Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война - Stephen Kinzer
Малкольм Икс не присутствовал на конференции, но она произвела на него сильное впечатление. Он сказал своим последователям, что это была "первая за много веков встреча чернокожих людей, посвященная единству, и если вы изучите то, что произошло на Бандунгской конференции, и ее результаты, то она фактически послужит моделью для той же процедуры, которую мы с вами можем использовать для решения наших проблем".
Дипломатия Фостера в послебандунговский период была направлена не на смягчение столкновения между сверхдержавами, как того хотели нейтралисты, а на его обострение. Одной из его тактик было создание антисоветских союзов, что в прессе называли "пактоманией". Создав в 1954 г. СЕАТО, он в 1955 г. приступил к созданию СЕНТО - Организации центрального договора, учредителями которой стали Великобритания, Турция, Ирак, Иран и Пакистан. Она начала разваливаться всего через три года, когда из нее вышел Ирак, и так и не смогла оказать существенного влияния на региональные события.
Хотя Фостер охотно вел переговоры с небольшими странами, многие из которых не имели другого выбора, кроме как принять его условия, он продолжал выступать против прямых переговоров с советским противником. Однако в 1955 году Эйзенхауэр отступил от своего решения и согласился на встречу с постсталинскими руководителями Советского Союза. Встреча на высшем уровне, открывшаяся в Женеве 18 июля 1955 г., проходила в напряженной обстановке. За восемь месяцев до этого Фостер добился одобрения одного из своих самых заветных проектов - интеграции Западной Германии в НАТО, а в мае 1955 г. Советский Союз в ответ создал свой собственный военный союз - Варшавский договор. На саммите Эйзенхауэр выступил с предложением плана "Открытое небо", согласно которому Соединенным Штатам и Советскому Союзу будет разрешено фотографировать территорию друг друга с высотных самолетов, но из этого ничего не вышло. Перед началом переговоров Фостер распорядился, чтобы ни один американец не фотографировался улыбающимся или пожимающим руку русским. Эйзенхауэр подчинился с некоторым трудом; обозреватель Стюарт Алсоп позже вспоминал, что "весь его инстинкт заключался в том, чтобы улыбаться и быть дружелюбным", но вместо этого "он как бы отстранился, вспомнив слова Фостера". Этот саммит оказался лишь кратковременным "ледоколом" холодной войны.
Две встречи влиятельных лидеров, проходившие за тысячи километров друг от друга, отразили глубоко различные взгляды на мир. Лидеры, собравшиеся в Женеве, представили традиционный сценарий "холодной войны": два враждующих блока во главе с Москвой и Вашингтоном. Те, кто собрался в Бандунге, предложили контрпропаганду. Они видели мир, разделенный не между коммунистами и антикоммунистами, а между странами, выходящими из колониализма, и устоявшимися державами, которые намерены продолжать оказывать на них влияние. Встреча на высшем уровне в Женеве помогла сохранить хрупкий мир между сверхдержавами. На Азиатско-Африканской конференции возник калейдоскоп националистических страстей, которые будут определять дальнейшую судьбу мира в течение полувека.
* * *
Через год после того, как братья Даллес поставили перед собой задачу уничтожить Хо Ши Мина, он остался не только жив, но и силен, популярен и уверен в победе на общенациональных выборах, предусмотренных Женевским соглашением. Эйзенхауэр признал на пресс-конференции, что Хо получит "возможно, восемьдесят процентов" голосов. Возможно, это был момент для паузы, даже для душевного размышления. Но для Фостера и Аллена это было не так. Полные решимости блокировать или свергнуть Хо, они шли вперед.
Весной 1955 г. Фостер отправился в Париж для переговоров с французскими лидерами. Его целью было убедить французов в том, что они должны умыть руки и передать ответственность за безопасность Вьетнама Соединенным Штатам. Премьер-министр Эдгар Фор, испытывавший отвращение к Дьему, но видевший, что Соединенные Штаты настроены на то, чтобы подняться или упасть вместе с ним, нехотя согласился. Фостер не пожелал оформить это соглашение в виде договора, но вернулся домой с "своего рода джентльменским соглашением", которое давало Соединенным Штатам свободу вести войну во Вьетнаме на своих собственных условиях.
"Подавление альтернатив, как на общем, так и на конкретном уровне, привело к круговой поруке и усилению существующей политики", - говорится в выводах "Пентагон Пейперс", сделанных много лет спустя. "Мало что указывает на то, что американские политики, в мыслях которых доминировала цель сдерживания монолитного коммунистического блока, задумывались о стоимости победы в войне в Индокитае, даже когда рассматривался вопрос о прямом вмешательстве США".
23 сентября 1955 г. Эйзенхауэр сыграл двадцать семь лунок в гольф на курорте в Колорадо, а затем поужинал гамбургером с луком. Перед рассветом следующего утра он перенес то, что врачи назвали умеренным коронарным тромбозом. Из-за сердечного приступа он не смог приехать в Вашингтон в течение шести недель. Его старшие помощники приложили немало усилий, чтобы сохранить в обществе ощущение стабильности. Фостер, как и планировалось, отправился на саммит министров иностранных дел в Париж, пока его босс находился в больнице. Однако он спровоцировал бурю, дав интервью изданию Life, в котором заявил, что его дипломатия направлена на то, чтобы поставить США "на грань войны". Эти слова многих привели в ужас. Газеты всего мира осудили его - одна из лондонских назвала его "азартным игроком", а Джеймс Рестон из New York Times написал, что он стал "верховным экспертом" в искусстве дипломатических промахов.
"Он не просто натыкается на мины-ловушки", - заметил Рестон. "Он выкапывает их по размеру, тщательно изучает, а затем прыгает".
Находясь за полмира в Сайгонской военной миссии, Эдвард Лансдейл приступал к следующему этапу своей тайной войны. Он и Дьем с одобрения Фостера и Аллена решили, что всенародное голосование в июле 1956 года, предусмотренное Женевским соглашением, не должно проводиться. "Мы не будем связаны договором, который был подписан вопреки желанию вьетнамского народа", - заявил Дьем, объявляя об этом решении.
Аллен опасался, что американцев будет трудно убедить поддержать лидера, который укрепил власть путем отмены выборов. Для их же блага, а также для устранения последнего препятствия на пути американского влияния во Вьетнаме, он предложил Дьему провести референдум, на котором избирателям было бы предложено выбрать, кто будет править - он или император Бао Дай. Референдум был проведен 23 октября 1955 года. Лансдейл организовал печать бюллетеней для голосования в пользу Дьема красным цветом, который во Вьетнаме считается счастливым, а для Бао Дая - зеленым, традиционным цветом несчастья. Агитация за Бао Дая, который оставался во Франции, была запрещена. На карикатурах и других материалах, созданных людьми Лансдейла, император изображался в порнографических позах
