Флейта (СИ) - Вересень Мара

Флейта

1

Дверь распахнулась и зал наполнился запахами сирени, теплого камня и канализации. Ворнан перешагнул порог, расстегиваясь на ходу. Дверь закрылась. Сирень и теплый камень остались снаружи, а прочее запахло интенсивнее.

— Вы точно в Управлении магического надзора работаете, а не в службе благоустройства? — скривилась я, обходя супруга с подветренной стороны.

— Какой теплый прием…

— Про Холина по-прежнему ничего не слышно?

Да, да у меня странное ассоциативное мышление и я немного волнуюсь за некроманта, который пропал пару недель назад. У них в Холин-мар было какое-то семейное сборище, которых Север терпеть не мог. Насладившись общением с родственниками, он сказал, что ему нужно успокоится и побыть в тихом месте и отправился в сторону кладбища, на котором за счет магистрата хоронили всяких неопознанных личностей.

— А почему вас это так интересует, — приподнял бровь Ворнан, цедя слова сквозь зубы.

— Серьезно? Вы меня еще к Лайэнцу поревнуйте.

— А есть основания?

Я машинально спрятала то, что держала в руках за спину и только потом сообразила, что не сделай я этого, ведьмак вряд ли бы навскидку отличил один магфон от другого.

— Очередная игрушка в подарок?

— Вы ужасный ретроград, Ворнан.

— Странное слово.

— Я знаю много странных слов.

— Теперь понятно, откуда Феррато берет эти дикие названия для своих изобретений. В последнее время вы общаетесь с ним чаще, чем со мной, — продолжал брюзжать он, приближаясь.

— Вы все время заняты и вас почти не бывает дома. — Я отступила. — Именно для этого и нужна эта, как вы сказали, игрушка, но вы упрямо не берете магфон с собой.

— Он меня раздражает.

— Вас все раздражает.

— Но сейчас больше всего то, что вы стоите так далеко.

— От вас пахнет.

— Согласен, но это поправимо, — ведьмак, брезгливо кривясь, стащил с себя пиджак и, неся его на вытянутой руке, прошествовал наверх. Я увязалась следом, но пока поднялась, он уже спрятался в ванной. Подумала и постучала в дверь ручкой трости.

— Здесь и одному тесно, — нервно отозвались оттуда сквозь шум воды.

Чудно! Теперь буду знать, что отвечать, когда он станет ломиться ко мне, уверяя, что мы вдвоем прекрасно поместимся.

Вот уже который день Ворнан возвращался изгвазданный по уши и в дурном настроении. Лезть с вопросами было себе дороже. Захочет — расскажет. Поэтому я разогрела ужин и спустилась вниз, в лавку, где до его прихода копошилась в ящике с зельями, которые принесла взамен проданных живущая по соседству ведьма Аманда Зу-Леф. Разобрать бисерный витиеватый почерк на этикетках было тем еще развлечением.

— Я так ужасен, что вы сбежали от меня к цифрам, которых терпеть не можете? — едва размыкая губы произнес Ворнан, усаживаясь напротив меня.

— Чуть ужаснее, чем вчера и еще чуть-чуть ужаснее, чем позавчера. Завтра, полагаю, будет еще ужаснее, чем сегодня, так что я знаю, к чему готовиться, — спокойно ответила я, поднимая глаза от списка. — А потом у вас должен быть выходной и градус ужаса ощутимо понизится. Могу изобразить испуг. Хотите?

— Поздно, — сказал Ворнан, и поймал мои пальцы своими, встал, не отпуская моей руки, обошел стол, притянул меня к себе и укутал невидимыми крыльями. — Не кусайтесь. Я весь день мечтал вас обнять. Бросьте ваши флакончики и идемте. Они от вас никуда не денутся.

— А вы?

— Завтра рано утром туда же, где был сегодня, поэтому бросьте.

Невозможно спорить, когда тебя жадно целуют и несут наверх. А когда помогают избавится от платья уже и не хочется.

— Когда появится дитя у нас будет меньше времени друг для друга, — проговорил Ворнан, опуская меня на подушки и замер в сантиметре от губ, мгновенно уловив перемену.

— Если, — сказала я повернувшись, отгораживаясь от него спиной, и подтянула коленки к животу. — Если…

Прошло больше двух лет с той встречи в кафе, когда Альвине, это светлое чудо, заявил, что теперь все должно получится, но время шло, а я все так же продолжала с завистью смотреть не резвящуюся в парке мелкоту. Я никогда не верила в чудеса. А тут вот… И от этого было стократ горше.

Ворнан придвинулся и обнял, стараясь утешить.

— Вы напрасно продолжаете себя изводить, это никак не поможет. Глупо настолько верить словам ребенка, что он может знать? Вас годами поили зельями и…

Он не сказал дальше, но подумал. Я это знала, а он знал, что я знаю, и мне впервые стало холодно в кольце его рук. Поэтому я поднялась, натянула сорочку и халат.

— Малена… Мне не важно, будут у нас дети или нет, главное, чтобы…

— Не смейте… — горло перехватило и мне пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть, — не смейте мне врать, Ворнан.

Дом был слишком мал, чтобы сбежать от него, а от себя я бегать даже не пыталась, это все равно что с мельницами воевать — прилетит обратно. Но я спряталась в комнате наверху. В мансарде. Дернула лестницу вниз, поднялась и улеглась комком на постель, на которой когда-то давно раненый собственным отцом феникс осмелился довериться кому-то кроме себя. Сегодня он мне соврал, пусть в неловкой попытке утешить, но это все равно была ложь. Мой огонь, мой Нарэ, обжег меня, а мне стало холодно.

Ворнан был прав насчет зелий и прочего. Странно было бы, не останься последствий от близкого общения с четверкой вечно-не-мертвых, приходивших взять мой свет и мою тьму. Я столько лет училась не помнить об этом.

Я слышала, что он вышел следом, поднялся на несколько ступеней вверх и остался сидеть на лестнице, словно охранял мое убежище от самого себя. У меня внутри тлело горьким. Не только моим. И виной.

Послышались шаги. Потом в кухне распахнулось окно и стало совсем тихо. Он унес часть горечи и вины с собой. Моя осталась мне.

Говорил же, что уйдет рано утром…

Я спустилась, прошла на кухню и уперлась руками в подоконник. По полоске отлива, сползало к краю черное перо. Оно казалось теплым. Теплее, чем глядящая в окно ночная мгла, разбавленная несмело светлеющим горизонтом, тонким серпиком луны и далекими искрами звезд, и поэтому я забрала его. В мире слишком мало тепла, чтобы разбрасываться перьями.

2

Я бы покривила душой, если бы сказала, что не ждала его. Ждала. Сначала обычно, словно ничего не было, и он этим утром, ворча и роняя вещи в тесной ванной, собирался в Управление, потом, так же ворча, выпивал кофе, успевавший к этому моменту остыть до приятной температуры, обнимал меня одной рукой на бегу или целовал в висок или просто касался ладони горячими пальцами и кривовато улыбался. Он так и не научился улыбаться как следует. Разве что глазами, но мне кажется, это видела только я. А потом он будто бы просто ушел на работу, только обнять забыл. Наверное, опаздывал. Я даже почти в это поверила.

Не торопясь разобрала брошенные вчера зелья, навела порядок на одном из стеллажей в лавке, полюбовалась своими сокровищами в чайной комнате, потом пришли один за одним несколько покупателей, и я отвлеклась.

Вспомнила, что нужно в магазин, оделась и вышла. Встретила Аманду, и мы сходили с ней в кафе на поздний обед.

Веда привычно ворчала о ценах и о том, что почерпнула из слухов, газет и личного опыта. Больных мором становится все больше, и сделать с этим ничего нельзя, только запирать внутри поселения неважно каких размеров, а потом упокаивать. И пусть до Нодлута еще не докатилось, но в приграничных провинциях — сущий кошмар. В городе не осталось ни одного мало-мальски грамотного некроманта, все там или попрятались по соседям, потому что темный дар — это смертный приговор. Инквизиция временно расширила список ритуалов на добровольно отданной крови, не только своей. И вообще много послаблений для темных. При УМН из вампиров и оборотней создали специальные отряды, чтобы ловить мелкую нежить. Полукровок туда тоже берут. Так и зовутся — ловцы. Раньше такое только в регулярных частях было, а теперь и в городе. И вообще, возможно, грядет всеобщая мобилизация, если будет кого мобилизовать.