Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам - Дуглас Мюррей
Менее чем через две недели после терактов Мануэль Вальс, премьер-министр Франции, заявил, что Франция не примет более 30 000 просителей убежища в течение следующих двух лет. После встречи с канцлером Меркель в Париже Вальс резко заявил: "Это не Франция сказала "Приезжайте!"". В то время как канцлер Меркель продолжала настаивать на важности соблюдения системы квот для каждой страны, г-н Валс заявил журналистам: "Мы не можем больше принимать беженцев в Европе, это невозможно". Позже его офис заявил, что в переводе произошла ошибка, и он хотел сказать, что Европа больше не может принимать "столько беженцев".
Как и в Великобритании и других европейских странах, французская общественность была вправе скептически относиться к подобной риторике и заявлениям. На протяжении десятилетий они слышали одно и то же обо всем, что касалось иммиграции и интеграции. Поскольку процент населения, родившегося за границей, продолжал расти с каждым годом, французские политики, как и их коллеги по всему континенту, соревновались в том, кто будет жестче высказываться по этому вопросу. На протяжении 1970-х и 1980-х годов Валери Жискар д'Эстен, Франсуа Миттеран и их коллеги соревновались друг с другом в том, чтобы казаться более строгими, чем другие, по этим вопросам. В 1984 году Жак Ширак, тогдашний мэр Парижа, публично предупредил: "Если сравнить Европу с другими континентами, то это ужасает. С точки зрения демографии Европа исчезает. Через двадцать или около того лет наши страны опустеют, и независимо от нашей технологической мощи мы будем неспособны ее использовать".
В 1989 году премьер-министр-социалист Мишель Рокар заявил в телевизионном интервью по вопросу о предоставлении убежища, что Франция "не может принять все несчастья мира". Далее Рокар похвастался количеством людей, которых, по его словам, его правительство выдворило из страны, и тщетно пообещал еще больше выдворений в ближайшие годы. Как и Миттеран до него, Рокар сыграл на том, что к тому времени стало ловким предвыборным маневром французских левых в преддверии выборов. Все эти заявления были частью политической игры. Лишь немногие из них имели какое-либо влияние в реальности.
В 1985 году, когда Жан Распай и Жерар Дюмон писали свою статью о том, как будет выглядеть Франция в 2015 году, французские левые при Франсуа Миттеране были в замешательстве. Его переход от крайне социалистической к более свободной рыночной экономической политике стал политической катастрофой, оттолкнув от него профсоюзный класс, который составлял его крупнейший электорат. Левые уже были расколоты на социалистов и коммунистов Жоржа Марше, и в преддверии парламентских выборов 1986 года казалось, что при избирательной системе Пятой республики левые не смогут победить. Опыт президента Миттерана в качестве министра в Четвертой республике научил его маневрировать на выборах, поэтому в середине 1980-х годов он разработал план по уничтожению правых и захвату президентского кресла на выборах 1988 года. План состоял в том, чтобы заставить социалистический парламент принять новый избирательный закон, основанный на пропорциональном представительстве, и обеспечить, чтобы иммиграция стала огромной проблемой.
В этот момент Жан-Мари Ле Пен и его антииммигрантская партия "Национальный фронт" оказались исключительно полезны Миттерану, который позаботился о том, чтобы Ле Пену, которого до этого держали на самых дальних подступах, было предоставлено как можно больше возможностей. Впервые Ле Пен стал получать регулярные приглашения на телевидение, и его поощряли высказывать свои взгляды. Обратной стороной было то, что организованное социалистами антирасистское движение ("Touche pas à mon pote") также получило максимальную известность. В процессе Миттеран устроил так, что поврежденные левые создали поврежденных правых. Он знал, что Национальный фронт может только навредить правым и заставить голоса избирателей уходить в другую сторону, и что ни одна правая партия никогда не сможет заключить союз с Национальным фронтом или даже сейчас не осмелится приблизиться к линии Национального фронта по вопросам иммиграции, национальной идентичности и патриотизма. Если бы они это сделали, Миттеран знал, что их тоже заклеймят как фашистов, расистов и предателей ценностей Республики.
План Миттерана настолько хорошо сработал в 1986 и 1988 годах, что он оставался стратегией левых на протяжении всех последующих лет. На каждых выборах сильная позиция Национального фронта оставалась лучшим способом не допустить правых к власти и гарантировать, что правые смогут лишь кивать на проблемы иммиграции и идентичности, не становясь при этом токсичными. Все это время Миттеран и его преемники слева подчеркивали, как жестко они собираются бороться с иммиграцией. Тем не менее, мигрантские общины Франции постоянно росли. В конце концов политики правого мейнстрима также попытались сделать себе имя, заявив о жесткости в отношении иммиграции.
В 1993 году, будучи министром по делам иммиграции, Шарль Паскуа объявил, что Франция закроет свои границы и станет страной с "нулевой иммиграцией". В 1993 году он хвастался предстоящими репрессиями против нелегальных иммигрантов: "Когда мы отправим домой несколько плантаций, даже лодок и поездов, мир поймет это". Но сомнительно, что он верил в это даже в то время. Проблемы иммиграции стоят перед нами , а не позади нас", - сказал тот же Чарльз Паскуа некоторое время спустя, признавая, что в недалеком будущем десятки миллионов молодых людей в Африке, у которых "нет будущего", скорее всего, захотят отправиться на север. 3
Французские политические дебаты в эти годы были одновременно уникальными и абсолютно показательными для Европы. На протяжении всех этих десятилетий, вместо того чтобы решать более масштабные проблемы, порожденные массовой миграцией, основные партии Западной Европы концентрировались на мелких, символических вопросах. Иногда это было хвастовство. Иногда это были специально подготовленные "репрессии" против нелегальных мигрантов. По-видимому, считалось, что такие вопросы не только позволят политикам выглядеть так, будто они проявляют особую жесткость, но и выпустят определенное количество общественного пара. Светские традиции Франции привели к тому, что споры о том, как одеваются люди, стали особыми темами для обсуждения.
Первые дебаты по поводу головных платков во Франции возникли в 1989 году, когда школьницы из городка Креил, расположенного к северу от Парижа, начали носить платок в школу, а школа запретила им это делать. В ходе последовавших дебатов тогдашнее правительство рекомендовало отдельным школам самим определять политику в отношении головных платков. К этому вопросу вернулись в 2000-х годах, когда растущая популярность головного платка во французском обществе и необходимость правительства видеть, что оно что-то делает, заставили президента Ширака (в 2004 году) принять закон,
