Свора певчих - Даша Игоревна Пар
Когда та же мысль пришла к нему, он только выдохнул, протянув одно-единственно «о». А потом крепко задумался над предложением. Это правда выход. Если всё сделать по уму.
– Есть ещё кое-что беспокоящее меня, – прошептал он, когда они обсудили варианты и как всё устроить. – Отец изучил тайник. По его словам, в последний раз он там был шестнадцать лет назад – накануне моего дебюта дед отвёл его туда, передав песню-пароль. И строго-настрого наказал не спускаться в это место, назвав тайник свалкой тёмных пятен на репутации сэв, – Костя поморщился, он не любил высокие эпитеты, а отец так и не сказал, что Август Орлов имел ввиду.
– Ревуны что-то забрали? – осторожно поинтересовался Давид. Во многом, он помогал и напутствовал цесаревичу, но слишком глубоко погружаться в дела императора опасался, разумно представляя себе последствия такого доверия.
Костя помотал головой.
– Отец не знает. Одно то, что они смогли уйти, – уже проклятое чудо. Чёрт подери, да люди сами завалили морликая! Как они смогли сделать это с парой пистолетов?!
* * *
С Реми было что-то не так. Слишком покладистой стала сестра Рене с тех пор, как она вернулась домой. О похищении – ни слова, как и о том, что на самом деле произошло. Девушка перестала противиться влиянию отца, спокойно занимается с Ингой, больше не задаётся вопросами и много спит. Будто что-то надломилось в ней, изменилось безвозвратно.
К грядущему дню рождения она подошла философски – принимала участие в подготовке, встречала приезжавших членов семьи. Не чудила, была милой. Вот последнее беспокоило больше всего – Реми с самого начала не была милой. Беспокойной, раздражительной, в чём-то как вещь в себе – это да, но спокойной? Вежливой? Никогда.
– Я поговорила с папой, и он согласился устроить меня на подготовительные курсы в Военную академию. После Нового года приступлю к занятиям. Перееду в общежитие. Роман сказал, что поступать буду на общих условиях, никаких поблажек, но думаю у меня всё получится, – сказала она как-то за завтраком. А на вопрос, что повлияло на её решение, девушка задумалась ненадолго, а потом ответила: – хочу научиться давать отпор. Кажется, я теперь всегда буду под прицелом и мне не нравится быть беззащитной.
Иного Рене от неё так и не добился.
* * *
Наступило двадцать третье октября. С утра дом стоял на ушах, готовясь принять бесчисленное количество Беркутов. В бальном зале открыли боковые входы, наняли дополнительную прислугу, развесили украшения и расставили вазы с цветами. Приехали почти все члены рода из самых дальних частей страны и ближнего зарубежья.
Разноголосица стояла в зале, когда Роман Беркут приветствовал их, представляя Ремию, очаровательно улыбавшуюся всем новым родственникам. Рядом почтительно кивал прибывавшим Рене, стараясь вести себя прилично, хотя это сборище навевало скуку. Отец обещал отпустить их ближе к шести, так что он намеревался вывести сестру в более подходящее для веселья место.
А то она и так почти три недели не выходила из дома.
Разумеется, на вечер заявились и их друзья: братья Сычёвы преподнесли Реми и Рене парные ножи, а Вивьен подарила девушке серебряный браслет с гравировкой Р.Б., а парню книгу по военной истории. Самым неожиданным сюрпризом стал приход отпрысков императора.
Константин, испросив разрешения у Романа, в приватной обстановке вручил Реми грамоту за доблесть в случившихся событиях с дозволением отныне именоваться боевой сэвой. И сопроводил её подарком от императорской семьи – комплект украшений с сапфирами, которым девушка под восторженные восклицания Инги, тотчас заменила свои серьги и ожерелье.
– Ты прекрасна, – воскликнул Константин, заработав одинаково внимательный взгляд со стороны Рене, Романа и своей сестры.
Потом, когда граф с графиней удалились, Костя вручил подарок от себя и Кристины – небольшой дамский пистолет с кобурой, прошептав на ухо:
– Я знаю, что тебя гложет. Так ты почувствуешь себя увереннее.
Девушка благодарно кивнула.
А потом было обеденное застолье, подчёркнуто-официальная речь Романа, восторженные тосты за здравие рода Беркутов, бесчисленные подарки молодым наследникам с наилучшими пожеланиями. Когда публика немного успокоилась, Беркуты перешли в танцевальный зал, где нанятый оркестр сыграл вальс: Роман, под волнительные перешёптывания сэв, вывел дочь на середину зала, на первый танец.
– Пожалуй, я изменю мнение на твой счёт, – заговорил Роман, ведя дочь по залу. – При всей своей несносности, ты умудряешься заводить полезные знакомства. Пускай и таким радикальным способом.
– Это вы так выражаете своё мнение о моём похищении? – холодно интересуется девушка, даря улыбку присоединившимся на танцевальной площадке Рене и Кристине. – Спасибо, что заботитесь обо мне, папенька.
– В первую очередь, на моих плечах лежит забота о нашей семье. И ты со скрипом в неё вписываешься, дочь, – не менее холодно ответил мужчина, вновь раздражаясь. – Однако не могу не отметить твои достоинства. Молодой цесаревич глаз с тебя не сводит. Тебе следует быть повнимательнее с ним. Не стоит уступать слишком рано.
Девушку будто кипятком обдало, и она оступилась, разрывая руки. Только на миг улыбка оставила её губы, а когда вернулась, обрела хищные очертания.
– Воля ваша, отец мой, считать меня сэвкой подобного толка. Смею предупредить – не стоит недооценивать собственную дочь. Возможно, я продемонстрировала ещё не все свои фокусы, – она сделала неглубокий реверанс и под задумчивым взглядом Романа покинула зал.
* * *
В этой части поместья было тихо. Открытый балкон под удивительно тёплым октябрьским ветром оказался пустынным и достаточно тёмным, чтобы девушка могла перевести дух и немного подумать о прошедшем. Она накинула на плечи захваченную из гардеробной шаль, и уселась на широкий парапет, облокачиваясь о колонну. Пригубила шампанского, вздыхая устало.
Вроде это был её праздник, но Реми не могла не вспомнить, как отмечала его год назад. Тогда всё было иначе, очень по-простому, по-семейному. Как и Новый год, дни рождения папы и брата, праздник святой Аллейн, местечковые празднества – все они были домашними. Принадлежавшими только им.
Но после сегодняшнего, сложилось ощущение, что праздники у неё отобрали, отдав другим. Да и семья не такая, как она привыкла. Граф и графиня – не те сэвы, что будут сами печь торт, а потом мазать лица друг друга кремом. С ними не подурачишься, не посмеёшься всласть, не задашь тысячу и одну дурацких вопросов. Тут ошибёшься раз – и тебе это будут припоминать целую вечность. Что же делает их семьёй? За что она должна зацепиться
