Свора певчих - Даша Игоревна Пар
– Придётся рискнуть. Но действовать очень осторожно. Точечно, – наконец решился Костя, вставая напротив стены и протягивая руку Реми. – И вместе.
Она кивнула, сосредотачиваясь. Всё, как учила Инга. Уверенно. Зная, кто она. Нужно просто стать собой.
Сначала они затянули песнь одной ноты, тихую, просто пробуя – есть ли между ними связь. Она была. Будто две частицы, потянувшиеся друг к другу. Одинаковый тембр голоса, одна тональность, один ритм. Они легко соскользнули в синхронное звучание, набирающее мощь. В одну точку, в одно место. Сделав несколько шагов назад, сжимая сильнее руки, они закричали во всю силу, и волна ударила по стене, расходясь в разные стороны.
Затрясся потолок, застонали камни, и чем громче они били, тем больше содрогалась земля. Тем сильнее крошился потолок, тем больше пыли и песчинок падало на их лица. Когда камни вырвались наружу, Костя первым почувствовал перемену и побежал вперёд, утягивая за собой Реми ещё до того, как образовался провал. Он бросился прямо на стену, вылетая наружу и они упали прямо в воду, а следом полетели валуны и булыжники, осколки и мелкая крошка. Загрохотало, заскрипело, застонали старые стены, обрушиваясь под мощью резонансного звука.
Поднявшись над водой, сэвы увидели, что от прохода не осталось ничего – и до сих слышно, как за стеной падают булыжники, как разваливается старая сеть катакомб. Но больше всего их потряс свет. Он бил по глазам, хотя на дворе стоял вечер, сгущались сумерки, приближалась ночь. После стольких часов блужданий, они выбрались из подземелья!
И пускай это были стоки, стекавшие в реку, пускай они оказались по щиколотку в грязной воде, от которой исходил невыносимый смрад – сэвы дышали полной грудью.
Обнимаясь, как выжившие, улыбаясь во весь рот, Реми и Костя направились прямо по воде через ржавые остовы решёток к выходу.
Часть II
Глава 16. Недолгое затишье
Он вышел из кабинета отца и прямиком направился в голубую гостиную, велев служанке принести кофе, а сам устремился к окну, не присев на диван, где разместился его друг и наставник, сиятельный граф Давид Голубев, тайный советник императора из казначейства. Константин Орлов уставился на памятник основателя Ролльска, который, расправив крылья, с нимбом на голове, устремлялся к небу, разведя широко руки. Его восторженное лицо совершенно не соответствовало той кровопролитной бойне, что предвещала возвышение великого князя Павла Первого. Однако историю пишут победители и сейчас он приравнён к лику святых, а его потомки шесть сотен лет продержались на троне до Великой смуты, когда к власти пришли Орловы.
Его предки.
Костя думал: если история чему-то и учит, так это умению различать знаки, предвещающие перемены. Потомки Павла эти знаки проглядели и утратили престол под натиском грядущих императоров Орловых. Теперь история повторяется, а отец не желает слушать собственного сына. Даже после случившегося.
– Как всё прошло? – спросил Давид, протягивая ему чашку кофе и вставая рядом у окна.
– Отказал, – сухо ответил цесаревич, задирая голову. – Нет голоса – нет трона. Какая ирония – впервые за триста лет первенец не станет следующим императором.
– Его Величество – приверженец традиций, непреложных правил, заложенных в непростые времена. Тогда голос имел значение.
Давид Голубев не мог похвастаться внушительной комплекций. Внешне выглядел слишком мягко, и был низкого роста. В сущности, невзрачный сэв, но обладавший бархатистым голосом. Он полностью соответствовал своей фамилии. Предпочитал занимать нейтральную сторону по многим вопросам. Советник взращивал в Косте дипломата, учил видеть компромиссы, но при этом уметь доносить до оппонентов свою непреложную точку зрения.
За спиной Давида называли господин «Нет». За то, с какой открытостью он встречал любое несогласие с собой, а потом одним словом закрывал вопрос. Если тайный советник Голубев говорит нет, значит никакая сила не сдвинет его с места.
Именно эта черта импонировала Константину, который в силу происхождения обладал темпераментом раздражительного сэва, в чём-то даже несносного. Не умеющего трезво выстраивать логические цепочки, импульсивного и мстительного. Так было до знакомства с Голубевым.
Теперь, переняв ряд привычек наставника, и умение сохранять спокойствие в любых обстоятельствах, парень стал гораздо сдержаннее. Обрёл гармонию с самим собой. Правда иногда она давала сбой.
Вот и сейчас он скрипнул зубами, до боли сжимая кулаки. Его сильно задели слова отца.
– Неужели он думает, что Кристина станет достойной правительницей в такое-то время? – не сдержавшись, почти выпалил он, оглядываясь на невозмутимого наставника. – Она прекрасна как сэва, но не как будущая императрица! В ней нет прозорливости, большого ума, властности, – Костя замялся, пытаясь сформулировать мысль. – Она не сможет удержать страну.
– Не считайте отца глупее вас. Может он сделает ставку на Александра, когда тот подрастёт.
Костя искоса глянул на Давида, потом уставился на полумесяцы на ладонях, оставленные ногтями. Местами пошла кровь, поэтому казначей протянул ему платок, помогая обернуть руки, и завязывая узлы.
– Алеку восемь лет. Пока не случится дебют – его кандидатура даже не рассматривается. А учитывая происходящее – тянуть больше нельзя. Да отец и не собирается, – голос всё-таки немного дрогнул, что не ускользнуло от внимания Давида. Мужчина знал, как Костя относился к родителю, и понимал, как больно слышать упрёки в том, в чём ты не виноват. – Если я не запою в Аллейской опере – он объявит наследницей Кристину.
Развернувшись, парень прислонился к подоконнику, разглядывая небольшую комнату, в которой часто устраивал с Давидом многочасовые турниры по шахматам. Здесь он любил читать книги, писать дневник, слушать музыку. Это место называлось «Голубая комната для приёмов», но с его пятнадцати лет неофициально закрепилась за ним, настолько ему нравилось, как летом свет проходит через окна, высветляя дубовые панели и длинный ряд книжных шкафов, чьё наполнение он перебрал лет шесть назад, полностью составив по своему вкусу.
Здесь он чувствовал себя в безопасности. Но так ли это было на самом деле?
– Моё похищение, разграбление тайника… кажется, это подтолкнуло его к окончательному решению, – горько прошептал Костя, садясь на диван и запуская руки во вьющиеся волосы. – А ведь он почти согласился, он слышал мои доводы! Теперь всё пропало втуне…
– Позвольте не согласиться, мой друг! – заявил всё тем же вкрадчивым, но убедительным голосом, Давид, опускаясь напротив. – У вас появилась уникальная возможность изменить решение отца. Вы ведь сами до конца не верили в то, что он согласится назначить наследником не поющего сэва. Теперь есть доказательства, что вы способны петь. И в истории наследования
