Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам - Дуглас Мюррей

мужчин-мусульман. Бауэр покинул свою страну в 1990-х годах отчасти из-за того, что, по его мнению, росло влияние христианских пасторов, которые яростно выступали против прав геев. В Европе Бауэр начал замечать, что есть другой тип священнослужителей, из другой религии, чем та, к которой он привык, которые не просто считают, что геям нельзя жениться, а считают, что их нужно сбрасывать с высоких зданий. Подобно Пиму Фортуину, Бауэр начал задаваться вопросом, почему общество, гордящееся своим либерализмом, похоже, больше беспокоится о том, чтобы обидеть мусульман, чем о защите геев. Исламская гомофобия - проблема, которая едва ли попадала в поле зрения гей-прессы, а тем более мейнстримной прессы, - начала получать крошечное освещение. Но группы, защищающие права геев, которые так яростно нападали на католическую и другие христианские церкви, похоже, были готовы не только не замечать эту острую проблему, но и нападать на людей вроде Бауэра за то, что они поднимают факты. В двух книгах и многочисленных статьях он попытался подчеркнуть странность того, что либеральные общества спокойно относятся к такому фанатизму только потому, что он исходит от сообщества иммигрантов. Бауэр показал, что существует набор конкурирующих нарративов виктимности, но геев в этом нарративе опережают мусульмане.

Как и любая другая сирена раннего оповещения, Бауэр был значительно опорочен за свои проблемы, часто либеральной гей-прессой и другими людьми, которые, как можно было ожидать, прислушаются к его призыву. Он стал еще одной демонстрацией того факта, что если гонца не расстреливали на самом деле, его или ее замалчивали другими способами, насколько это было возможно. 1 Но на протяжении первого десятилетия века именно сирены раннего предупреждения о богохульстве и свободе слова в конце концов стали наиболее слышны на линии фронта.

Публикация набора карикатур на пророка ислама в малотиражной датской газете Jyllands-Posten стала одним из ключевых моментов той эпохи. Карикатурный кризис", как и дело Рушди шестнадцатью годами ранее, стал еще одной демонстрацией того, что проблемы, вызванные массовой миграцией, продолжают удивлять европейцев. Если бы датчанин в 1990-е годы сказал, что историей, которая привлечет наибольшее внимание к его стране в следующем десятилетии, скорее всего, будет "карикатурный кризис" (эту фразу люди все чаще произносили с прямым выражением лица), люди бы сочли его сумасшедшим.

Однако начало этому "кризису" было положено в 2005 году, когда редактор Jyllands-Posten узнал, что датское детское издательство не может найти ни одного карикатуриста, готового предоставить карикатуры для тома об исламе в серии детских книг о мировых религиях. Испугавшись, что в свободном обществе существует такое табу, газета проверила, можно ли его нарушить. Они показали, что да, но ценой больших усилий. Помимо беспорядков и поджогов посольств по всему мусульманскому миру, протесты мусульман прошли и в Европе. В Лондоне протестующие у посольства Дании держали плакаты с надписями "Свобода идет к черту", "7/7 уже на подходе" и "Обезглавливать тех, кто оскорбляет ислам". После нескольких неудачных покушений на жизнь Курта Вестергаарда, одного из датских карикатуристов, мусульманин с топором, подготовленный африканской группировкой "Аль-Шабаб", вошел в дом карикатуриста в Новый год 2010 года, чтобы обезглавить его. Его спасла только сейфовая комната, которую Вестергаарда уговорили установить в его доме. Вскоре это стало новой нормой в Европе. Вслед за датским делом по всей Европе начались "карикатурные кризисы".

В 2006 году в Норвегии редактор христианской газеты Magazinet решил воспроизвести датские карикатуры, чтобы показать своим читателям, из-за чего поднялась вся эта шумиха. Премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг не только раскритиковал редактора газеты Вебьёрна Сельбекка за это, но и пригрозил ему судебным преследованием. Когда толпа сожгла норвежское посольство в Дамаске, премьер-министр заявил, что Сельбекк несет ответственность за эти беспорядки. Другие политические и культурные деятели выступили против "провокации" и отсутствия уважения со стороны газеты, а сам Сельбекк был вынужден скрываться и пользоваться защитой полиции.

В следующем году в Швеции разразился карикатурный кризис, когда художник Ларс Вилкс нарисовал изображение Мухаммеда и был загнан в подполье. Как и в случае с карикатуристами Jyllands-Posten, в последующие годы террористы неоднократно пытались убить его. В 2011 году в Париже были взорваны офисы французского сатирического журнала Charlie Hebdo - одного из единственных изданий, перепечатавших датские карикатуры. В 2013 году к датскому журналисту и историку Ларсу Хедегаарду - известному датскому критику ислама - утром пришел вооруженный человек и дважды выстрелил ему в голову. 70-летний журналист выжил, потому что пистолет убийцы заклинило на второй пуле. Хедегаарду удалось ударить мужчину, который впоследствии сбежал, найдя убежище в Турции.

Это лишь некоторые из нападений, произошедших в период с 2005 года. Но их было гораздо больше. 7 января 2015 года убийцам повезло в парижском офисе Charlie Hebdo, им удалось миновать охрану здания, убить телохранителей, приставленных государством для защиты редактора, и расправиться с большинством сотрудников редакции на рабочем месте. Помимо того, что редакторам Charlie Hebdo годами угрожали расправой за изображение пророка ислама, мусульманские организации Франции также годами таскали их по французским судам. Через месяц после резни в Charlie Hebdo - 15 февраля - на встречу в поддержку шведского карикатуриста Ларса Вилкса, собравшуюся в Копенгагене, напал 22-летний стрелок датского происхождения. Как и в случае с парижскими нападениями в предыдущем месяце, серия убийств началась с карикатуристов и закончилась в еврейском месте - в Париже в кошерном супермаркете, в Копенгагене в синагоге.

Казалось, таким юридическим и физическим нападкам не будет конца, и поэтому в 2015 году никто не вздрогнул от мимолетного упоминания в статье журнала The Atlantic о "бесконечных, изнурительных войнах Европы за богохульство". 2 Несмотря на предупреждения за несколько десятилетий, начиная с дела Рушди и далее, никто из власть имущих не предсказал эту волну событий. Никто из тех, кто открывал границы Европы для массовой миграции из стран третьего мира, никогда не думал о том, что это мусульманская проблема. Никто не был готов к тому, что прибывшие могут не только не интегрироваться, но и принести с собой множество социальных и религиозных взглядов, и что первыми жертвами такой непредусмотрительности могут стать другие меньшинства. Никто из влиятельных людей не ожидал, что резкий рост иммиграции приведет к росту антисемитизма и издевательств над геями. Никто из тех, кто кивал головой в сторону вялой иммиграционной политики, не предвидел, что мусульманское богохульство станет одной из главных проблем культуры и безопасности Европы XXI века. Все, кто предупреждал об этом, были либо проигнорированы, либо опорочены, либо уволены, либо привлечены к ответственности, либо убиты. Редко, если вообще когда-либо, даже после изменения фактов, реальные жертвы