Рыдлова. Что он, взаймы хочет просить?
Мисс Уилькс. Нет, гораздо важнее. Разве вы не заметили? Он в Любочку влюблен, сватается.
Рыдлова. Влюблен? Что вы, голубушка! Разве такие влюбленные бывают? Прокурор прокурором ходит.
Мисс Уилькс. Это очень корректная личность.
Рыдлова. Аккуратный, аккуратный. Ну, а Люба как?
Мисс Уилькс. Расположена.
Рыдлова. Что ж, он солидный человек… Впрочем, надо с Ларечкой посоветоваться. Он ведь глава дома-то, уж теперь и женатый. Да что ж это танцы-то остановились? Евгения Фоминична, душечка, приезжайте ко мне завтра утром, надо же обсудить. Я без вас как без рук, знаете небось…
Мисс Уилькс. Будьте покойны. Я вам отвечаю за счастье ваших детей.
Целуются.
(Проходя мимо Чечкова и Боженко.) Ах, азарт! Видеть не могу.
Уходят.
Остергаузен (по уходе их). Позвольте поставить три рубля.
Боженко. Ты! в баккара?
Остергаузен. Позвольте поставить три рубля. Мне нужно испытать сильные ощущения.
Боженко. Это он либо перед смертью, либо перед свадьбой.
Явление восьмое
Справа из маленькой двери входит Остужев, за ним Василий.
Остужев. Василий, отыщи Эмму Леопольдовну Боженко и передай ей карточку. Скажи, что я буду ее ждать здесь.
Василий. А барину прикажете доложить? Обрадуются.
Остужев. Я его обрадую неожиданно. Ты пока молчи.
Василий. Слушаю-с. (Уходит.)
Остужев (подходит к играющим). Здравствуйте, картежники.
Боженко, Чечков и несколько других игроков. А! Андрюша! Остужев! Когда? Откуда?
Остужев. Сейчас с вокзала. С корабля на бал. Вы тут пол-Москвы без меня перевенчали. Ну, играйте, я вам мешать не буду.
Входит Эмма Леопольдовна.
Остужев. Здравствуйте, Эмма Леопольдовна.
Явление девятое
Эмма Леопольдовна. Наконец хоть один интересный мужчина.
Остужев целует ее руки.
(Остергаузену.) Cousin, вы женитесь?
Остергаузен. Это тайна.
Эмма Леопольдовна. Ну, берегите ее. А ведь недаром я вас вытащила из вашей мызи. (Остужеву.) Пойдемте, волочитесь за мной. Я жена картежника.
Боженко. Сделай милость, Андрей, меня не стесняйся. (Играет.)
Остужев. Ну, вот еще! (Берет под руку Эмму Леопольдовну и ведет ее в беседку.) Обвенчали? Продали?
Эмма Леопольдовна. А вас это укусило? Скажите, из Парижа прискакал! Что-то новое.
Остужев. Когда я получил от вас, добрая душа, известие об этом счастливом браке, во мне поднялся целый хаос. Я почувствовал, что если бы я мог прилететь сюда вовремя, женился бы я, а не он.
Эмма Леопольдовна (изумленная и несколько злая). Даже?
Остужев. Представьте, даже. Я обрадовался этому призраку, что могу еще делать глупости и даже страдать. Ей-богу, я страдал и страдаю сейчас, несмотря на то, что болтаю вздор. Хороша она? Расскажите мне все: как стояла под венцом, как улыбалась, как сияла брильянтами. О нем не распространяйтесь.
Эмма Леопольдовна. Ах, милый, если вы рассчитываете услышать историю об овечке под ножом — вы ошибетесь. Я думаю, это брак по любви.
Остужев. По любви?
Эмма Леопольдовна. Да, да… Она влюблена в дом своего мужа, в его миллионы, во все, что ему принадлежит, только не в него самого. Но это пустяки. Что бы ни любить, лишь бы любить сильно и искренне. А у нее, кажется, это так. Ну-с, как же теперь?
Остужев. Что теперь?
Эмма Леопольдовна. Как — что? Вы недаром же скакали сюда четыре дня? Зачем вас принесло?
Остужев. На это одним словом трудно ответить. До Кельна я думал поспеть раньше свадьбы, взять за ворот маркиза и спустить его с лестницы, к ужасу и отчаянию тетушки Уилькс; от Кельна до Берлина я уже дошел до того, что решил, спустивши его, стать самому вместо него на розовый атлас с ней рядом; но к Варшаве эта картина стала меня несколько устрашать… Я невольно почувствовал желание…
