Свора певчих - Даша Игоревна Пар
Трогательно нахмурившись, женщина подобрала ткань платья с колен, сжимая в кулаке.
– Племенная кобыла, вот кем я была. С самого начала меня готовили ко встрече с Балвором, чтобы я родила ребёнка якшарас, который войдёт в высшее общество, чтобы в нужный момент спеть в Аллейской опере и открыть порталы в Лаберию. Одна из тысячи сэвушек по всему миру. Но первая и от самого Балвора, – горделиво улыбнулась женщина. – Так вы появились на свет. Самые особенные дети на всей планете.
Женщина вновь коснулась девушки, и та не отдёрнула руку. Она была поглощена историей, и даже не слышала, что происходит за пределами комнаты.
– Я никогда не хотела бросать тебя. Мы должны были вместе перейти в этот мир, – со всей возможной нежностью сказала Алисия, с надеждой глядя в глаза дочери.
– Да, теперь многое стало ясно. Пускай это было желание Беркутов, но ты сама сделала этот выбор и изменила мужу. Забеременела. И намеревалась бросить сына, чтобы быть вместе с возлюбленным, в чьи планы входит вторжение в наш мир. Может, я и не знаю всего, но картинка сложилась гадкая, – холодно ответила Реми. – Более эгоистичного проявления любви я и представить себе не могу.
– Только полюбив, узнаёшь на что способен, – раздался голос от двери. Развернувшись, Реми увидела брата и Балвора, держащего руку на плече спокойного Рене. – Рад увидеть тебя невредимой, дочка. Пора нам поговорить.
* * *
По просьбе Рене, их с сестрой ненадолго оставили наедине. Реми явно была на грани и в любой момент могла наброситься на Балвора, выплёвывая тысячу и одно проклятие. Кажется, что девушка дошла до точки. А вот сам Рене – наоборот успокоился. Будто сбросил внутреннее напряжение, расслабленно реагируя на бесчисленное количество вопросов сестры.
– Ты можешь сказать, что там случилось?! – наконец рявкнула Реми, когда он опять отмахнулся от вопросов: где остальные, как его поймал Виктор, что случилось в Опере, куда его перенесли и что всё это значит.
В ответ брат как-то странно ухмыльнулся.
– А что тут говорить? В соседней комнате наши родители. Нас обоих использовали, чтобы начать вторжение на Землю. Всё было спланировано до нашего рождения, и мы не в силах это остановить. Более того, если мы не пойдём навстречу настоящему отцу, то Земля будет уничтожена. Также наших друзей держат в заложниках на случай, если Балвор не сможет убедить нас добровольно продолжить начатое в Опере. Говоря простым языком, мы в ловушке и от наших дальнейших действий зависит будущее двух миров.
У него даже голос был такой философский, что Реми поморщилась, раздражаясь на его пассивность. Казалось, что Рене больше интересует комната матери, чем всё то, что он говорил.
– Надо отыскать наших, и вместе вернуться домой, – возбуждённо заговорила девушка, прохаживаясь по комнате. У неё немилосердно чесалась спина, отчего она ещё больше заводилась. – Честно говоря, у меня никаких родственных чувств к «родителям» нет. Наверное, потому что это не первое откровение, которым меня одарили за последние месяцы. Одно скажу наверняка – желание спасать Лаберию отсутствует. Да и от чего её спасать?
– От морликаев, – брат серьёзно посмотрел на сестру, и со вздохом выдал новую порцию новостей.
– Я сам во всём ещё не разобрался, но вроде как наши предки, Аллейн и её последователи, были учёными, которые в поисках силы и ради победы в забытой войне разрезали ткань междумирья и фактически создали то место, откуда приходят морликаи. А когда их попытались призвать к ответу, открыли порталы на Землю. Вот только монстры последовали за ними.
– Аллейн и Люциан разработали проект здания Оперы, благодаря которому сэвам удавалось закрывать разрывы все эти годы. А вот якшарас так и не придумали, как это сделать. С тех пор их мир медленно разрушается. И тут вступает случай! – Рене даже в ладони хлопнул, вставая с дивана и подходя к дверям. Он на секунду выглянул наружу, проверяя что их не подслушивают, а потом вернулся и продолжил рассказ.
– Сорок лет назад во время переворота в Урласке сэвы, которых позже будут именовать Сворой певчих, случайно открыли портал в Лаберию. Так у якшарас появился шанс выжить. За прошедшую тысячу лет они сильно продвинулись в изучении ткани междумирья и появление «землян» оказалось кстати. Сэвы выступили якорями для порталов на Землю, – тут Рене нахмурился, видимо ему не всё рассказали, вот он и сбился. – Якшарас разработали довольно простой план, как спастись. Используя Свору певчих, похитив Птицееда, антиквара, который годами разыскивал и расшифровывал дневники Аллейн, они намеревались изменить Оперу, чтобы разом открыть порталы с Лаберии на Землю и начать полномасштабный исход, ведь этот мир уже не спасти. И всё это с помощью детей, в чьих жилах течёт кровь двух миров. То есть таких, как мы.
* * *
– Ты была слишком маленькой, чтобы помнить об этом, но всё это правда. Ты так много болела, мы думали, что тебя отвергает эгрегор Земли, поэтому и решили перенести в Лаберию. Ведь это место – твой настоящий дом, родная! – горячилась мать, когда Реми отвергла предложение отца сесть вместе с ними за стол и потребовала вернуть её домой.
Алисия расстаралась, подбирая блюда, похожие на земные, желая угодить детям, а тут такая неблагодарность! И если Рене как-то подсознательно тянулся к ней, то Реми как ёжик колючками наружу раздражала родителей.
– Птицеед, назвавшийся твоим отцом, помешал этому и разлучил с семьёй. Он похитил тебя, изначально планируя забрать вас обоих, но Рене уберегли члены Своры певчих. А тебя мы утратили. Хочешь сказать, что навсегда? – холодно произнёс Балвор.
Их настоящий отец оказался высоким жилистым мужчиной. Его длинные, чёрные волосы, забранные в тонкие косы с выбритыми висками, спускались на спину, увенчанные маленькими кольцами. Чёткие черты лица выражали как суровость, так и мягкость, когда он смотрел на Алисию. В тёмно-серой, военной форме, украшенной узорами, явно несущими какой-то смысл, он излучал властность, силу, непоколебимую волю.
Тяжело было смотреть на его лицо. Жуткий шрам на щеке пугал. Страшно представить, что именно нанесло его. Но также Реми не могла не смотреть, так притягательно выглядела эта отметка. Девушка словно чувствовала жар на собственных щеках, шее и груди, там, где пульсируют её собственные метки. Подсознательно она знала – следы схожи.
– Я хочу сказать,
