Время вороньих песен - Мара Вересень

– Добрый вечер, маджен, – поздоровалась я и пожалела об отсутствии веера, было бы чем подрагивающие от напряжения руки занять. – Извините, если нарушила ваше уединение.

– Отчего же извинять. Мне даже приятно.  

Я разглядывала его и все пыталась понять, отчего лицо случайного собеседника кажется мне смутно знакомым.

– Можете звать меня… Лар, – решил мою проблему мужчина.

– Это имя или фамилия?

– Скорее прозвище, для друзей, – и улыбнулся. 

Клыков у него не было, но ощущение что вот-вот появятся было, даже захотелось руку отдернуть, которую я ему для знакомства протянула. Если сейчас нюхать начнет – сбегу. 

– А вы, милая барышня?

– Тогда я буду… Мол.

– Чудесно. Партию?

– Я не умею, – призналась я. 

Руку мне вернули в целости, после соблюдения положенных в свете ритуалов, и принялись посвящать в таинство игры в сферы. 

На столике с пока неактивным полем захвата, чтобы ловить падающие шарики, лежала круглая доска. Она была размечена на сектора и разного размера радиально расходящиеся четырехугольники, отличающиеся оттенками цвета от светлого к темному. От центра к краю. В центре игрового поля сгрудились светлые и темные сферы. Здесь были почти такие же как у меня дома в вазе – белые и черные. Они разные бывают, просто так совпало. Отдельно лежала красная. Один в один, как мое платье, и меня покоробила ассоциация. Я даже окинула взглядом зал и поняла, что единственная дама в таком красном здесь я. Ни одного светлого, только темные и приглушенные тона, а все мужчины – в черном. Будто воронья стая.

– Все просто, дорогая Мол, игровых сфер, светлых и темных, по тринадцать, – узкая рука с тонкими пальцами с выступающими фалангами коснулась центра доски. – Вот эти, с алыми точками, – палец Лара повернул темный и светлый шарики, – “заложники” или “жертвы”, ими обмениваются до игры и могут взять на доску в обмен уступив право хода, когда собственных сфер недостаточно для обычного двухтактного удара или задуманной композиции.

– А этот? – спросила я. Очень уж меня красный шар интересовал.

– Это “бита” или “импульс”, – Лар покатал шарик пальцем по доске, странно на меня поглядывая, и меня опять пронзило чувством, что я его видела. – Она – начинает. Ее удар по центру, вот сюда, где собраны все сферы, определяет начальный рисунок игры. Ей единственной выбранный жребием игрок бьет с руки. Если эта сфера остается на доске в числе последних, то становится очень значимой, поэтому ее, как правило, выбивают первой. Задача игрока убрать с поля все или большинство сфер соперника. Когда сферы противника находятся на крайних ячейках поля и нужно ударить так, чтобы опрокинуть одну или несколько за край, а свою оставить на поле. Чем ближе к краю будет находится ударившая сфера после атаки – тем больше очков получает игрок за удар. Удар ведется каскадом, самый простой каскад – двойной – одно касание перед ударом. За многоуровневый каскад дается больше очков, но это для мастеров, а вы играете впервые не так ли, Мол?

– Что получается, если “бита” остается на поле? Кому профит?

– Какой чудный вопрос. Профит тому, на чьей половине поля она осталась. Даже если по очкам ведет противник. 

– Немного несправедливо. Для “биты”.

– Это разменная сфера.

– Но начинает игру она? И если останется на доске…

– Сложно остаться в игре, когда обе стороны пытаются избавиться от заманчивого, но очень сомнительного шанса получить все и сразу. Играете, Мол?

– Как вы и сказали, Лар, это моя первая игра, а вы – мастер. Мне стоит найти себе соперника по силам. Или вам.

Некромант рассмеялся. Светлая кожа плотно обтянула породистые скулы, обозначив морщинки. Он куда старше, чем кажется на первый взгляд. Старше и… страшнее.

Это свет мигнул? Перед глазами плеснуло темнотой и показалось, что не живой человек напротив, а чудовище с игольчатыми зубами с улицы и меня сново тянет ступить туда, где…

…нет света, но полно теней, и я – одна из них, и властный низкий голос читает нараспев, заставляет слушать; и я не могу не слушать, потому что у меня здесь нет голоса, и потому что от меня к тому, кто говорит, тянутся призрачные нити. Они становятся плотнее и…

…нечем дышать…

…я не дышу и все еще вижу бальный зал, но выцветший и мигающий, словно под пушкой стробоскопа, фигуры танцующих дергаются, как марионетки в руках безумного кукловода, а напротив меня – черный сгусток, и между нами…

…круг из черного стекла, которое растет сквозь меня; и я кричу, но меня не слышно, потому что вокруг четверо говорят как один, а от них ко мне тянутся невесомые темные ленты. Они становятся плотнее и…

…нечем… дышать.

5.5

Нос мне будто прищепкой прижали, а потом резко и сильно дунули в рот, как мехами в гончарную печь, плотно прижавшись ртом, я дрыгнулась и наподдала локтем. Хотела еще и тростью добавить, но сообразила, что трости у меня нет, потому что Пешта, гад, веле ее… Пешта!

– Это вместо спасибо? – с оскорбленным видом заявил ведьмак, потирая ушибленную скулу. Надо было сильнее вломить…

– А что, вонючая дрянь закончилась? Лучше она, чем ваши… действия по спасению.

– Вы в любом месте скандал устраиваете, или это только мне так везет?

– Потешьте свое самолюбие, представьте, что только вам, – огрызнулась я, вставая с дивана, куда меня уложили. – Где я?

– Это кабинет советника по магическим аномалиям магистра природной магии вне категории некоего В.Пешты. Знаете такого?

– Забудьте, что я сказала про самолюбие, вы лопнете, если добавить еще хоть каплю.

 Пешта посмотрел с непередаваемым выражением, встал, обошел меня, открыл конторку в углу, прятавшуюся за стеллажом с одинаковым книжными корешками, позвенел и побулькал там, хмыкая и покашливая, со стаканом в руке прошел к окну, сунул руку за занавеску, открыл створку, отдернул занавеску, оперся свободной рукой в узкий подоконник, глубоко вдохнул рвущийся с улицы холодный сырой воздух – я мгновенно расцвела мурашками – опрокинул стакан залпом, сжал посудину в руке. Мне подумалось, что он сейчас этим стаканом в