Когда небо было синим - Оскар Шкатов
Серёга был, пожалуй, самым частым нашим гостем в Снечкусе. Приезжал он то с друзьями, то с подругами, то на поезде, то на машине, а то и на самолёте. Как-то раз мы летели вместе из Горького в Вильнюс, чтобы продолжить отпуск уже у нас. С нами были и дамы, которые уже расположились в лайнере, а мы с братаном ещё не всё завершили в аэропортовском баре. Громкий голос матюгальника настойчиво приглашал нас с Серёгой пройти на рейс, популяризируя наши фамилии на весь аэропорт. На самолёт мы всё-таки успели, но и по мозгам от взволнованных дам также получили.
Или вот вообще не статистический случай. В выходной мы с женой были в Латвии, в Даугавпилсе. Попутно скажу, что у снечкусской молодёжи вообще всегда был в почёте этот бывший российский городок Двинск, сочетающий в себе старые постройки с современными увеселительными заведениями. Доезжая туда всего за полчаса, мы частенько приятно проводили выходные в компании, посещая местные базары и пивбары. А, чтобы сравнить латышское пиво с литовским, как-то пришлось захватить с собой из бара полный трёхлитровый глиняный кувшин, чтобы за полчаса езды обратно не забыть его вкус, а по приезде моментально перейти на литовское.
И вот в один из выходных, когда мы с супругой были вдвоём и потому возвращались без пива, вдруг вижу в привокзальном баре знакомую спину, по которой хлопаю и в то же время остерегаюсь, не прилетит ли обратно, если ошибся. Нет, не ошибся, произошла встреча со степенью вероятности, стремящейся к нулю. Серёга, естественно не предупредив, ехал к нам в гости на сей раз через Латвию. Да как всегда, не один. Ну, мы-то всегда гостям рады. Привыкли уже. И даже незваных гостей никогда с татарами не ассоциировали.
Однако вскоре Серёга нашел свою окончательную любовь. Марш Мендельсона положил конец его визитам к нам, и дальнейшие наши общения стали уже односторонними – только мы туда. И то лишь до развала Союза.
ГЛАВА XXIV
Вторым в длинном списке визитёров был, конечно, Лера.
Ближе к пятому курсу у нас образовался небольшой триумвират друзей-холостяков. Лера, Шура и я решили немного поиграть. Молодые ребята в таком возрасте часто бравируют на предмет, кто дальше… плюнет, у кого длиннее… нос или кто дольше останется холостяком (девственность сохранять при этом не обязательно).
Однако, наш пресловутый клуб холостяков продержался недолго и развалился самым позорным образом. Первым пал Шурик, подкошенный безапелляционным обаянием старосты Маринки. Товарищем она была надёжным. Я убедился в этом. Я выучился на её конспектах. И потому за Шуру я был очень рад. А вот Лера на их свадьбе плакал, так как отдавал в женские, пусть крепкие и надёжные, но женские руки, первого друга.
На моей свадьбе он уже не плакал, так как потерять второго друга не боялся. Он просто оказался в составе экскурсионной группы и поехал в наше свадебное путешествие в качестве друга семьи. Ну не мог он бросить нас на произвол прибалтийских пивбаров.
И вообще, холостой Лера, так же, как и братан Серёга, скучать нам не давал. Распределение утвердило его прорабом в Дубне, но потом он повесил на плечи офицерские погоны и на два года был командирован на Смоленскую АЭС. Лере и в Горьком-то было семь вёрст не крюк, а четыре этажа – не балкон (так он заходил ко мне в гости), а уж заехать к другу на соседнюю АЭС – вообще святое дело. Это даже вошло в приятную привычку.
Но однажды Лера как-то случайно, не предупредив своё руководство, задержался у нас, гостеприимных, дольше допустимого и, будучи военным, как бы обрёл статус дезертира. Всяческие трибуналы и расстрелы он не очень переносил. А потому необходим был повод, конкретный, обстоятельный и железобетонный. Уж если ты дезертир, так либо по убеждению, либо по дурости. Лера выбрал второе.
В тот вечер кроме него у нас в гостях была молодая девушка, Наташкина подружка. Вечером мы разошлись по комнатам, а через некоторое время Лера вызвал меня на нейтральную кухню и озвучил выход из положения: «Женюсь». Решение было скоропостижным как понос. Если эмоционально, то, наверное, это была любовь, а если практически, то искомый выход.
Организовать свадьбу было проще простого. Наш городок был кузницей кадров следующего поколения. Ковали днями и в основном ночами, ковали кто профессионально, а кто и неофициально. Ближайший же ЗАГС находился в Игналине, районном центре, где тамошние работники уже обалдели от этой снечкусской диаспоры, и за небольшую коньячно-конфетную мзду расписали новую пару даже в неурочную среду, когда регистрировать как-то не принято. Свадебный стол был организован также стихийно, спонтанно, но молодёжи собралось человек двадцать, несмотря на то, что всем завтра на работу.
Завтра на работу я опоздал и сразу же с больной головой, но чистой совестью написал объяснительную, что я был свидетелем на свадьбе.
Мой начальник долго вчитывался в текст.
– Ну, я понимаю, когда пишут: «Извините, опоздал на два с половиной часа, потому, что перелезал через жену», но свадьбы в среду не справляют.
Да скоропалительность этого брака ни к чему доброму и не привела.
Распался он столь же скоропалительно.
Лера приезжал и до, и после этих событий, то один, то с друзьями-офицерами, но в конце концов осел в Дубне, стал генеральным директором фирмы, женился ещё раз и исчез с радаров. С тех пор никто не может его найти.
ГЛАВА XXV
В восьмидесятые годы Советская Прибалтика немного, но выгодно выделялась относительно среднестатистического российского уровня как в культурном плане, так и в потребительском отношении.
К примеру, такой символ буржуазной распущенности, как ночной ресторан-варьете «Юрас перле» в Юрмале, нигде на советском пространстве аналогов не имел. Мы как-то приехали туда небольшой компанией. У нашей молодой сотрудницы Светы там жила сестра, и благодаря ей входные билеты были уже приобретены.
Поздним вечером в красивом зале ресторана мы, как и все посетители, какое-то время доходили до нужной кондиции, а затем внезапно наступила тишина и темнота. Стихло чавканье недоумевающих соседей, и не проглядывалась даже рюмка в собственной руке. Вдруг свет резко вспыхнул, а в проходах между столиками на хватательном расстоянии уже стояли обнажённые точёные красавицы в одной прозрачной кисее. После сельских клубов и незатейливых ресторанов, нас, молодых и неискушённых советских инженеров, это конкретно деморализовало. На башке вдруг представилась чалма, а над ней опахало. Приподнятое на молодых танцовщиц состояние стояло долго, а общение с прекрасным продолжалось до четырёх утра. Это я о культуре, о духовном.
Что же касается второго аспекта, плотского и потребительского, то снабжение крупнейшей стройки лежало на совести партии и правительства, так что в нашей потребительской корзине всегда можно было найти палку копчёной колбасы или ещё какой дефицит. Жить было, как говорится, хорошо, а хорошо жить, как к примеру, начальнику управления нашего снабжения – ещё лучше. Правда, потом он повесился.
Ну и конечно, здесь было такое существенное отличие от советских драк за кусок колбасы, как скомпонованное проживание, дружба и сотрудничество, так сказать симбиоз единых по духу молодых людей. Наиболее характерно это единство проявлялось во второе воскресенье августа, то есть в День строителя, когда население города покидало жилища и размещалось на берегах озера Висагинас. Молодёжные компании располагалась под каждым кустом, а потом перемешивались и дружили столами, кустами, винами и закусками.
Неуёмная жажда молодёжного общения вуалировалась комитетом комсомола под различные спортивно-музыкально-патриотические слёты, фестивали и просто походы, приуроченные к какой-нибудь дате. И тогда лесные берега не только Висагинаса, но и других близлежащих озёр обставлялись палатками, освещались кострами и озвучивались гитарами.
Холодные периоды нисколько не прерывали череды подобных мероприятий, а только переносили их уже на базу отдыха. Двухэтажное здание базы было переоборудовано то ли из школы (но тогда почему она располагалась в лесной зоне в отдалении от населённых пунктов), то ли из поместья (но тогда почему все комнаты были похожи на классы). Эти обширные комнаты, в результате расстановки в них необходимого количества коек, превращались в ночлежки для соревнующиеся команд. Никакого разделения на мужские каюты и дамские будуары не было и в помине. Как правило, и летом, и зимой всё начиналось со спортивных состязаний, затем интеллектуальные игры и художественно-музыкальные конкурсы. Последнее
