Еврейские анекдоты навсегда - Аркадий Иосифович Хайт
Нема выходит.
— Теперь ответьте мне на другой вопрос. Почему у рака такие выпуклые глаза?
Нема высовывается в дверь и кричит:
— Потому что он все это видел!
■
Пожилая женщина приходит к доктору. — Сколько вам лет? — спрашивает врач. — Ой, не помню точно. Подождите, подождите. Когда я выходила замуж, мне было двадцать лет, а моему Моне сорок. Теперь ему восемьдесят — вдвое больше... значит, мне — сорок!
■
— Рабинович, как вы думаете, на Марсе есть жизнь?
— Тоже нет.
■
В Нью-Йорке в публичный дом приходит клиент, долго перебирает фотографии девочек, пока не останавливается на Хасе Цацкес. Идет к ней, проводит с ней время и платит пятьдесят долларов. Через пару дней опять приходит и направляется к Хасе Цацкес. Потом третий раз, четвертый...
Хася спрашивает клиента:
— Наверное, я вам очень нравлюсь? Почему вы ходите только ко мне?
— Видите ли, ваш дядя Гершл из Филадельфии просил передать вам двести долларов. Ноя подумал, что деньги должны работать.
■
Во время войны перед атакой Абрамович пишет заявление о приеме в партию: «Если не вернусь, считайте меня коммунистом. Если вернусь — то нет!»
■
— Веня, ты знаешь, кто такой Август Бебель?
— Нет.
— Вот если б ты ходил со мной в кружок марксизма по средам и пятницам — ты бы знал.
— А ты знаешь, кто такой Шляпентох?
— Нет, а что?
— Вот если б ты не ходил в свой марксистский кружок, ты бы знал, кто бывает у твоей жены по средам и пятницам.
■
Начальник отдела кадров задумчиво смотрит на Рабиновича:
— Вы нам по профилю не подходите.
■
Кон в свои пятьдесят лет собирается жениться на двадцатилетней. Друг пытается его урезонить:
— Подумай: через двадцать лет тебе семьдесят, ей — сорок. Ну и что ты будешь делать с такой старухой?
■
— Алло! Абрам Соломонович дома?
— Еще дома, но венки уже вынесли.
■
Моня, спасаясь от дождя, вбегает в евангелистскую церковь. Там идет церемония причастия. Священник читает проповедь, а потом восклицает:
— Те, кто хочет войти в царство божие, встаньте!
Встают все, за исключением Мони.
— А вы, брат мой, не хотите предстать пред вратами рая?
— Хочу. Но к чему такая спешка?
■
Шадхен спрашивает жениха:
— Какую невесту вы себе хотите?
— Она должна быть красива, богата и образованна.
— Прекрасно! — говорит шадхен. — Но я из этого сделаю три партии.
■
Правительство Франца-Иосифа вследствие финансовых затруднений вынуждено обратиться к крупному еврейскому банкиру. Тот соглашается предоставить кредит. Назначен день подписания договора. Накануне банкиру звонит премьер-министр и говорит:
— Знаете ли вы, что ваш сын — опасный анархист? Я советую вам отправить его за границу, в противном случае мы вынуждены будем его арестовать.
В условленный день банкир приезжает во дворец императора, но категорически отказывается подписать договор.
— В чем дело, господин банкир? Вы хотите сказать, что не доверяете монархии?
— Тоже мне монархия! Спрашивается, как я могу серьезно относиться к государству, которое боится моего Моню?!
■
Гуревич отправил телеграмму в Кремль: «Товарищ Ленин. Помогите бедному еврею».
На следующий день его вызывают в органы:
— Гражданин Гуревич, вам что, неизвестно, что товарищ Ленин умер?
— Вот так всегда! Как для вас, так он вечно живой, а как для Гуревича — так он умер.
■
Старшина говорит новичкам в Афганистане:
— За каждого приведенного в плен душмана командование платит тысячу афганей.
— Сколько-сколько? — спрашивает рядовой Циперович.
— Тысячу! Только ты сначала поймай.
Циперович уходит в разведку. Два дня его нет, а на третий — он идет по дороге и ведет целую колонну пленных душманов.
— Принимайте, товарищ старшина! И не забудьте: за каждого по тысяче.
— Циперович, имей совесть! Вон ты их сколько привел. Давай хоть по пятьсот.
— Здравствуйте! По пятьсот я им сам плачу.
■
Мендель встречает в Париже знакомого еврея.
— Борух. что ты здесь делаешь?
— У меня свадебное путешествие.
— А где жена?
— Слушай, кто-то должен домашними делами заниматься?
■
Еврей отличился в русско-японской войне.
Ему предлагают награду на выбор: Георгиевский крест или сто рублей.
— А сколько стоит Георгиевский крест? --спрашивает он.
— Бессмысленный вопрос, — отвечает офицер, — сам крест стоит не больше рубля. Здесь речь идет о чести.
— Понимаю, — говорит еврей. — Тогда дайте мне 99 рублей и крест.
■
Два еврея проходят мимо КГБ. Оттуда со двора выводят верблюда.
— Хаим, — тихо говорит один, — ты посмотри, что они сделали с лошадью.
■
Пьяный кричит:
— Бей евреев и велосипедистов!
Другой пьяный:
— А велосипедистов за что?
■
Еврей заходит в магазин канцелярских товаров и спрашивает:
— Скажите, у вас есть ватман?
— Вышел, сейчас позовем.
— Да нет, мне нужен ватман для кульмана.
— Про Кульмана ему сами расскажете.
— Нет, вы меня не поняли! Я дизайнер!
— И без очков видно, что не Иванов.
■
Рабинович проходит мимо здания на Лубянке. На дверях висит табличка: «Посторонним вход воспрещен».
— Ха, мне это нравится! Можно подумать, что если бы они написали «Добро пожаловать», так я бы к ним пошел!
■
Циля возвращается домой в новых бриллиантовых сережках.
— Откуда? — спрашивает муж.
— Ой, ты не поверишь! Нашла на улице.
— Надо же! Вечно ты что-нибудь находишь. А я за всю жизнь один раз нашел в нашей постели кальсоны и то не моего размера.
■
В советские времена Хаймович пишет письмо в Израиль: «У нас все дорого. Простая курица стоит сто рублей».
Его вызывают в КГБ и говорят:
— Если вы будете писать такие письма, мы вас накажем.
Хаймович испугался, пришел домой и пишет новое письмо: « У нас все дешево. Сегодня пошел на рынок, смотрю, продается крупный свежий слон за восемьдесят рублей. Зачем, думаю, мне слон? Лучше я добавлю двадцать рублей и куплю себе курицу».
■
— Ой, вы знаете, у Изи такое горе, такое горе!
— Какое горе?
— Он умер.
■
В три часа ночи к Шапиро стучат.
— Кто там?
— Почтальон.
Шапиро открывает дверь, за ней — пять дюжих сотрудников КГБ.
— Шапиро, скажите, какая страна самая большая и красивая в мире?
— Конечно, наша Родина!
— Хорошо... А какая политическая система
