Свора певчих - Даша Игоревна Пар
– Она не та, за кого себя выдавала. Моя мачеха, императрица Марина Орлова, мечтает, чтобы её сын взошёл на престол. Ему всего шесть лет, до дебюта минимум два года, так что она всеми силами старается удержать нынешнее положение вещей. Если я женюсь, мой ребёнок подвинет Алека в очереди на престол. Отец может назначить меня консортом до дебюта первенца. Поэтому она подобрала подходящую, честолюбивую девицу, которая должна была мне помешать. Лада оказалась идеальной кандидатурой. Более того, она узнала, что я не могу петь и намеревалась прибегнуть к шантажу и обнародовать сведения. Только благодаря Ульриху ситуацию удалось уладить и Лада была выставлена из столицы, – бесстрастно, хотя по глазам было видно, как ему больно рассказывать об этом, ответил Костя. – По аналогичной причине, сестра всё ещё не замужем. Если императрица в вопросах женитьбы не имеет права влиять на меня, то сестра полностью в её власти. Кристи не меньше моего ждёт объявления наследника, так как Марина прочит ей в мужья заграничного принца в консервативной стране Билавия. Это лишит её возможности петь.
Пока он говорил, Реми достала из буфета чистые стаканы, налила в них какую-то неизвестную, но с привкусом мяты и эвкалипта, настойку, и в знак примирения протянула ему.
– Это единственное, что тебя волнует, не так ли? – печально спросила она. – Вопросы наследования? Правопреемство?
Он сделал пару глотков, а потом поставил стакан на стол, чуть опершись о поверхность кулаками.
– Кто, если не я? – также тихо ответил он. – Реми, я был вспыльчив, но только потому, что беспокоюсь о тебе. Ты не боевая сэва, во всяком случае пока. У тебя нет опыта, нет знаний, нет умений как вести себя в таких ситуациях. И всё равно – раз за разом ты ныряешь на самое дно. Просто посчитай сколько раз ты оказывалась на волосок от смерти за эти неполные два месяца? Три, пять… сколько раз?
– Раз десять, наверное, – Реми пришла в ужас, пытаясь сосчитать.
Запредельная цифра. Опустившись на стул, она зарылась руками в волосы, сжимая себя до состояния мячика, наполненного водой. Он не взорвётся, если не тронуть. Но цесаревич тронул, и она впервые за много-много дней, зарыдала во весь голос, вынимая иглу, прочно засевшую в мозгу: «Ты никогда не будешь в безопасности. Мир вокруг – в огне и ты сама бросаешь в него раз за разом бутылку, полную керосина».
* * *
В утренних сумерках её разбудил Костя, и девушка сонно перевернулась на живот, хмурясь спросонья и не соображая, где находится. Она увидела рядом с собой тень парня, почувствовала поверх одеяла его руку и вспомнила их примирение и всё последовавшее за ним.
– Что случилось? – невнятно пробурчала Реми, вновь переворачиваясь набок и подгребая под себя одну из подушек. – Я так сладко спала…
– Ты пойдёшь завтра со мной в оперу? – как будто от ответа зависела вся его жизнь, спросил Костя.
– Да, я же обещала, – протянула Реми, ощущая, как сладкие объятия сна возвращаются, унося её куда-то вдаль от ставших привычными кошмаров. Даже мелькнувшее лицо мальчишки из сюрреалистичного сна, не оттолкнуло её, воспринимаясь как мираж.
Костя подтянул одеяло выше, чтобы прижаться к ней, затягивая в свои объятия. Сердце парня стало биться медленнее, успокаиваясь.
– Спасибо, – прошептал он, закрывая глаза.
* * *
Следующее утро они провели вместе за завтраком. Первая серьёзная ссора заставляла их ходить на цыпочках вокруг друг друга, и ни один не стремился возобновить спор.
Реми чинно мазала поджаренный хлеб сливочным сыром, намереваясь поверх положить немного ветчины и маринованных огурцов, пока Костя деловито читал газету, барабаня пальцем по бумаге в такт музыки, доносящейся из радиоприёмника. Вокруг суетились слуги – нечасто цесаревич оставался до утра. Чуть позже ему принесли запечатанное письмо, и он, прочитав бегло, покачал головой.
– Мари что-то подозревает, – проворчал он. – С тех пор, как мы выбрались из катакомб, она часто спрашивает о тебе.
– Поэтому ты хотел, чтобы я не высовывалась. Не попадала ей на глаза, – проницательно заметила Реми, забирая газету и разворачивая на середине, где обычно размещались самые интересные статьи. – В любом случае, она может не волноваться на мой счёт – я не из тех, кто мечтает выйти замуж за принца. Уж простите, Ваше Высочество.
Костя догадливо сказав:
– После всего – ты мечтаешь оказаться как можно дальше от сэв и всех этих событий, – он кивнул на газету, на обложке которой красовалась новая статья об ангельском явлении в парке.
На этот раз обещали сенсационный материал – аккурат под Новый год. Дескать раскрыта личность ангела парка развлечений.
– Ты можешь узнать, что они имеют в виду? – дочитав полный намёков текст, поинтересовалась Реми. – Если они узнают о нас с Рене – это станет последним гвоздём в крышку гроба моей незаметности. Ни я, ни Рене не желаем такой славы. Это был спонтанный выброс силы, только и всего. Ничего ангельского!
– Сделаю всё, что в моих силах, как и всегда, – с намёком на вчерашний разговор, ответил Костя.
Поставив чашку на блюдце, Реми потеребила ремешок часов, и всё-таки сказала:
– Я была не права. Не следовало так горячиться. Ты делаешь всё, что в твоих силах, а они не маленькие. Прости, что была груба.
– Извинения приняты, – с иронией ответил Костя. Победная ухмылка проскользнула по его губам, и он вернулся к завтраку.
Выждав с минуту, Реми процедила:
– А ты не желаешь извиниться?
На его вежливое удивление, она не успела разразиться раздражённой тирадой – во входную дверь позвонили, а потом на пороге появился бледный и с синяками под глазами, но живой и вполне дееспособный Рене.
Заметив еду на столе, он, высказав цесаревичу полагающее приветствие, тотчас впился зубами в свежий хлеб, а потом, руководствуясь одной рукой, пока вторая висела на перевязи, подтянул от стены свободный стул и плюхнулся рядом с сестрой, щёлкая пальцами, чтобы слуги притащили ещё тарелок с чем-нибудь горячим и сытным.
– Больничной едой можно смело пытать людей, – проворчал он. – И сэв. Даже с нашим плохим обонянием, чувствуется, насколько она безвкусна и отвратна! Сил моих не было торчать там дальше, – ворчливо говорил Рене, уничтожая маковые булочки, запивая горячим кофе. – А как ваше утро прошло? Сладко? – с холодной иронией поинтересовался он, внимательно глядя на Костю, который проигнорировал собственнический выпад Рене.
– Не твоего ума дело! – обворожительно улыбнувшись, парировала Реми, звучно хрустнув огурчиком. – Новости от Ульриха? Уже допросили Иерихона? Что-нибудь по
